Миша Гленни - Теневые владыки. Кто управляет миром
Ариэль Шарон созвал на экстренное заседание кабинет министров, и правительство пообещало выделить на борьбу с преступностью дополнительные 500 млн. шекелей (100 млн. долларов). Газетные обозреватели принялись выяснять, кто представляет для израильского государства большую угрозу – Розенштейн, Аберили и еще четыре «семьи» или палестинцы. Любопытно, что одной из этих семей был бедуинский клан.
«Исконно израильские преступные синдикаты отличаются от русских, – поясняет Менахем Амир, ведущий израильский криминалист. – Русские очень осторожны. И они смогли ввести у себя дисциплину, потому что они организованны. Израильские же криминальные группировки – это семьи». Это означает, что по своей структуре они гораздо больше напоминают сицилийскую мафию, чем русские. «Когда преступность организуется по семейному принципу, начинают заявлять о себе такие проблемы, как честь и вендетта», – продолжал профессор Амир. То, что между семьями существуют распри, может объясняться случайной невинной жертвой, как это было в случае с Розенштейном, но в других вопросах семьи помогают полиции. Их кровопускания помогают полицейским понять, что творится в криминальном мире, «а это означает, что русские и подобные им группировки более эффективны и более опасны».
Израильские преступные синдикаты традиционно привлекала и обогащала игорная индустрия. После мирных соглашений в Осло израильтяне позволили палестинцам открыть в Иерихоне казино, в дополнение к тем плавучим игорным домам, которые дрейфовали в Красном море, поблизости от израильских территориальных вод. Контролировать большую часть доходов от этих казино должны были Розенштейны и Аберили, равно как и доходы от организованных игорных туров израильтян в Турцию.
Однако в 90-х годах израильские синдикаты стали обрастать «филиалами» и пробираться к еще более доходным промыслам. Семьи, согласно отчету Управления по борьбе с наркотиками США, «возможно, благодаря давним связям в Антверпене, продолжают играть важную роль в переправке из Бельгии [в Соединенные Штаты] крупных партий экстази». Связи мафии распространялись и на алмазы – еще один из четырех товаров, которые приносят организованным преступным группировкам всего мира наибольшие прибыли. Три другие – это оружие, наркотики и энергоносители.
Экстази оказался одним из тех редких наркотиков, которыми американский рынок пока что не был перенасыщен. Европа является крупнейшей производственной базой для этого синтетического наркотика, который вызывает ощущение благополучия и, в частности, самое теплое расположение к другим людям (так что в смысле социального эффекта бывают наркотики и похуже). Основным западноевропейским центром производства экстази является Амстердам, хотя в начале тысячелетия был отмечен рост его производства в промышленных масштабах в Болгарии и Сербии.
В 2003 году Госдепартамент США выпустил отчет, в котором говорилось, что Израиль превратился в мировой перевалочный пункт торговли экстази, «расширив бизнес» с Европы на США. «Израильские группировки, занимающиеся наркоторговлей, являются основным источником распространения этого наркотика между американскими группировками, пользуясь для этого почтовой экспресс-доставкой, гражданскими авиалиниями, а в последнее время и грузовыми авиарейсами», – гласит отчет. Все это изрядно обескуражило Израиль, страну, зависящую от американской финансовой, политической и военной помощи.
Управление по борьбе с наркотиками США в одном из отчетов подчеркивало, что войны за сферы влияния между торговцами экстази в Нью-Йорке, Лас-Вегасе и Лос-Анджелесе могут быть напрямую связаны с настоящей войной, которую развязали между собой семьи израильской мафии. Возможно, израильские гангстеры и в самом деле пользуются таким влиянием в Лас-Вегасе, поскольку именно там любил промышлять самый известный из еврейских преступников, Мейер Лански, а также его протеже Багси Сигел. Лански, выданный Израилем в США в начале 70-х, стал одним из немногих обвиняемых, экстрадированных этой страной. В то время он обратился за получением израильского гражданства, а по его следам шла американская полиция. Голду Мейр лишь тогда удалось убедить выдать Лански, когда советники разъяснили ей, что Лански был мафиози. «Нет! Никакой мафии! Только не здесь!» – воскликнула она.
