Владимир Плотников - Ночной кошмар с Николаем Сванидзе
Рядом с Леонтьевым возникают Киселев и Доренко.
Киселев и Доренко (хором):
— А по нашей информации, время теледебатов уже истекло!
Леонтьев:
— И раз мы не успели предоставить слово кандидатам, то…
Сванидзе (перебивает):
— То сейчас Аман Тулеев, который через минуту будет в студии, расскажет нам, чего на самом деле следует ждать от кандидатов Зюганова и Путина.
Доренко и Киселев шепчутся за спиной Сванидзе.
Доренко:
— Поэтому сейчас мы прощаемся со зрителями…
Леонтьев (на ухо Сванидзе громким театральным шепотом):
— Вот когда твой Тулеев заплатит ОРТ, тогда и расскажет. А пока джинсуй на своем втором общенародном, Коля… |
Между телеведущими начинается перебранка, перерастающая в вялую потасовку. В студию строевым шагом возвращается ансамбль песни и пляски и поет: «Прощай, девчонка». На телеэкране появляется изображение Александра Вешнякова и сурдопереводчика. Глава Центризбиркома что-то говорит, но звука не слышно. За него сурдопереводчик жестами просит прощения за технические неполадки, обещает снять с предвыборной дистанции Жириновского, а во время следующей избирательной кампании ликвидировать все недоработки.
Занавес, то есть финал. Не забудьте выключить телевизор.
Александр Лиманов, Газета. RU
Как полезно быть несерьезным
Свежие новости от главного аналитика государственного телевидения Николая Сванидзе. Во-первых, он смелый человек. Во-вторых, у него стройные ноги. Все это призвано повысить рейтинг его аналитической программы.
И интимные, малозадействованные в основной работе Николая Карловича прелести были явлены миру в воскресный прайм-тайм РТР, где шуток юмора уже давно в избытке и все прибывает. Там, где каждый день заливисто смеется Регина Дубовицкая с Петросяном и женой Петросяна, две недели назад появилась новая программа ОСП-студии — автора приличного количества юмористических программ приличного качества. Специально для Российского телевидения ОСП выпускает теперь часовое шоу ОСП-студия представляет замечательных людей.
Уже во второй выпуск программы на роль замечательного человека — а как не замечать ведущего журналиста родно го телеканала? — был зван Николай Сванидзе. Шоу оэспэшников вышло в эфир сразу после основной программы Николая Карловича Зеркало. Собирая бумаги, он предупредил, что сейчас мы его увидим в новом амплуа — он снялся в юмористической передаче. «Хотя, может быть, и не стоило этого делать», — задумчиво сказал замечательный человек Сванидзе.
Шутил он, конечно, в рамках телевизионного понимания смешного.
— Мы, грузины, прирожденные обозреватели. С самого рождения мы обозреваем горы. Потом некоторые из нас отправляются обозревать политику, некоторые — футбол, остальные — женщин. Мне досталась политика. Но я бы предпочел много женщин. И футбол!
Женщины, конечно, лучше, но и от политики душа Сванидзе поет. Вот он — куплетист Микола Сванидзинский, Луи Пастер политического анализа, Казанова женщин, блистательный и остроумный автор в полосатой двойке, шляпе-канотье и с сигарой. Кривляка конферансье предлагает ему добавить последнюю, аналитическую, строчку к куплету:
Мы вам споем аналитических куплетов,
Такой в них будет политический накал,
Что запретят программу эту на все лето…
Глубоко затянувшись сигарой, уверенно держа такую знакомую паузу, Сванидзе невозмутимо серьезно — так же серьезно, как в кадре «Зеркала», — чеканит:
А в худшем случае закроют весь канал!
О, цензура! Николай Карлович демонстрирует: о цензуре политического накала на его канале можно говорить только дурачась, как он…
Он все же смелый человек, Николай Карлович: с его зарплатой можно было бы вообще не петь. Публика просит — не пойте! Не хотите пения — сейчас комедию представлять станем. Но тоже серьезно. Серьезность — главный козырь юмориста Сванидзе. И аналитика Сванидзе, наверное, тоже.
Время обнажаться ниже колен. Пиеса «Деревянный гость». Предуведомление: Представьте себе театр, где куклы наконец стали свободны и теперь могут говорить все, что думают… Они свободны, им есть что сказать, обретя эту самую свободу:
— Буратино, дорогой, как ты изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз! — кричит пооблысевшая Мальвина постаревшему Буратино Карловичу с большим обвисшим носом. — Сколько же лет прошло?
