Татьяна Москвина - Страус – птица русская (сборник)
Есть в картине Мамина вещи сумбурные и лишние, сбивающие дыхание этого в целом внятного и легкого рассказа. Комедийные ритмы иной раз съезжают в тоскливые ямы и мистические страхи – но это частенько бывает у комедиографов с возрастом. Всё-таки муза комедии Талия требует могучих творческих сил и полной свободы сознания (посмеяться – значит, победить) – а интересно, откуда все это взять современному режиссеру, бьющемуся за выживание? Но все-таки «Не думай про белых обезьян» ближе к победе, чем к поражению, – Мамин снял комедию, в которой чувствуются творческий ум и любовь к человеческой культуре, а это сегодня редкие птицы. Не на каждой крыше встретишь.
Наказание любовью
В прокат выходит картина режиссера Сергея Снежкина «Похороните меня за плинтусом» – экранизация знаменитой автобиографической повести Павла Санаева.
В истории, описанной Павлом Санаевым, угадываются известные люди: «карлик», за которого вышла замуж его мама Елена Санаева, – это Ролан Быков, а дед – популярный советский актер Всеволод Санаев. Но дело, конечно, не в этом. Автор создал человеческий документ огромной силы – повесть о страданиях ребенка, на которого обрушилась драма ревнивой, почти безумной любви родственников. Болезненный восьмилетний мальчик живет в эпицентре урагана – его бабушка пытается завладеть им окончательно и единолично, оторвав от всех прочих привязанностей.
Титанический характер бабушки Нины – в центре повести. Это исключительной силы личность, воспитанная всеми ужасами советской действительности ХХ века. Несмотря на формальную причастность к интеллигенции, свирепая бабушка не смягчена никакими культурными «примочками». За закрытыми дверями частной жизни кончаются все идеологии и религии на свете и начинается тирания жуткого быта и грубых нравов…
Фильм Сергея Снежкина замечателен прежде всего актерским ансамблем: здесь играют Светлана Крючкова (бабушка), Мария Шукшина (мама), Алексей Петренко (дед), Константин Воробьев (мамин муж), а также трогательный ребенок Саша Дробитько. Мужчины играют несколько «под сурдинку», предоставляя царить дамам, но прекрасно держат общий правдивый тон и исключительно обаятельны. Женщины же, Крючкова и Шукшина, разошлись на славу – да и то сказать, в кои-то веки им достались настоящие роли!
Сказать, что картина стала адекватным воплощением повести Санаева, нельзя. Это довольно самостоятельное произведение. Повесть куда живее, разнообразнее и забавней – фильм же получился законченно драматическим, даже с оттенком сугубой мрачности, хотя его незаурядность и талантливость бесспорны.
Санаев пишет от первого лица, сам к себе относится с хорошей дозой юмора, и ужасы существования рядом с безумной старухой не подчеркнуты им специально, а как бы сами собой выявляются в детальных описаниях. Страшная бабушка бывает и по-человечески понятной, и остроумной. В фильме же Светлана Крючкова играет законченное чудовище.
В начале картины, валяясь в припадке театрализованной истерики, бабушка-Крючкова расцарапывает себе лицо и так и ходит все 110 минут картины с красными полосами на щеках, как индеец на тропе войны. Это чересчур. И многое в картине – чересчур. Особенно сцена неудачного бегства мальчика из дома после того, как ему поставили клизму, – этого нет в повести, но фильму, по мысли режиссера, нужны были драматические усиления действия. Он в своем праве, но все-таки получилось чрезмерное сгущение красок.
Тема и так больная, звонкая, пронзительная – террор родственной любви известен чуть не каждому. Детей рвут на части в судах, детей похищают, прячут, изолируют, мучают маленькие души непосильными переживаниями, требуют невозможных решений. И это не только русская проблема – она болит у всего мира, переполненного обозленными эгоистами. Да, ими движет любовь, но это уродливая, жестокая, эгоистичная любовь, любовь-террор, любовь-наказание. В повести эта боль проступает из шутливого рассказа маленького человечка, который попал в беду такой любви, но вообще-то от природы приветлив и жизнерадостен. В фильме эта боль начертана крупными буквами, как на плакате. Над хрупким тельцем ребенка постоянно нависает угрожающая туша бабушки с одутловатым страшным лицом и хитрыми-злыми глазками и осыпает его бранью. Это не столько конкретный характер, сколько некий символ Бабы-яги, женщины, утратившей всякую привлекательность и ненавидящей за это весь мир. После картины Снежкина возникает упорное желание вообще как-то оградить детей от бабушек. Для полного художественного оговора режиссер даже снабжает бабушку фильма чертами бытового антисемитизма – как говорится, до кучи!
