Дмитрий Губин - Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой
Попробуйте и вы. Не дожидайтесь, чтобы вас назначили в молодые лет эдак еще через двадцать.
19 апреля 2011
Книга – не лучший подарок
О том, что литературоцентричность, культуроцентричность и духовноцентричность мыслящей части нации говорят не о силе национального духа, а о его слабости
http://www.podst.ru/posts/5640/
У одного парня в нашей компании был день рождения, мы скинулись на электронный ридер, а меня попросили составить список книг, которые в ридер следует закачать. Тоже мне, вопрос! Улицкая, Пелевин, Терехов, Быков, Сорокин, Аствацатуров. Уэльбек, Агота Кристоф, Троппер, Каннингем, Брет Истон Эллис. Когда список был закончен, мне сказали: «Ты молодец! А мы вот загниваем, почти ничего не читаем…»
Это ужасно – то, что мне сказали. Но ужасно не то, что люди мало читают, а то, что полагают чтение художественной литературы обязательной отметкой правильной и, не сомневаюсь, духовной жизни. Русские образованные люди невероятно литературоцентричны. И невероятно этим гордятся. Кто «Каштанку» не прочел – тот не человек. Книга – учитель жизни. Литература – оплот морали. Нам же с детства внушали, разве не так?
Да абсолютно не так. Литература мало влияет на общественную мораль, иначе бы нация, воспитанная на Шиллере, и нация, воспитанная на Толстом, не утопили бы в прошлом веке в крови миллионы людей. Пушкин, Толстой, Достоевский – никакие не учителя, а отобранные властью авторитеты, играющие в жизни ту же роль, что и каменные львы у особняка вельможи. А идея, что всякий приличный человек должен прочесть Чехова, привела к тому, что у нас любой сантехник рассуждает о «Каштанке», но ни один сантехник не может быстро и качественно починить унитаз.
Следует ли из этого, что книги следует спустить в канализацию, как это проделывало движение «Идущие вместе» с книгами Владимира Сорокина? Вовсе нет. В той компании, где мы скидывались на ридер, есть люди разных профессий – винный торговец, глава автоцентра, торговец тканями, ресторатор… Все они – профессионалы высокого ранга, и чтобы стать таковыми, им пришлось перелопатить море информации. В том числе и письменной. Просто они этот процесс обработки информации не называют чтением. Чтение для них – это когда Пелевин или Уэльбек.
У художественной литературы несколько функций. Первая – создание иной реальности. То есть книга – лучший наркотик. Эффективный, недорогой и практически без вредных последствий. Вторая функция – создание культурных кодов, системы распознавания «свой – чужой», позволяющая людям, которые в восторге от романов типа «Как я влюбилась в начальника», чувствовать сплоченность, родство душ, вообще оправданность своего бытия на земле.
Хотите научиться правилам жизни? Читайте глянцевые журналы. Хотите научиться профессии? Читайте профессиональную литературу. Хотите узнать, как устроен мир? Читайте научно-популярную литературу.
А книги с сюжетом, с героями, с хорошим языком – это игра. Просто игра в бисер. Изощренный ум без нее не обойдется. Но изощренный ум и не будет этим кичиться.
26 апреля 2011
Поиск идеи в темной комнате
О том, почему любая нация состоит на 90 % из пластилина и о том, почему национальная идея – это способ удержаться у власти тех, кто власть захватил
http://www.podst.ru/posts/5672/
Американский экономист Джон Най недавно проиллюстрировал, как национальный характер легко меняет свой характер под влиянием экономики. Например, тот факт, что англичане пьют пиво, в отличие от французов, которые предпочитают вино, вовсе не связан с различным климатом стран. Просто в конце XVII века Англия втянулась в 35-летнюю войну с Францией, в ходе которой импорт французских вин был полностью прекращен, в компенсацию чему англичане сумели наладить пивоварение. Когда же был заключен мир, английским властям ничего не оставалось, как поддержать местного производителя высокими налогами на импорт.
Пресловутое русское пьянство тоже объяснимо тем, что в России, из-за налогов на импорт, самая дешевая бутылка французского вина все равно всегда стоила дороже бутылки среднего качества водки. При том, что пол-литра вина из организма 80-килограммового мужчины выводятся за 6 часов, а пол-литра водки – за 21 час 45 минут.
