Андрей Антипов - Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала.
Последние два законопроекта были с порога отвергнуты президентскими структурами. "Не компетенция Госдумы" - так коротко можно сформулировать отношение власти к инициативам Рохлина.
Между тем генерал считал необходимым принять эти законопроекты.
- Госдума не собирается проводить военную реформу, отбирая "хлеб" у исполнительной власти, - заявлял Рохлин. - Но и стоять в стороне не может.
В законе "О военной реформе..." он предлагал определить основные принципы этой реформы, ее этапы, уровень финансирования и ответственность всех ветвей власти...
А законом "О Совете обороны..." (название проекта много раз менялось ввиду необходимости увязать его с Конституцией) Рохлин хотел создать такой государственный орган, который мог бы взять на себя проблемы управления процессом реформ.
- Будь президент семи пядей во лбу, он не сможет заниматься всем, - утверждал генерал. - Совет безопасности тоже не справится с задачей военной реформы, потому что у него круг вопросов куда шире. А силовые министерства и ведомства сами себя реформировать не могут. Это задача государства.
- Реформировать надо не армию, - настаивал он, - а всю систему обороны страны. И вопросы управления этим процессом нельзя поручать ведомствам...
Генерал хорошо помнил, как управлялись силовые структуры в Чечне...
Война в Чечне, проблемы, проявившиеся в ее ходе, подсказывали Рохлину настоятельную необходимость реформ. Впрочем, не только личный опыт был тому причиной. Информации о катастрофическом положении армии у председателя Комитета Государственной Думы по обороне было куда больше, чем у командира корпуса. Один только доклад Службы внешней разведки (СВР) - "Западные оценки военного потенциала России" (см. приложения) - давал обильную пищу для размышлений...
Генерал инициировал проведение парламентских слушаний, где выступил с докладом "Оценка Комитетом Государственной Думы по обороне состояния дел в области военной реформы". В нем он, в частности, говорил:
"О ходе военной реформы общество информируют начиная с 1992 года, однако реальных мер по преобразованию военной организации нет. Дела подменяются рассуждениями, оторванными от насущных потребностей государства.
По истечении шести лет ни в государственных органах власти, ни в обществе нет единого понимания целей и содержания военной реформы, на сегодня даже Министерство обороны считает возможным проведение реорганизации Вооруженных Сил в отрыве от военной реформы в целом".
Анализируя ситуацию в области обороны и деятельность правительства, генерал делал вывод: "...возникают вполне обоснованные сомнения в реалистичности военной реформы и даже в сохранении Вооруженных Сил" (см. доклад в приложениях).
Еще раньше он заявлял, что "для проведения военной реформы нужна единая концепция строительства Вооруженных Сил и других войск как минимум на десятилетнюю перспективу. Она должна быть основана на желании России жить в мире с соседями и в то же время на возможности дать отпор любому агрессору".
Рохлин никогда не был "ястребом".
"Мы должны решительно пересмотреть свои взгляды на развитие армии, исходя из экономического состояния государства", - говорил он.
Настаивая на достаточном финансировании обороны, генерал всегда искал и предлагал меры по экономии военных расходов.
Но в то же время он не питал иллюзий относительно перспектив мирового развития и всячески боролся с теми, кто убеждал российское общество в отсутствии каких бы то ни было опасностей, из-за которых следует содержать армию и укреплять оборону страны.
- Мне часто приходилось сталкиваться с фактами, говорящими об отсутствии у людей чувства опасности, - говорил генерал. - Но одно дело, когда это чувство отсутствует у солдата в бою, другое - у командира, который посылает этого солдата в бой. И совсем иные последствия имеет отсутствие опасности у политиков и государственных деятелей, от которых зависит будущее целого народа и государства...
В рамках борьбы за создание оптимальной системы безопасности и обороны страны были и предлагаемые Рохлиным законопроекты "О военной реформе..." и "О Совете обороны...". Он считал, что они подтолкнут исполнительную власть перейти от разговоров о реформе к практическим шагам.
