Федор Раззаков - Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики
«Вступление страны в рыночные отношения открыло для нашей мафии невиданные просторы. Одна из основных причин наступательного развития организованной преступности заключается в том, что она при любых условиях являлась в государстве единственной поистине рыночной структурой, что и позволило ей во все периоды быстро (мобильно) приспосабливаться к любым изменениям. И не просто приспосабливаться, но и извлекать при этом максимум материальных и практических выгод...»
С 1985 по 1988 год силами правопорядка в стране было выявлено около 3 тысяч групп с признаками организованности. Но их от этого меньше не становилось. В одной Москве в 1988 году насчитывалось несколько десятков группировок, наиболее мощными из которых были долгопрудненская, солнцевская, люберецкая, чеченская, подольская и бауманская. На последнюю работали «воры в законе», и это считалось самым мощным прикрытием в уголовном мире. Но до весны 1988 года широта и разнообразие операций всех группировок не шли ни в какое сравнение с тем, что началось после того, как в мае того года 9-я сессия Верховного Совета СССР приняла «Закон о кооперации». По нему вся страна должна была превратиться в один большой Рижский рынок, и первыми, кто это реально осознал, были бандиты.
Они сразу поняли, какой шанс предоставляет им «Закон о кооперации». К примеру, обладатель преступно нажитых средств мог без труда зарегистрировать кооператив по изготовлению предметов бижутерии. Закупив по дешевой цене оборудование, он отражал в документах фиктивные поставки сырья, нанять фиктивный штат сотрудников. При этом каждый месяц, как законопослушный гражданин, хозяин подобного кооператива выплачивал государству налог, к примеру, с 50 тысяч рублей. На возможный вопрос налоговой инспекции, откуда деньги, кооператор вполне резонно отвечал, что на 50 тысяч он произвел и продал продукции. Благо никто не проверял, действительно ли это так. Ведь государству главное, заплатил ли кооператор налог.
Заплатив его, кооператор имел на руках документ на то, что заработанные им деньги «чистые». В течение года он отдавал государству 252 тысячи, а 468 «отмывал». На эти деньги уже можно смело покупать какую-нибудь недвижимость и наращивать капитал. Парадоксально, но факт: как только «Закон о кооперации» вступил в силу, министр внутренних дел А. Власов издал «Указание № 10», по которому работникам милиции запрещалось не только проверять сигналы и документы по кооперации, но даже заходить в помещения кооперативов. Правда, через несколько месяцев министр «одумался» и выпустил приказ, который обязывал вести оперативную работу против сомнительных кооперативов, но время было упущено. Сумма «отмытых» денег на этот момент уже исчислялась миллионами.
Л. Кислинская по этому поводу писала: «Монгол и его люди попались в начале 70-х. Они уже отсидели свой срок. Главарь банды вышел на свободу через 14 лет и «отмывает» грязные деньги, вложив их в целый комплекс кооперативов... Есть данные, что руководитель одной из известных московских группировок рэкетиров собирается открыть валютное кооперативное предприятие. Как им все это разрешают? Здесь уже начинаешь ставить под сомнение честность исполкомовских работников, выдающих патенты...»
Отметим, что в 1988 году на свободе находились 272 вора в законе.
Подполковник милиции В. Овчинский позднее напишет: «С 1988 года, после известного закона бывшего СССР о кооперации, по существу, и началось стихийно-неконтролируемое накопление капитала с перекачкой огромных государственных средств в кооперативный, а вернее, в частный сектор, носивший в большинстве случаев противозаконный характер. Здесь же – точка отсчета слияния теневого мафиозного капитала, накопленного в годы тоталитарного режима, и молодого агрессивного гангстерского капитала первых лет демократизации».
После выхода в свет «Закона о кооперации» пышным цветом стал расцветать рэкет. 28 сентября 1988 года в статье «Прыжок льва на глазах изумленной публики», опубликованной в «Литературной газете», с горечью констатировалось:
«Это еще только слухи, болтовня обывателей или уже скрываемая правда? Что в одного стойкого кооператора, отказавшегося платить дань, разрядили автомат из проезжавшей мимо машины? Что подавляющее большинство менее стойких ежемесячно выкладывают бандитам суммы, которые и не снились Минфину с его прогрессивным налогом? Что милиция, в свою очередь, обложила данью самих налетчиков? И (совсем наоборот) что в милиции созданы подразделения по борьбе с организованной преступностью? «Лев» в самом деле прыгнул или только еще подергивает хвостом, готовясь к прыжку?