Зеев Розенштейн, в свою очередь, представлял собой несопоставимо большую угрозу для Израиля по сравнению с Лански. И он сам, и его жена были членами политической партии Ликуд, которую возглавлял тогда Ариэль Шарон. Аберили также были членами Ликуда, и широкую известность получил случай, когда член кнессета от Партии труда обвинил одного министра правительства (позже убитого палестинцами) в связях с израильской организованной преступностью. Джон Уинер, возглавлявший антимафиозное ведомство при Клинтоне, представил президенту веские доказательства того, что в Ликуд проникает криминал, – вот еще один показатель того, как преступность, начиная с 1989 года, стала разъедать основу общества.
Однако в 2004 году Израиль, под давлением США, арестовал Розенштейна и выдал его Америке, где тот разыскивался за продажу более чем 700 тыс. таблеток экстази (хотя Вашингтон согласился на то, что в случае осуждения Розенштейн сможет вернуться в Израиль и отбывать срок там).
Из-за специфических политических проблем Израиль, под влиянием двух эпохальных событий, стал одной из нескольких стран мира, уязвимых для стремительного проникновения организованной преступности. Первым событием явился крах коммунизма в Восточной Европе и бывшем СССР, что, как мы увидели, имело для Израиля весьма своеобразные последствия. Однако глобализация организованной преступности и та роль, которую сыграли в ней израильтяне, не была бы возможна без глобализации экономической – и, в частности, без такого ее аспекта, как отмена регулирования международных финансовых рынков. Вновь обретенная свобода переводить капиталы через границы распространялась не только на деньги крупных корпораций, которые брали на абордаж целые страны и их системы экономического регулирования, чтобы обеспечить себе глобальное присутствие. Для отмывания прибылей от незаконной деятельности также наступал Золотой Век. А если мы вдруг впадем в заблуждение и начнем думать, будто израильтяне или евреи наделены особыми склонностями и талантами к участию в организованной преступности, стоит напомнить, что мировой центр отмывания денег находится в сотнях километров от Израиля, совсем в другой стране – в Объединенных Арабских Эмиратах.Глава шестая Ксанаду [17] , часть первая
И из пещер, где человек не мерил
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
С.-Т. Колридж. «Кубла-хан» (перевод К. Бальмонта)
Утром в пятницу, 12 марта 1993 года, едва рассвело, они стали появляться миллионами. Из покрытых трещинами, ветхих викторианских особняков, роскошных бунгало в стиле арт-деко, из новеньких высоток, из жестяных хижин, из-под рваных брезентовых навесов, из сточных канав и с городских тротуаров рабочий люд Бомбея [18] пошел в хаотическую атаку на самую загруженную, изношенную, но все же выносливую транспортную систему в мире.
По улицам, словно потревоженные осы, жалящие всякого, кто имел глупость попасть под колеса, метались авторикши. Однако такси, угловатых черных или желтых, было куда больше. Сделанные по образу и подобию «Фиата-1100», о котором забыли уже даже итальянцы, эти создания суетились и скрипели, словно механические грызуны, протискиваясь в непроходимые, казалось бы, щели дорожных пробок. К 1993 году постепенная либерализация, охватившая Индию, сделала возможным мощный и уверенный приход на индийский рынок европейских, американских и японских машин, конкурентов местных «Амбассадоров» (урожденный «Оксфорд» третьей серии) и «Марутти» (они же «Судзуки Альто»). И уж, конечно, на обветшалых станциях Западной и Центральной железнодорожных линий в воздух взлетали кулаки, рвались рубашки и стаскивались сари: это постоянные пассажиры из северных пригородов производили ежедневный «естественный отбор», стремясь пролезть в страшно ненадежные городские поезда, которые везли их на юг Бомбея.
«Я никогда до конца не понимал, как устроено движение в Бомбее, а я понимаю в этом больше, чем большинство людей. Но каким-то таинственным образом оно улучшается», – рассуждает Ракеш Мария, обаятельный бывший заместитель начальника дорожной полиции города.
Всегда жизнерадостный Ракеш Мария в Мумбаи.
Когда исступленные людские потоки приходят утром в движение, оно не затихает еще много часов после того, как сядет солнце. Эта суета сопровождается липкой жарой и нескончаемыми гудками машин, криками, просьбами, воплями и руганью – и конца им не будет, если только вы не решите искать спасения от этого удара по всем органам чувств.
Однако в то 12 марта, в 13.28, в это занятное столпотворение вплелся новый, и самый зловещий звук: рев от взрыва полутонны самой мощной армейской взрывчатки в мире – гексогена, ворвавшийся из подземного гаража Бомбейской фондовой биржи в рабочее помещение, где трейдеры уже готовились услышать звонок к перерыву на обед.
