Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман

В общей сложности части Ватутина потеряли в этот день 343 танка и САУ, из них около двух третей — как безвозвратные потери. Напротив, 4-я танковая армия Гота безвозвратно лишилась лишь около 20 танков и штурмовых орудий. Тем не менее войскам Ватутина удалось остановить танковую армию Гота. Военный дневник II танкового корпуса СС констатирует: «После удавшегося прорыва второй линии укреплений стало необходимым проведение оборонительных боев с целью уничтожения вражеских оперативных резервов» [195]. Этот успех был оплачен дорогой ценой для Воронежского фронта. С начала боев 527 его танков были подбиты, из них 372 были полностью списаны в безвозвратные потери. Число безвозвратных потерь германской 4-й танковой армии с начала наступления можно оценить около 70 танков и штурмовых орудий. Поскольку Ватутин использовал практически все свои оперативные резервы и при этом не ликвидировал опасность немецкого прорыва к Курску, Красная Армия была вынуждена прибегнуть к использованию стратегических резервов, находившихся в распоряжении Ставки. Она 8 июля приняла решение ввести в бой из состава Степного военного округа 5-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Алексея Жадова и 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова для усиления Воронежского фронта.

9 июля немецкому LXVIII танковому корпусу удалось прорвать первый участок советского третьего армейского оборонительного пояса. Этот третий пояс пролегал западнее железнодорожной линии Белгород — Прохоровка и состоял из двух линий, относительно далеко отстоящих друг от друга. Первая линия тянулась от местности к юго-западу от Прохоровки почти горизонтально на запад, в то время как вторая линия поворачивала на северо-запад и следовала по реке Псёл. Немецким подразделениям, продвинувшимся западнее линии Белгород — Прохоровка, нужно было последовательно прорвать в общей сложности семь участков обороны, чтобы пробиться к Курску.

Прорыв первого участка третьего оборонительного пояса подействовал на советское руководство как сигнал тревоги. Ведь чем дальше располагались участки обороны, тем слабее они были оборудованы. A LXVIII танковый корпус в течение пяти дней прорвал три самых укрепленных советских оборонительных рубежа. Танково-гренадерская дивизия «Великая Германия» во второй половине дня 9 июля дошла до высоты 244,8, к северу от Новоселовки, и это была самая северная точка, достигнутая этим корпусом в рамках операции «Цитадель». Здесь дальнейшее продвижение на север было вынужденно остановлено, поскольку флангу корпуса угрожали значительные советские силы. В последующие дни сражения на этой местности развернулись вокруг высоты 258,5 и в лесах у населенного пункта Толстое.

Напротив, II танковый корпус СС продолжил наступление на север и северо-восток в направлении на Прохоровку. 9 июля дивизии «Мертвая голова» удалось осуществить прорыв на первом участке третьего армейского оборонительного пояса и продвинуться в местность у Кочетовки и в район Красного Октября у Псёла. Советская 5-я гвардейская танковая армия тогда получила приказ выдвинуться в местность у Прохоровки и подготовиться к контрнаступлению.

10 июля дивизия «Мертвая голова» предприняла попытку создать плацдарм на реке Псёл у Козловки. Оказывавшие ожесточенное сопротивление солдаты 95-й гвардейской стрелковой дивизии во второй половине дня все же медленно отступили. Решающим здесь было то, что погода после полудня улучшилась (после грозы) и стало возможно использовать люфтваффе. «Русский бежит от “Штук“» — так докладывала дивизия «Мертвая голова» в 18:00 [196]. Несколько позднее удалось занять господствующую высоту 226,6. Тем самым третий оборонительный пояс севернее Псёла был окончательно прорван.