Объяснимо молчание вымогателей и их жертв. Но почему хранят таинственное безмолвие милиция и прокуратура? Хотя уже очевидно, что замалчивание этой неудобной темы – одна из самых надежных гарантий дальнейшего развития организованной преступности. Больше того, во всех случаях различимо некоторое даже удовлетворение: грабят не нашего брата неимущего, а этих кооператоров, заламывающих бешеные цены. И как-то не берется в расчет, что одно из слагаемых этих цен – та дань, которую кооператоры (по слухам?!) платят-таки рэкетирам!»
Эта публикация появилась в конце сентября, а в конце октября в МВД пришел новый министр – бывший строитель Вадим Бакатин. Пришел именно для того, чтобы «разобраться» с организованной преступностью, с которой явно не справлялся его предшественник – А. Власов. За один только этот год из МВД в кооперацию ушли три с половиной тысячи офицеров. Это тоже было ярким показателем того, что в МВД явно не все в порядке.
Придя к руководству МВД, Бакатин сделал весьма неожиданный пропагандистский шаг: раскрыл перед гражданами СССР статистику преступлений. Случится это в феврале 1989 года, впервые за последние 56 лет. По ней выходило, что общее число преступлений в стране в 1988 году выросло по сравнению с 1987 годом на 3,8 %, составив цифру (округленно) 1,8 миллиона. Но, как объясняли далее статистики МВД, в 1983, 1984 и 1985 годах всего в стране совершалось ежегодно более 2 миллионов преступлений, поэтому уровень 1988 года еще явно не дорос до тех лет.
Далее цифры объясняли, что с 1979 по 1984 год в стране совершалось ежегодно около 20, а в некоторые годы – около 21 тысячи умышленных убийств. Затем начиная с 1985 года число тяжких насильственных и корыстных преступлений стало снижаться (убийства с 20 501 в 1984 г. до 18 718 в 1985-м, до 14 848 в 1986-м и до 14 651 в 1987 году). И вдруг в 1988 году число умышленных убийств увеличилось на 2 тысячи в сравнении с прошлым годом и достигло цифры 16 710. Каждые 32 минуты в стране совершалось умышленное убийство. Всего же в 1988 году в стране было зарегистрировано 1 867 223 преступления, что на 68,7 тысячи, или 3,8 %, больше, чем в 1987 году. Рост количества зарегистрированных преступлений произошел в 59 союзных, автономных республиках, краях и областях, между тем как в 1987 году – только в трех!
Что касается рэкета, то здесь количество выявленных в Москве случаев достигло 600, между тем как в милицию обратились только 139 раз. Это явно говорило о том, что граждане кооператоры, не веря в возможности родной милиции, исправно платили дань бандитам. Если учесть, что количество кооперативов в стране с мая 1988 года увеличилось в сотни раз, то можно себе представить, какие деньги оседали в карманах рэкетиров. Последние ради таких денег готовы были пойти на все. К концу 1988 года кооператоры Москвы были уже плотно обложены данью со стороны долгопрудненской, люберецкой, солнцевской, балашихинской группировок. Чеченцы были несколько оттиснуты от жирного пирога, но это не могло продолжаться вечно. И это длилось до конца года, пока из зоны не вернулись авторитеты Атлангериев и Нухаев. Именно с их возвращением чеченцы обрели второе дыхание и решили дать достойный отпор славянам. Тогда начали создаваться боевые группы чеченцев, которые в нужный момент объединялись в единую боевую дружину.
«Закон о кооперации» криминализировал и отечественный кинематограф, поскольку туда ринулись «конкретные пацаны», которые не только «отмывали» свои «грязные» деньги, но и непосредственно заказывали кино – главным образом бандитское. Как и любые другие кооператоры, киношные также обманывали государство, используя средства производства, принадлежащие ему (студийные площади, техника и т.д.), а продукцию выпуская ту же самую, но при совершенно иных экономических взаимоотношениях с государством. Кроме этого, многие кинокооперативы вообще создавались не для производства кинофильмов, а исключительно ради того, чтобы задешево закупать пиратские копии зарубежных кинолент самого низкого пошиба. В итоге уже через полгода после вступления закона в жизнь власть попыталась внести в него определенные коррективы. Но не тут-то было. Как верно заметил тогдашний глава правительства Николай Рыжков: «Лоббизм начинал набирать силу».
В десятках либеральных СМИ, в том числе и в кинематографических, началась широкомасштабная кампания с требованиями отменить постановление «О регулировании отдельных видов кооперативной деятельности». Судя по всему, деньги на эту кампанию были выделены немалые: от тех же бандитов, «теневиков» и других «заинтересованных» лиц. При этом разработчики этой акции, как и положено, прикрывались высокими словами: мол, это удушение свободы, сталинская практика и т.д. (в журнале «Искусство кино» некий либерал-остряк назвал постановление «автографом нинандреевых в музее подарков Сталина народу»).
