Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2003)
Ввиду этих причин гражданская война в Америке с большой вероятностью выльется в идейно-политическое, а затем и административно-государственное размежевание штатов, оставшихся прибежищем WASP, и регионов “внутреннего Юга”, причем логика политического развития этой конфедерации штатов белого Севера интуитивно просматривается уже сейчас. Политически они будут вести себя наподобие того, как ведет себя официальная Россия в постсоветском пространстве. Расистскую партию войны, скорее всего, сменят либералы-пацифисты с влиятельной еврейской группировкой “горовского” типа (имеется в виду А. Гор — соперник Дж. Буша-младшего на выборах 2000 г.). Эта группировка примется за активное перевоспитание агрессивной “субкультуры” англосаксов на пацифистский, “консенсусный” и эклектически всеядный лад. Иными словами, нынешний “либеральный” опыт “преодоления тоталитаризма” в России будет воспроизведен в новой Северной (сильно поджатой к Канаде) Америке как опыт борьбы с расово окрашенным тоталитаризмом. Это сегодня еврейское лобби в Америке в большинстве своем образует партию войны. Когда наступит час расплаты за эту войну, соответствующие лоббисты найдут свои убедительные аргументы, направленные против культуры англосаксов как опасно конфронтационной, милитаристской и расистской — подлежащей полной реорганизации. Прецедент уже был: еврейские интеллектуалы — создатели проекта “авторитарная личность” — однажды уже обвинили протестантскую культуру в порождении феномена фашизма и даже объявили Лютера “первым фашистом”*.
Афроазиатский “Юг” в новой картине мира
Выше говорилось о реванше “Юга” внутри системы нынешнего “первого мира”, охватывающего Западную Европу и Америку. Теперь предстоит оценить основания и последствия той же инверсии в масштабах необъятной мировой периферии, сегодня вобравшей в себя, наряду с “третьим миром”, и большую часть “второго мира”. Мы не проясним человеческую ситуацию на планете в нынешний поздний час истории, если не сумеем преодолеть те барьеры общественной мысли, которые отчасти стихийно, отчасти намеренно воздвигнуты в виде концепций нового этноцентризма и культурологизма. Если мы по-прежнему станем подменять социальные доминанты “культурно-антропологическими”, этноконфессиональными, то вместо единой картины человечества и единой всемирной истории перед нами предстанет мозаика разнородных и разнокачественных “историй”, которая методологически и мировоззренчески перечеркивает достижения великого “осевого времени”, открывшего Человека в его универсальной духовной сути. Эта мозаика сегодня выгодна любителям подходить к человечеству с двойными стандартами более или менее “доброжелательного” расизма, пытающегося обосновать и оправдать свои деструктивные комплексы и дискриминационные практики.
Главная задача современного человечества, погруженного в пучину новых расовых войн привилегированных с непривилегированными — вскрыть за плюрализмом этносов, культур и религий единство судьбы, единое право всех жить в современности, пользуясь благами модерна и Просвещения. Коренной изъян новой западной программы, предлагаемой человечеству после крушения социализма, состоит в более или менее откровенных двойных стандартах, когда перспективы развития, вместе с его ресурсной базой, остаются за избранными, прошедшими рыночный социал-дарвинистский отбор, а на долю неизбранных остается вечное прозябание в новых глобальных резервациях. Теория цивилизационного и культурного плюрализма здесь оказалась весьма кстати: она придает дискриминационным практикам “нового Запада” видимость естественно-исторической логики, которую никакие “благонамеренные” старания не в силах отменить.
Всем уже ясно, что осажденной “победителями” в холодной войне мировой периферии требуется новое самосознание, но неясно, каким именно оно должно быть. Сегодня в стане новых отверженных самую заметную роль играют борцы с вестернизацией. Бороться с вестернизацией как выражением культурного гегемонизма Запада, отрицающего культурное достоинство не-Запада, необходимо. Но из этого вовсе не следует, что Западу надо оставить монополию на модерн, на Просвещение и развитие. Если Запад нашел в “естественном” рыночном отборе средство утверждения этой своей монополии, то главной мишенью новейшей гуманистической критики, отстаивающей право всех людей на прогресс и развитие, должен стать именно пресловутый “отбор” и “свободный рынок”. Новая экономическая наука радикал-либералов рынка прячет в себе старое расистское содержание: она означает легитимацию бесчеловечных “огораживаний”, воспроизводящих известные “огораживания” в Англии, но уже в глобальном масштабе. Новые расисты занялись погромом социального государства, морали и культуры, потому что они мешают им проводить свой естественный рыночный отбор невзирая ни на какие человеческие жертвы. Рыночное “гражданское общество”, лишенное всяких сдержек и противовесов со стороны инстанций, олицетворяющих социальную коррекцию рынка, является обществом внутреннего расизма — нового апартеида. Снобистское отношение новых либералов к проявлениям “социального патернализма”, мешающего “естественному отбору”, есть демонстрация расистского стиля в современной западнической культуре, и об этом пора сказать прямо.