— Надо отпилить мне пальчик и посмотреть на годовые кольца! Это шутка! Здесь, на телевидении, все шутят! Ха. Ха.
Шутка, может, и так себе, но каши не испортит и Николая Карловича не обезобразит. Наоборот, у следующего выпуска Зеркала зрителей наверняка будет больше обычного. Не всех, конечно, соблазнят не самые удачные шутки и вполне удавшиеся ноги, но возбужденного ими интереса хватит хотя бы на первые пять минут программы, когда станет понятно, что шутки кончились, что нос у Сванидзе самый обыкновенный и гамарджоба, дорогой! он своим гостям больше не говорит. Ног, опять же, под костюмом не видно…
Практику популяризации основных трудов тележурналистов путем размножения их в эфирах других программ можно успешно продолжить. Евгения Ревенко, например, зазвать в «Телепузики». Татьяну Миткову — в «Я сама». Евгения Киселева — в «Ох уж эти дети!» (поздравляем Евгения Алексеевича с рождением внука). Леонида Парфенова — в «Большие деньги», Марианну Максимовскую — в «Чего хочет женщина», Михаила Леонтьева — в «Говорите по-русски», Максима Соколова — в «Зов джунглей»…
Где они смогут в неожиданных обстоятельствах продемонстрировать если не чувство юмора и неотвязную серьезность, то хотя бы дивные стройные ноги.
Мария Железнова, «Новая газета», 28.05.2001
ПРИДВОРНЫЙ ЛЮБОВНИК
(О цензуре, свободах, демократии)
«Ах, свобода печати, свобода печати! Снимите же намордники с ваших парижских журналистов, и вы увидите настоящую грызню!.. К дьяволу весь этот галдеж! А вот остро и злободневно: после моей высадки в Каннах парижские газеты запестрели заголовками: Мятеж Бонапарта; через пять дней: Генерал Бонапарт вступил в Гренобль; одиннадцать дней спустя: Наполеон вступил в Лион; двадцать дней спустя: Император прибыл в Тюильри; ищите после этого в газетах общественное мнение!»
Разоблачая криминально-олигархический «строй» новорусских спекулянтов-демократов, критики допускают односторонний и ошибочный перегиб. Ссылаются, например, на очень масштабные фигуры (Ленин, Сталин, Энгельс, Плеханов, Кастро). Но из одного — «левого» — лагеря. Иными словами убеждают самих себя. Для «правых»-то в этих гигантах нет ничего сакрального или мало-мальски почтенного. Так же, в принципе, как для «красной оппозиции» все «праволиберальные авторитеты» (от Хайека, Фридмана и Сороса до Гайдара, Яковлева и Коха) — максимум, видные шарлатаны и мошенники. Что, к слову говоря, тоже не всегда верно. Среди помянутых господ есть вояки за идею. Пусть она и спрятана в толстом банковском сейфе. Такова логика непримиримой дуэли принципов (у патриотов) и понятий (у противной стороны). При этаком раскладе куда эффектней и эффективней критика буржуазно-рыночных «ценностей» из уст центристов-нейтралов. И, тем паче, «своих» — признанных харизматиков капитализма. Особливо, если это сам НАПОЛЕОН:
«Можно извращать и величайшие произведения, придавая им оттенок смешного…Большинство наших академиков суть сочинители, которыми восхищаются, но при этом зевают от скуки.
Этих залетных «кумиров» знают, превозносят и популяризуют их бледные тени. Люди же их заслуженно презирают, даже ненавидят. Но не уважают. Тот, кто не стремится снискать уважение современников, недостоин его». Утешает другое: «История, которая донесла до нас имя Фемистокла, не удостоила тем же имена его завистников. Можно извращать и величайшие произведения, придавая им оттенок смешного… Большинство наших академиков суть сочинители, которыми восхищаются, но при этом зевают от скуки». Для Наполеона нет дела подлее, чем публичное глумление над собственной историей и культурой: «грязное белье всегда следует стирать только у себя дома».
Это уже для господ Волкогоновых, Радзинских, Войновичей, Солженицыных, Резунов-Суворовых, Разгонов, Рыбаковых, Шкловских, Парфеновых, Захаровых, Черниченок, Дейчей, Бабицких, Политковских, Масюк, Сванидзе, Парфеновых и иже с ними, не признающих русских фольклорных мудростей. Досталось от императора на орехи и любезному младореформаторам либерализму:
«Слово «либеральный», которое в нынешние времена столь чарует уши идеологов, это слово — моего изобретения. Так что если уж я узурпатор, то они — плагиаторы».
