Арт Бухвальд - Америка и американцы
— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал я. — Рождественские каникулы обходятся тебе дороже, чем степень бакалавра искусств.
— Послушай‑ка, — заметил Тапперуэр, —когда я ходил в школу, у нас был только уик–энд на рождество и неделя весенних каникул, а занятия кончались в середине июня. Теперь же каникулы длятся так долго, что школьный год состоит, по существу, из перерывов в учебной программе.
— Ладно, зато повидаешь своих ребят, пока они будут дома.
— Кто их увидит? Леонард спит целый день и затем пропадает на всю ночь. Мэри, кажется, в Саратоге, Фред катается на лыжах, а Эбигайл забрала мою автомашину и исчезла еще в прошлый четверг. Я подсчитал, что это обходится мне не меньше двух тысяч долларов.
— Колледжи не имеют права перекладывать на родителей свои инфляционные невзгоды, — сказал я. — Если они взяли твоих ребят на четыре года, то должны их содержать.
— Меня убивают даже не денежные расчеты, а отношение самих детей. Они живут в доме, но считают себя временными визитерами со всеми правами и привилегиями гостей. Если ты попросишь вымыть посуду, сходить в бакалейную лавку или убрать постели, они тотчас напоминают, что у них каникулы. Хотел бы я знать, когда прекратится эта свистопляска с вакациями?
— Ты вправе задать такой вопрос, — сказал я Тапперуэру. — Мне кажется, что колледжи и университеты должны вернуться к старому расписанию. Если даже это отразится на плате за обучение, комнату и питание, все же обойдется дешевле, чем держать ребят дома.
— По крайней мере ты будешь знать, где твое место, — согласился Тапперуэр.
— А что случится, если ты скажешь своим детям: «Видите, это не моя вина, что колледжи увиливают от ответственности, посылая вас домой на столь продолжительное время. У меня нет средств на это. Почему бы вам не устраиваться самим?»
— Но, — воскликнул Тапперуэр в ужасе, — они же тогда останутся дома навсегда!
— Ну и что?
— Ты не знаешь моей жены. Она поднимет такой крик!
ГДЕ ОНИ ТЕПЕРЬ?
Исследование, проведенное недавно Гарвардским университетом, показало, что многие выпускники высших учебных заведений Америки настолько не уверены в своем будущем, что благосклонно относятся и даже приветствуют работу, связанную с физическим трудом, которая не предъявляет к ним высоких интеллектуальных требований.
Эта проблема не представлялась мне достаточно серьезной до тех пор, пока я не попал на званый обед и не услышал в этот вечер разговоры гостей о том, что происходит с их потомками.
— Как поживает ваш сын Питер? — спросила одна дама другую.
— Превосходно! Вы знаете, он в прошлом году получил степень доктора философии Колумбийского университета.
— Это замечательно. Он преподает?
— Нет. Работает на свиноферме в Айове.
— Кстати, что с Кэтлин?
— О, она прослушала курс изящных искусств Вассарского колледжа и очень довольна.
— А что она делает?
— С двумя подругами занята перекрашиванием старых блузок в подвале одного из домов в итальянском городе Флоренция.
Один из гостей сказал другому:
— Последнее время я что‑то не вижу вашего сына Джорджа, чем он занимается?
— Джордж завершил образование в Массачусетском технологическом институте, — с гордостью заявил тот. — Теперь он стал инженером–электриком.
— Вербовщики крупных фирм, должно быть, сделали ему выгоднейшие предложения?
— Так оно действительно и было, но парень взялся за другую работу — водит такси в Бостоне и утверждает, что это дает ему больше времени для размышлений о проблемах электротехники.
— Будете писать ему, — сказал один из присутствующих, — передайте привет от моего сына Олдена.
— Олден? Я слышал, что он с отличием окончил архитектурный факультет при Йельском университете, не так ли?
— О да, и мы очень им гордимся. Потребовались большие усилия, чтобы его продвинуть. А чего нам стоило его учение! Не меньше двадцати тысяч долларов.
— Это же великолепное вложение капитала. В один прекрасный день вы сможете показать на красивое здание и сказать: «Это построил мой сын!»
— Сомневаюсь! После Йельского университета Олден решил стать плотником. Он теперь работает на мебельном предприятии в Западной Вирджинии — приделывает ножки к стульям.
— В Западной Вирджинии? — вмешалась в разговор одна из дам, —Мне хотелось бы знать, не встречается ли он с моей дочерью Каролиной. Она живет близ Чарлстоуна.
