Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман

Был ли 5 июля действительно упущен хороший шанс на участке XLVII танкового корпуса и как бы это могло сказаться на последующих событиях, оценить трудно. Во-первых, нельзя упускать из виду, что Модель на следующий день ожидал (и справедливо) мощные советские контратаки, которые должны были быть встречены войсками на наиболее выгодных позициях. Во-вторых, Гроссман в своих оценках не учел того факта, что немецкие танки не имели возможности просто «докатиться» до Курска; это не соответствовало существовавшим тогда оперативным и тактическим данностям, поскольку XLVII танковый корпус к вечеру 5 июля не прорвал все советские оборонительные системы, и даже еще не начал бои против оперативных советских резервов. В одиночку 20-й танковой дивизии, очевидно, не удалось бы прорваться на сильно укрепленный возвышенный участок между Теплым и Ольховаткой и удержать его, отбивая советские контратаки. Единственной возможностью превратить тактический успех 20-й дивизии в оперативное преимущество был бы немедленный ввод в действие одной из резервных танковых дивизий, предназначавшейся для второй волны наступления. Однако ввод в действие дивизий из резерва в первый день наступления Модель не предусмотрел. Когда во второй половине дня 5 июля он узнал о неожиданном успехе наступления XLVII танкового корпуса, он отдал приказ о немедленном вводе в сражение 2-й и 9-й танковых дивизий из второй очереди. Однако было уже поздно. Модель лишь надеялся, что на следующий день может быть полностью завершен прорыв через советские оборонительные позиции.

Тем временем командующий Центральным фронтом генерал Рокоссовский принял решение о проведении 6 июля контрнаступления против частей 9-й армии, как и предполагал Модель. Целью было отбросить немецкие войска на исходные рубежи по состоянию на 5 июля. Главный удар должны были нанести советская 2-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта Александра Родина в составе 3-го и 16-го танковых корпусов, а также отдельная 11 — я гвардейская танковая бригада. Кроме них, из резерва фронта привлекался 19-й танковый корпус. В контрнаступлении должна была также участвовать 13-я армия Пухова в составе 17-го гвардейского стрелкового корпуса, 4-го артиллерийского корпуса и частей 15-го и 29-го стрелковых корпусов. Но эти соединения не были готовы начинать оперативное контрнаступление так рано, и на советской стороне тоже не все всегда проходило по плану. Ни 3-й танковый корпус, ни 11-я танковая бригада, ни 19-й танковый корпус к моменту начала наступления полностью не подготовились. Вместо предусмотренных планом 650 танков и САУ утром 6 июля в боевой готовности было лишь 220 танков и САУ 16-го танкового корпуса под командованием генерал-майора Василия Григорьева.

Как еще неоднократно будет происходить в ходе Курской битвы, Красная Армия направила удар не по флангам немецких клиньев. Удар 16-го танкового корпуса был нанесен фронтально, по основным немецким силам. На острие удара находилась 107-я танковая бригада под командованием подполковника Николая Телякова. Большинство советских танковых бригад летом 1943 года имели штатную численность в 53 танка, из них 32 средних Т-34 и 21 легкий Т-70 или Т-60. Бригада Телякова была оснащена почти по штату и имела утром 6 июля 51 полностью боеготовый танк. Они атаковали у поселка Степь на участке 6-й пехотной дивизии и наткнулись на «тигры» 505-го тяжелого танкового батальона и штурмовые орудия 245-го батальона штурмовых орудий. В течение короткого промежутка времени бригада Телякова была почти полностью разбита и потеряла 47 своих танков, из них 41 — безвозвратно.