Итак, что же предстоит защищать представителям нового Юга, объеди-няющего экспроприированное большинство человечества: свою культурную специфику или универсальные социальные права, которые должны быть обеспечены специфическими средствами, адекватными реальному положению непривилегированных? Что в этом смысле означал бы чаемый народными массами реванш бедного “Юга”, реванш Азии, Африки, Латинской Америки? Если мы здесь собьемся на националистический “культуроцентризм” и скажем, что это означает право на особый путь, на культурно-цивилизацион-ную самобытность, мы тем самым окажем двойную услугу новым расистам. С одной стороны, они получат право упрекать нас в “агрессивном традиционализме”, перед лицом которого представители “современной цивилизации” имеют право себя защищать, с другой — оправдание своих двойных подходов и стандартов, как якобы и отдающих законную дань этой фатальной специфике.
Номенклатурные приватизаторы в бывших советских республиках сполна учли возможности двойного стандарта. Фактически они проводят свою политику под девизом: нам — собственность, народу — национальная специфика, которой ему предстоит утешаться. Новый национализм, политически эксплуатируемый не только в постсоветском пространстве, но уже в пространстве всей мировой периферии, фактически существует под тем же девизом. Исподтишка “глобализирующиеся” компрадорские элиты присваивают всю собственность, торгуя ею (чаще всего бездарно) с зарубежными центрами, а народам предлагают утешаться спецификой, обретающей значение символического заменителя утраченных социальных возможностей.
В этом плане мне представляется весьма подозрительным факт двусмыс-ленного — в духе тех же двойных стандартов — отношения либерального истеблишмента к феноменам национализма и этноцентризма. В целом националистическая “архаика” отрицается как проявление “агрессивного национализма”, но там, где возможно ее использование для подрыва многонациональных государств — актуальных или потенциальных оппонентов американского гегемонизма, — она прямо поощряется идеологически и политически. Националистический сепаратизм в свое время использовался Западом в борьбе против СССР, сегодня он используется против Российской Федерации, Индии, Китая... А вот что касается такого политического понятия, как народ, то здесь дискредитация осуществляется последовательно и неизменно. Понятие “народ” выведено за пределы современной нормативной лексики в качестве совершенно одиозного. Понятно, почему: в этом понятии прямо выпячено социальное содержание, противоположное классовому интересу тех, кто инициировал новейшую гражданскую войну богатых против бедных. И ровно в той мере, в какой это понятие не приемлется новыми хозяевами мира, поставившими себе на службу компрадорски настроенных “индивидуалистов” Евразии, оно подлежит защите, обоснованию и обогащению в качестве ценностной основы политической культуры массового демократического сопротивления.
Вот она, искомая идентичность осажденной и “огораживаемой” народной массы, расширившегося “третьего мира”: народ, с акцентом на социальный (классовый) смысл этого понятия. (Я вынужден акцентировать этот нереспектабельный по либеральным меркам смысл, так как понятием “народ” сегодня беззастенчиво клянутся все номенклатурные приватизаторы в бывших советских республиках: они позиционируют себя националистами, чтобы скрыть классовое своекорыстие своих “реформ”.) Цвет кожи, разрез глаз и даже культурно-религиозные различия в этом контексте отступают на второй план по сравнению со сходством социального положения жертв глобальных огораживаний. Понятие “народ” ныне глобализируется, выходя за национальные и “цивилизационные” (в смысле “плюрализма цивилизаций”) границы. Отныне все непривилегированные народы Азии, Африки, Латинской Америки (равно как и отгораживающейся от атлантизма Европы) имеют весьма веские основания причислять себя к единому народу — общности, осаждаемой теми, кто организовал глобальный крестовый поход ненасытного меньшинства, стремящегося приватизировать все ресурсы планеты. Речь идет о необходимости своевременного освоения таких понятий, которые политически затребованы для глобального народного сопротивления глобализму номенклатурных узурпаторов. Интернационализация богатых, ныне составляющих партию глобальной гражданской войны, идет полным ходом. Бывшей коммунистической и гэбистской номенклатуре советского пространства ни ее происхождение, ни воспитание не помешало найти общий язык с номенклатурой современного Запада, направляющей ход “рыночных реформ” и “модернизации” в странах рухнувшего “второго мира”. Непримиримые борцы с “буржуазными пережитками” внезапно превратились в непримиримых к социалистическим “пережиткам” радикалов либерализма, адептов естественного отбора и невмешательства государства в экономическую и социальную жизнь. Они все откровеннее выступают единым фронтом с атлантистами, осуществляющими свою приватизацию не в национальных, а в глобальных масштабах. Под шумок речей о возрождении России (Украины, Польши, Чехии и т. п.) они помогают атлантистам захватывать стратегические позиции и ресурсы “своих” стран, которые они давно уже не считают своими, ибо отечества не имеют. В то же время им выгодно отвлекать народное внимание от социальных проблем, катастрофически обостряющихся по их вине, и переключать на проблемы национальные, на вопросы культурной специфики, разжигать этнические расколы и настроения ксенофобии.