— Работает юристом?
— О нет! После сдачи экзаменов она открыла продовольственный магазин и заявляет, что это единственное, чем она может заниматься.
— А Крис все еще в Висконсинском университете? — спросил один из гостей у супружеской четы.
— Не имею никакого представления, — ответил отец Криса. — В последний раз мы слышали о нем на рождество. Тогда он подвизался в колонии для прокаженных в Мозамбике и не упоминал, вернется в Висконсин или нет.
— Между прочим, а что поделывает ваш сын Роуленд?
Наступила неловкая тишина.
— Я сказал, видимо, что‑то не то? — произнес задавший этот вопрос.
Одна из женщин шепнула ему на ухо:
— Роуленд занимает крупный пост в телефонной компании. Его родители так этим пристыжены, что отказываются о нем говорить.
— Ну? — сказал мужчина, —Я очень огорчен. Но, в конце концов, это же не светопреставление?
— Да дело не только в том, что он работает в телефонной компании, — объяснила женщина, — айв том еще, что он женился, обзавелся двумя ребятами и приобрел дом в фешенебельном пригороде. Его родители так и не могут понять, на каком этапе его воспитания они допустили ошибку.
КОЛЛЕДЖ ДЛЯ МАЛОГРАМОТНЫХ
Тимкены послали свою дочь Лауру в колледж, дав ей чек на 7000 долларов для того, чтобы она заплатила за обучение, и думали, что дело в шляпе. Но вскоре они получили от декана следующее письмо:
«Мы рады сообщить, что открыли для первокурсников специальные курсы по обучению чтению, и настойчиво советуем вашей дочери записаться на эти курсы. Если она этого не сделает, то ей, по нашему мнению, не справиться с занятиями. Стоимость — 250 долларов».
Тимкен прочел письмо и сказал жене:
— А я думал, что Лаура умеет читать…
— Конечно, умеет. Мне кажется, суть в том, что она не понимает прочитанного.
— Чему же ее учили в школе?
— Право, не знаю, но если колледж считает, что необходимы специальные курсы, нам лучше согласиться— иначе зря пропадут наши семь тысяч долларов.
Несколько дней спустя пришло новое письмо от декана:
«Кафедра английского языка привлекла наше внимание к тому факту, что ваша дочь Лаура не умеет писать. Они рекомендуют ей заниматься в специальном классе письма, который мы открыли два года назад, когда обнаружили, что это общая проблема для большинства учащихся колледжа. Если вы согласны с тем, что Лауре необходима такая помощь, пришлите, пожалуйста, чек на 250 долларов».
Тимкен на этот раз разозлился не на шутку:
— Что ей делать в колледже, если она не умеет писать?
Миссис Тимкен была настроена гораздо оптимистичнее.
— Лаура, — сказала она, — писать умеет. Только ей, видимо, трудно справляться с распространенными или сложносочиненными предложениями. Ты что, забыл? Преподавателей в школе гораздо больше интересовало развитие живого мышления у учащихся, чем то, как они излагают свои мысли на бумаге.
— Вздор! — вскричал Тимкен. — Они сделали мою дочь малограмотной!
— Ты преувеличиваешь. Лаура окончила школу с отличием за навыки аналитического мышления. Мне кажется, что это не так уж плохо.
— Но она не знает правописания!
— Уверена, что колледж восполнит этот пробел. Какое же без письма высшее образование?
— А мы теперь будем платить еще двести пятьдесят долларов за то, чему ее должны были обучить в начальной школе…
— Не забудь, что, когда мы с тобой ходили год назад на собрание АРП[39], директор школы говорил, что они несут ответственность за то, чтобы сделать из учащихся хороших граждан страны, а наша обязанность— обучить детей чтению и письму. Так что это наша ошибка!
Тимкен послал в колледж чек и уже не был удивлен, когда неделей позже поступило очередное письмо:
«Наше внимание привлек тот факт, что ни один из первокурсников не умеет складывать, умножать, вычитать и делить простые суммы. Мы ощущаем, что этот недостаток должен быть неотложно исправлен, и организовали поэтому специальный исправительный курс по арифметике. Стоимость обучения — 250 долларов. Если вы не пожелаете, чтобы ваша дочь посещала этот курс, мы не гарантируем, что она получит диплом об окончании колледжа».
Тут Тимкен снова пришел в ярость:
— Я думал, что она как раз по математике успевала в средней школе!
