Ксения Соколова - Философия в будуаре
Охлобыстин: Для курочек моих, девчат, дочек. У меня четыре дочки и двое сыновей.
Соколова: Шестеро детей?
Охлобыстин: Да, я женился по любви.
Собчак: Но есть женщины, которые не хотят рожать детей, а хотят быть священниками. Вы считаете, им нельзя?
Охлобыстин: Я здесь согласен с отцами церкви. Женщина столько сил отдает процессу деторождения...
Собчак: А если она не хочет отдавать силы процессу деторождения, а хочет быть священником?.. Кстати, а почему бы не совмещать?
Соколова: Тем более что с развитием технологий деторождение требует все меньше и меньше усилий...
Охлобыстин: Нет, это канонически нельзя. Девочки, я сейчас не подготовлен к ответу, но уверен, этому есть каноническое обоснование.
Собчак: Значит, Распутина православному священнику в кино канонически играть можно, а женщине в церкви служить нельзя?
Охлобыстин: Почему это мне нельзя Распутина играть?
Соколова: А у вас в фильме есть сексуальные сцены?
Охлобыстин: Нет, конечно.
Соколова: Но, по-моему, Распутин был б.., то есть, извините, святой отец, я хотела сказать, ужасный распутник!
Охлобыстин: Ничего подобного! Распутин, конечно, не был святым человеком. Но и то неправда, что о нем пишут, будто бы он весь растрепанный, с огромными обнаженными половыми органами метался по столице. Это бред сумасшедшего, потому что его бы тут же под зад ногой...
Соколова: Но князь Юсупов пишет...
Охлобыстин: Князь Юсупов был гомосексуалист.
Соколова: Ну и что?
Охлобыстин: Распутин его лечил.
Соколова: От педерастии? Подобное подобным?..
Охлобыстин: Вы были на отчитке? Это экзорцистский ритуал, когда изгоняют бесов. Когда бабушка начинает раскидывать здоровых мужиков, девчата маленькие орут мужскими голосами, а взрослые девчонки задирают подолы и вытворяют невесть что... Беса поразному можно изгонять. Распутин был наделен этой силой. Он реально лечил.
Соколова: Мне кажется, он все же больше был аферистом.
Охлобыстин: Он был запутавшийся талантливый мужик.
Соколова: Скажите, пожалуйста, ваше церковное начальство не возражает против того, что вы, например, играете в фильмах? Для православного священника ваше поведение довольно нетипично...
Охлобыстин: Вы имеете в виду, что я гетеросексуален?
Соколова: Смешно.
Охлобыстин: А я с ними не контачу. Нет времени.
Соколова: У вас же приход в центре Москвы. Как вы его получили?
Охлобыстин: А это не мой приход. Я в нем просто служу. Мне, честно говоря, плевать, кто что думает. У меня есть свой контингент – те, с кем я работаю.
Соколова: Это кто?
Охлобыстин: Экстремалы, военные... Я военный капеллан 45-го полка 18-й разведгруппы.
Соколова: Что значит «экстремалы»?
Охлобыстин: Парашютисты, летчики, байкеры, спортсмены, те, кто занимается боевыми искусствами. Я сам занимаюсь боевыми искусствами.
Собчак: И это дает вам право плевать на других людей?
Охлобыстин: Да почему же плюю?! Вот меня, например, спрашивают: почему ты, священник, ходишь в джинсах, а не в подряснике? Подрясник – это семь метров ткани. А у меня шестеро детей. Стиральная машина у нас работает беспрерывно. Мне жалко мою жену Оксану. Если я буду в этом подряснике таскаться постоянно, стиральная машина на один круг, то есть на два часа, будет больше стирать.
Собчак: Постоянно носить облачение – это обязанность православного священника?
Охлобыстин: Нет, но это признак хорошего тона. У меня однажды удивительная история была. Когда американцы бомбили Сербию, туда не поехал снимать ни один канал. Я за свои деньги поехал. Был тогда еще светским человеком, работал в журнале Московской Патриархии. На Пасху меня пригласил к себе патриарх Павел. Перед праздничной службой моя группа снимала, а я к патриарху в алтарь пошел. Патриарх дал мне облачение и сказал по-русски с акцентом: одевайся. Я ответил: нет, я не священник. А он: все равно одевайся. Надел на меня престольный крест, который несут обычно на Пасху те, кто с патриархом служит. И пошел впереди. Я до сих пор помню эту картину: весна, Сербия, мальчик с четырьмя колокольчиками идет, потом патриарх, и я с этим крестом в облачении. Священником я стал ровно через год. И считаю, моя главная функция заключается совсем не в том, чтобы носить подрясник.
Собчак: А в чем главная функция вас как священника?