Но президент и его окружение стояли "насмерть". Их усилиями эти законопроекты так и не будут вынесены на обсуждение Думы. А планирование и проведение реформы будет поручено фактически тому, кого Рохлин считал одним из главных виновников поражения армии в Чечне, - новому начальнику Генштаба генералу Анатолию Квашнину. Предложения Игоря Родионова, успевшего всего восемь месяцев побыть министром обороны, Борис Ельцин даже не захочет слушать...
Законопроект, совершенствующий и расширяющий ранее принятый Закон "О статусе военнослужащих", тоже был отвергнут президентом. Главный аргумент: "Требует много расходов". Власти не собирались рассчитываться с солдатами, офицерами и их семьями за смерть, увечья и горе, которые они принесли им, послав в Чечню.
Лишь в апреле 1998 года обе палаты Федерального Собрания преодолели вето президента. Будет ли закон исполняться - это уже другой вопрос.
Несколько раньше, в марте, после двухлетней борьбы, президент наконец подписал и Закон "О воинской обязанности и военной службе".
Не секрет, что в начале своей депутатской деятельности генералу требовалось много времени и труда для изучения состояния дел в обороне государства. Кругозор комкора нуждался в значительном расширении.
Ему помогали многие: опытные сотрудники аппарата Комитета по обороне, военные ученые офицеры запаса Вадим Осинин и Анатолий Новиков, доктор химических наук Наталья Калинина, много лет отдавшая изучению проблем химического оружия, офицеры и генералы Генерального штаба и Министерства обороны. Но особую, можно сказать, роль сыграл главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения (РВСН) Игорь Сергеев.
Рохлин неоднократно встречался с ним и как губка впитывал все, что рассказывал ему умный и опытный главком. Генерал был старательным учеником.
Закончилась эта учеба самым неожиданным образом.
- Весной 1997 года, - рассказывает Рохлин, - Сергеев собрал ведущих конструкторов стратегического оружия в Институте теплотехники. На эту встречу был приглашен и я. Разговор состоялся серьезный. Проблем в этой отрасли было более чем достаточно. Из-за недостатка в финансировании состояние научных работ по созданию нового поколения отечественного стратегического оружия тормозится. Предприятия ракетостроения теряют способность освоить новые технологии и серийно выпускать новую технику. Заводские цеха требуют переоснастки, установки нового оборудования. Утрачиваются высококвалифицированные кадры ученых, инженеров, рабочих. Кроме того, ракеты, стоящие сегодня на дежурстве, уже отработали два гарантийных срока. Ситуация такова, что с 2003 года начнется их обвальный выход из строя. Максимум к 2010 году, при сохранении нынешних условий существования стратегических сил ядерного сдерживания, Россия лишится своего ядерного щита.
А при условии, что силы общего назначения находятся в еще худшей ситуации, мы останемся беззащитны перед любой угрозой со стороны агрессора. Сказки о том, что таких угроз нет, не выдерживают никакой критики. Иначе зачем бы было войскам НАТО двигаться к нашим границам, что они делают с упорством, достойным лучшего применения. Наш сосед на Дальнем Востоке - Китай - развивается головокружительными темпами - по 13 процентов прироста валового национального продукта в год. Учитывая ограниченность его территории и огромное население, он при таком развитии просто вынужден будет искать жизненное пространство. А на севере у него - Россия с огромными малонаселенными территориями... Недаром еще Ден Сяопин говорил, что с Россией они будут жить дружно до 2010 года. А что потом? А потом у России не будет сил сдерживать китайскую экспансию. Не только обычных, но и ядерных сил у нас уже не будет.
Именно тогда, на встрече в Институте теплотехники, был поставлен вопрос о необходимости обратиться к президенту с предложением провести парламентские слушания по проблемам стратегических ядерных сил.
По опыту прежних парламентских слушаний, где обсуждались важные проблемы: реформа в армии, причины массовой гибели военнослужащих в Чечне и другие, Рохлин знал, что эффективность таких мероприятий не очень высока, если в них не принимают участия высокопоставленные лица правительства.
- А чтобы правительство зашевелилось, надо было заручиться поддержкой президента, - продолжает Рохлин. - Но президент, по нашему мнению, мог отреагировать достаточно серьезно только тогда, когда проблему перед ним поставит кто-то из высших лиц руководства страны. Мы посчитали, что это может быть один из спикеров палат Федерального Собрания.