Джон Най, чью статью можно прочесть в апрельском номере журнала Esquire честно признавался, что плохо знает историю России, так что пример с водкой я добавил уже от себя, но из идей Джона Ная следует то, что нации меняются под влиянием экономических факторов. И мы это знаем: сегодня русских трудно назвать нацией лентяев, потому что нигде, кроме как в России, не найти столько магазинов, работающих круглосуточно и без выходных.
Из идеи об изменчивости национальных черт под влиянием экономики следует и другой вывод: у наций не может быть национальных идей. Идеи бывают у людей, а не у наций, у наций же бывают манеры поведения. Если это хорошие манеры, то разные идеи уживаются вместе, потому что все люди разные. Периодически та или иная идея становится предметом споров или пристрастий, но ни одна идея не является общенациональной, потому что это лишает нацию гибкости, способности меняться. А в тех странах, где официально существуют национальные идеи – например, нацизма, марксизма-ленинизма или чучхе – на поверку оказывается, что это люди, группы или кланы, окопавшиеся у власти, пытаются такими идеями закрепить свою власть.
Сегодняшнее отсутствие национальной идеи в России вполне может означать, что в нашей стране пластичности и витальности куда больше, чем мы сами привыкли считать. Но может означать и другое: что люди, попавшие в российскую власть, настолько пусты, что им нечего даже сказать, чтобы всерьез у власти закрепиться.
4 мая 2011
Страна лояльных
О том, к чему приводит выбор между верностью начальству и верностью профессии, а также о прошедшем Первомае
http://www.podst.ru/posts/5709/
Первое мая я провел в Петербурге, где, после четвертьвекового перерыва, снова прошелся в колонне демонстрантов по Невскому проспекту, причем над головой моей колыхались стяги то нацболов, то профсоюзов, то коммунистов, а то и вовсе движения против нелегальной эмиграции, участников которого для простоты обычно называют нацистами, да они и не больно протестуют против этого названия.
Ну, а после Первомая я сел в поезд и приехал в Москву, где у меня была запись программы с кинорежиссером Меньшовым – тем самым оскароносцем, который снял «Москва слезам не верит». А поскольку Меньшов – человек уже в возрасте, я задал ему вопрос, который вообще люблю задавать умным и много чего повидавшим людям. Я спросил: «Как изменились за последние лет двадцать ваши представления о любви?»
Он хмыкнул, что означало, что представления действительно изменились, просто он никогда не формулировал суть перемен. Он даже на минуту замолчал, что-то пробормотал сквозь зубы про количество геев, но потом четко сказал: «Очень сильно изменились женщины. Они стали независимы. В принципе, они вообще научились обходиться без мужчин. Это в перестройку у них началось. Вот если считать, что профессия женщины – вырастить ребенка, то они ради профессии шли на все. Челноки с этими огромными сумками были женщинами, потому что им нужно было кормить детей, а никакой другой работы не было». «Ну да, – поддакнул я Меньшову. – Женщины изменились, а мужчины остались прежними. У нас – женская страна». И Меньшов немного нервно пожал плечами в подтверждение факта, который подтверждать ему не хотелось, но опровергать не было возможности.
Я потом еще пару часов думал о том, что вырастить ребенка – это профессия, от которой большинству женщин не отвертеться. И что женщины хранят ей верность. И, когда нужно выбирать между начальником, каким себя мнит себя в семье русский мужчина, и профессией, – они выбирают профессию. И еще думал о питерском Первомае, где всех демонстрирующих – от коммунистов до яблочников, от ЛДПР до едроссов – было, дай бог, двадцать тысяч человек. А в оцеплении их шествия стояло тысяч под сто солдат, милиционеров, омоновцев, спецназовцев, курсантов, снова милиционеров, каких-то еще гаишников и снова солдат. И они гнали демонстрантов сквозь свой строй, как скот гонят на бойню, и разводили к месту митингов, где снова окружали всей своей зондеркомандой. Хотя их задача – не гнать людей, как скот, не позволяя пройтись по Невскому никому, кто разрешения на шествие не получил, а охранять покой и безопасность. Но эти, которые стояли в оцеплении, эти курсанты, гаишники, военные и спецназовцы, они были верны начальникам, а не профессии.
В общем, я согласен с Меньшовым. И, родись я в России женщиной, я бы скорее умер, чем с этими ничтожными мужичонками жил.
10 мая 2011