Между тем бабушка, изображенная Санаевым, – характер строго обусловленный исторически и сходящий на нет в современности. Это тип женщины, рожденной в начале века и рассчитывавшей не без оснований на лучшую долю, тип женщины, вынесшей на своем горбу две войны, сталинский террор, все кошмары послевоенного быта. Любой ценой спасти детей – было их кредо, надрыв – стиль жизни. Их озверение, их непрерывная ругань и ужасающая грубость нрава были предопределены чудовищной историей ХХ века, которая всей нечеловеческой тяжестью легла им на плечи… Впрочем, может быть, этого вообще сыграть нельзя. Отдадим должное фильму – он воздействует, пробивает, судьба несчастного ребенка живо волнует душу. На фоне тошнотворных слащавых семейных сериалов с их вылизанной отгламуренной картинкой мрачный и беспощадный колорит «Похороните меня за плинтусом» выглядит как эстетическая бомба. И все-таки, мне кажется, режиссер слишком увлекся, видимо, волнующей его темой женской агрессии, женского семейного деспотизма – ведь и нежная красавица мама-Шукшина тоже не без дракончиков в душе и ведет поединок с бабкой на равных.
А дело не в мужском и женском, а в общечеловеческом – какой пол ни дорвался бы до тирании, до мучительства над ближним, он будет отвратителен и мерзок.
Исхитрились, или Плоды понимания
«Исхитрилась, или Плоды просвещения» Л.Н. Толстого в театре «Русская антреприза имени А. Миронова» (Санкт-Петербург). Режиссер Юрий Цуркану.
Вот уже четвёртый спектакль Юрия Цуркану я смотрю в «Русской антрепризе» то с большим, то с меньшим, но неизменным удовольствием: «Шутники» и «Пучина» А.Н. Островского, «Рыцарь Серафимы» («Бег») М.А. Булгакова и теперь вот – комедию графа Л.Н. Толстого «Плоды просвещения».
Это интеллигентный литературный театр с полновесной опорой на актеров. Манера изложения у Цуркану добросовестная, неторопливая, изобильная подробностями, актеры никуда не спешат – напротив, будто «останавливают мгновения», зависая на крошечной сцене «Русской антрепризы» в наслаждении собственной осмысленной игрой. Перед нами, так сказать, плоды понимания – понимания автора, пьесы, характера персонажей, их состояния и настроения, их жизненного стержня. Стоимость такой неспешной ручной работы с каждым днем бешено возрастает (чисто метафизически, я имею в виду) – интерпретаторы классики сегодня редко в этом отличаются. Так что дарование режиссера Юрия Цуркану, не склонное к суете, по-настоящему владеющее ремеслом (в хорошем смысле слова), заслуживает хотя бы уважения.
Прямо скажем, образ Л.Н. Толстого и стихия юмора не совмещаются в уме без зазоров. Конечно, есть в его творчестве, где есть всё, и ядовитый сарказм, и острая ирония, и своеобразная – несколько пугающая – шутливость, и все-таки сочетание слов «комедия Толстого» – кажется оксюмороном. Хорошенький юмор – возьмет наша медведица пера дубину да размозжит гадкого, безнравственного человека, не прощая ему ни малейшей слабости…
А вот спектакль «Русской антрепризы» вышел натурально, звучно, полноценно комедийный. Хотя, по словам режиссера, он, готовясь к постановке, перечитал большую многонаселенную пьесу Толстого (написана в 1890 году) – и ни разу не улыбнулся, впав в решительный ужас. Трудно поверить в это теперь, вдосталь нахохотавшись на этих легких, остроумных «Плодах просвещения», но поверим: бывает. Значит, удалось преодолеть тот особый дух тяжести, который так часто овладевает постановщиками классики, когда они, боясь сломать хребет знаменитой пьесе, начинают элементарно «раскрашивать текст». Удалось надышать жизни и раскрепостить артистов, а это, согласитесь, не каждый день у нас на театре случается.
Итак, важный вопрос всякой пьесы, всякого спектакля: а что случилось сегодня? А сегодня в бестолковый барский дом Звездинцевых заявились трое мужиков, которым надо у господ купить земли. Хозяин, погруженный в омут спиритизма, никогда бы на это не пошел, если бы не хитроумная горничная Таня, выдавшая идею покупки за твердое желание потусторонней силы. Всё устроилось в итоге к лучшему: мужики получили землю, Таня – любимого Семена в мужья, вот только баре остались ни с чем, посрамленные в своем мракобесии.