На следующий день к юго-западу от Прохоровки сражалась дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», прорываясь через последний оборонительный пояс, и вышла к высоте 252,2. Теперь у дивизии оказались открытыми оба фланга, и поэтому дальнейшее продвижение было остановлено. На следующий день, 12 июля, в наступление должна была идти одна дивизия «Мертвая голова» для прикрытия открытого левого фланга «Лейбштандарта». Солдаты дивизии «Лейбштандарт» не имели ни малейшего понятия, что в этот день они попадут в одну из самых жестоких танковых битв операции «Цитадель». Немецкая разведка не заметила приближения советской 5-й гвардейской танковой армии. Согласно воспоминаниям оберштурмфюрера СС Рудольфа фон Риббентропа и других свидетелей, немецкие солдаты «спали глубоким сном», когда 5-я гвардейская танковая армия утром 12 июля начала наступление [197]. Риббентроп, сын рейхсминистра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, командовал танковой ротой, входившей в состав дивизии «Лейбштандарт», которая первой встретилась утром 12 июля с танками советской 5-й гвардейской армии.

В этот день генерал-лейтенанту Ротмистрову были подчинены пять корпусов с 860 боеготовыми танками и САУ: 18-й танковый, 29-й танковый и 5-й механизированный гвардейский корпуса, а также приданные армии 2-й танковый и 2-й гвардейский танковый корпуса. Последние два уже принимали участие в боях и понесли серьезные потери. Остальные три корпуса поступили из резерва и были свежими. Четыре из пяти корпусов утром 12 июля с 514 танками и САУ начали наступление против танковых дивизий СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх»: 18-й танковый корпус с 149 танками и 29-й танковый корпус с 219 танками и САУ атаковали «Лейбштандарт», 2-й танковый корпус с 52 танками и 2-й гвардейский корпус с 94 танками нанесли удар по дивизии «Дас Райх». У обоих дивизий СС в наличии было суммарно 218 танков, штурмовых орудий и истребителей танков «Мардер».

Одновременно с 5-й гвардейской танковой армией несколько западнее от нее 12 июля наступали 1 — я танковая армия, 6-я гвардейская и части 5-й гвардейской армии против LXVIII танкового корпуса и дивизии СС «Мертвая голова». Советское руководство намеревалось уничтожить всю немецкую 4-ю танковую армию одним концентрированным контрнаступлением. Главный удар должен был быть нанесен на юго-восток 18-м и особенно сильным 29-м танковыми корпусами на участке шириной только в 5 км между Псёлом и железнодорожной линией Прохоровка — Белгород. Однако советское командование допустило ряд ошибок при планировании этой операции. Началось с выбора местности для наступления. Маршал Василевский, начальник советского Генерального штаба, вечером 11 июля прибыл в расположение 5-й гвардейской танковой армии для координации контрнаступления. Вместе с генералом Ротмистровым они сразу же совершили инспекционную поездку для осмотра исходной позиции 29-го танкового корпуса. Удар корпуса должен был наноситься из позиций третьего оборонительного пояса. Ошеломленные Василевский и Ротмистров вынуждены были констатировать, что немцы уже прорвали третий оборонительный пояс и предусмотренная в качестве исходной позиции для советской атаки местность уже находится в руках у немцев. В результате Василевский отдал приказ о начале атаки в тот же день в 21:00 московского времени вместо ранее запланированного начала контрнаступления на следующий день в 10:00 утра. Однако это было невозможно, поскольку в течение такого короткого промежутка времени не могли быть завершены все необходимые приготовления. Поэтому время начала атаки было сдвинуто на 3:00 утра. В ночь на 12 июля 29-й танковый корпус должен был занять новые исходные позиции западнее и юго-западнее от Прохоровки. При внесении изменений в план наступления никто не заметил, что к третьему армейскому оборонительному поясу, который 29-й корпус, контратакуя, должен был прорвать с тыла, примыкал непроходимый с двух сторон противотанковый ров.

Еще одной фатальной ошибкой было указание Ротмистрова советским экипажам сближаться с немецкими подразделениями на максимальной скорости и навязывать немецким танкам «ближний бой». Ротмистров отдал этот приказ, поскольку советские танковые пушки не могли пробить лобовую броню «тигров», а он полагал, что в обоих танковых дивизиях СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» в наличии имеются 110 «тигров». В действительности в этих дивизиях утром 12 июля было лишь пять боеготовых «тигров».