Две другие танковые бригады советского 16-го танкового корпуса, 109-я и 164-я атаковали западнее, навстречу 2-й и 20-й танковым дивизиям. Они также были отброшены и потеряли 42 танка. Главное бремя сражения 6 июля несла 20-я танковая дивизия. После того как она весь день отбивала атаки 16-го советского танкового и 17-го гвардейского стрелкового корпусов, вечером она была атакована еще и 19-м танковым корпусом. Этот корпус под командованием генерал-майора Ивана Васильева должен был принять участие в утренней атаке совместно с 16-м танковым корпусом. Однако он не успел к назначенному времени подготовиться к атаке и начал наступление в направлении Подолян только вечером 6 июля. У корпуса Васильева были в подчинении 79,101 и 202-я танковые бригады со 187 танками. Две бригады, 79-я и 101-я, наносили удар из района Заборовки, с юга, по позициям 20-й танковой дивизии. Последняя довольно быстро отбила это наступление. Однако 202-й бригаде, прорвавшейся через западный фланг дивизии, удалось дойти до Бобрика. После ожесточенной схватки с разрозненными немецкими танками, штурмовыми орудиями и истребителями танков типа «Мардер» советские танки в итоге отступили. Тем самым наступление 19-го корпуса провалилось. В этот день корпус списал в качестве безвозвратных потерь 52 танка. Прорыв 202-й бригады к Бобрику показал, какой потенциал мог бы быть у этих оперативных контратак, если бы они были направлены во фланги вклинившихся немецких частей. Однако Красная Армия должна была еще много раз испытать горечь поражений, прежде чем пришло понимание необходимости контратаковать самые слабые места противника, вместо того чтобы в бессмысленной фронтальной атаке «сжигать» собственные войска. После поражения 6 июля генерал Рокоссовский приказал врыть танки 16-го и 19-го танковых корпусов в землю и использовать их в обороне для остановки атакующих частей 9-й армии. При контратаках советские танкисты должны были вступать в бой только с легкими немецкими танками.

Не только на земле, но и в воздухе на северном участке Курской дуги 6 июля советские части потерпели тяжелое поражение. Генерал-лейтенант Руденко, командующий 16-й воздушной армией, планировал утром 6 июля нанести массированный удар против XLVII танкового корпуса перед началом советской контратаки. Но одиночные советские истребители появились над полем боя слишком рано и вызвали тревогу у истребителей немецкой 51 — й эскадры. Последние прибыли к месту боя одновременно с основными силами Руденко и нанесли им большие потери. В течение всего дня велись тяжелые воздушные бои, прежде всего на участке XLVII танкового корпуса. При этом 16-я воздушная армия потеряла 91 самолет. После двух дней тяжелых боев истребительные части 16-й армии были так обескровлены, что Руденко вынужден был просить советское Верховное командование о переводе 234-й истребительной дивизии 15-й воздушной армии Брянского фронта для подкрепления своей армии.

На южном участке Курской дуги 6 июля также происходили ожесточенные воздушные бои. Советские 2-я и 17-я воздушные армии потеряли в этот день 80 машин. Вместе с 16-й армией совокупные потери исчислялись соответственно в 171 самолет. Однако это была не полная цифра потерь, поскольку летчики 15-й воздушной армии также принимали участие в боях, совершив около 400 вылетов. Для этой армии нет данных о потерях. Общее количество уничтоженных 6 июля 1943 года советских самолетов можно оценить по самому минимуму в 180 машин. Советские летчики доложили со своей стороны о сбитых только в воздушных боях 217 немецких самолетах. Это было большое преувеличение. В действительности 1-я авиационная дивизия на северном участке Курской дуги потеряла 10 машин, а VIII авиационный корпус на южном участке — 12 машин, из которых большая часть была сбита зенитной артиллерией.

Хотя на протяжении последующих дней люфтваффе сохраняли преимущество, дальнейшее наступление 9-й армии Моделя на северном участке Курской дуги застопорилось. Это произошло прежде всего благодаря большой концентрации артиллерии, которую Рокоссовский противопоставил немецкому наступлению. В одном из отчетов 656-го полка тяжелых истребителей танков, наступавшего совместно с 86-й и 292-й пехотными дивизиями у Понырей, говорится, что атака собственной пехоты была отбита сильным артиллерийским огнем. Из 19 истребителей танков «Фердинанд», которые были списаны как безвозвратные потери в течение первых дней боев, большинство, как утверждалось в германских документах, было уничтожено путем прямых попаданий артиллерийских снарядов в воздухозаборники моторных отсеков. Однако это не соответствовало действительности. Советские обследования поврежденных или уничтоженных немцами «Фердинандов», брошенных у Понырей, показали, что только одна машина была выведена из строя из-за прямого попадания артиллерийского снаряда. Снаряд пробил крышу отсека экипажа (а не моторного отсека). Другой «Фердинанд» был уничтожен бомбой советского штурмовика. Остальные машины подорвались на минах или на других взрывных устройствах, которые советские саперы оборудовали с использованием захваченных немецких снарядов и авиабомб.