Охлобыстин: Разумеется, ритуальная составляющая – это важно. Есть великие таинства – например, таинство литургии. Но это понятно уже человеку осмысленному. А осмысленным человек становится тогда, когда начинает понимать принципиальное отличие Ветхого Завета от Нового. Вот тут и нужна бывает моя помощь.
Соколова: И что же вы им объясняете?
Собчак: Ну если совсем просто, Ветхий Завет – это свод конкретных правил жизни и перечень наказаний для тех, кто отказывается им следовать. Господь как бы говорит человеку – ты много заработал, отдай мою долю. Сейчас бы сказали, на благотворительность. Согрешишь – будешь наказан.
Соколова: Жизнь «по понятиям»...
Охлобыстин: Можно сказать и так. Или разговор старшего с ребенком. В Новом Завете Бог признает то, что мы эволюционировали и нам не нужно уже, как младенцам, объяснять: я тебе «чупа-чупс» не дам, если ты уроки не выучишь...
Соколова: Видимо, в этом и есть его великая прогрессивность.
Собчак: А мне в этом смысле Ветхий Завет ближе. Там все по справедливости – «око за око». А у нас – подставляй правую щеку. Бесконечное смирение – главная идея православия. Не зря говорят, что православие – религия бедных.
Охлобыстин: Это не так. Православие – самая прогрессивная религия.
Соколова: И чем же она прогрессивная?
Охлобыстин: Вы заметили, что у православной церкви не было конфликтов с наукой? Вот у католиков... земля то овальная, то круглая.
Соколова: Просто в России науки не было...
Охлобыстин: У нас был Ломоносов.
Соколова: Коперник и Галилей умерли значительно раньше...
Охлобыстин: Дело не в этом! Просто православному человеку было абсолютно наплевать, квадратная земля или круглая.
Соколова: Видимо, в этом и есть его великая прогрессивность.
Охлобыстин: Православие – то, что внутри человека...
Соколова: Поскольку то, что снаружи, православному человеку по фигу. Поэтому – религия бедных. И никакого противления злу.
Охлобыстин: Неправда! Кстати, из монахов всегда получались самые лучшие бойцы. Когда я выхожу на бой на татами, я больно бью сам себя по щеке – все, вопрос снят.
Собчак: Так можно снять любой вопрос.
Охлобыстин: Нет, нельзя. Нельзя снять вопрос вульгарности, глупости, вопрос блуда.
Соколова: А что есть блуд?
Охлобыстин: Половая физкультура. Все эти нелепые телодвижения без намека на любовь. Секс с разными партнерами.
Соколова: А если человек, меняя партнеров, просто ищет того самого, своего?
Собчак: Если он влюбляется сегодня в одного, а послезавтра – в другого?
Охлобыстин: Значит, ему надо сходить к психиатру и воспользоваться транквилизаторами, чтобы научиться влюбляться не на один день, а хотя бы на неделю.
Соколова: Но мир меняется. Семьи в традиционном понимании нет. Секс – не табуированная, а абсолютно доступная вещь, отношения свободных людей. Мужчина и женщина, в общем, являясь независимыми друг от друга, имеют возможность искать себе пару, в том числе и постельным способом.
Собчак: Это блуд или не блуд?
Охлобыстин: С точки зрения церкви, правильно то, что направлено к любви. Не к усладам физиологическим, половому поскудничеству. Если мужчина и женщина полюбили друг друга и вне брака позволили себе, в этом есть спорный момент, но это едва ли можно осуждать, потому что люди одиноки, особенно в нашем мире.
Собчак: Ну почему же сомнительный? У человека нет любви. Он не ищет семьи, а просто хочет заняться сексом. Он идет и как свободный человек в свободной стране не за деньги, не на Ленинградке...
Соколова: ...Предлагает секс другому свободному человеку. Тот, будучи одиноким свободным человеком, на это соглашается.
Охлобыстин: Блуд – дорога к одиночеству. Это проверено столетиями. Если женщина легко позволяет...
Соколова: Почему женщина?
Охлобыстин: Просто женщине блуд сложнее дается. Для мужчины все это гораздо проще. Женщина в любом случае склонна идеализировать, она всегда надеется.
Соколова: По-моему, вы склонны идеализировать женщину...
Охлобыстин: Она надеется на материнство.
Собчак: Неправда. Я, например, ни на что такое не надеюсь. Я могу наврать обществу, вам, но внутренне я не то что не готова к материнству, мне его даже близко не хочется. Мне снятся кошмары, что я беременна. И это не потому, что я плохая или хорошая. Я просто не хочу. И что с этим делать? И что получается, я тоже блудница?
Охлобыстин: Нет, блудница – это та, которая осознает это. А вы – «обуенная».
Собчак: Звучит не очень.
Охлобыстин: Обуенная – значит одержимая. Это болезнь. Вам надо на отчитку.
Собчак: К старцу Григорию? Или к вам?
