Ксения Соколова - Философия в будуаре
Соколова: Александр Евгеньевич, как долго вы прослужили в СВР?
Лебедев: 12 лет.
Соколова: Чувствуется. «Я люблю всех российских женщин» – именно так ответил президент Путин, когда его спросили, собирается ли он разводиться и жениться на Кабаевой.
Лебедев: Я расскажу вам анекдот. Идет в ставке Гитлера обсуждение плана «Барбаросса». За столом сидят Гитлер, Борман, Гимлер и так далее. Вдруг входит симпатичный мужчина в форме полковника, расталкивает всех, подходит к столу, сгребает все карты в авоську. Видно, что на руке у него татуировка, а сзади парашют волочится. Собрав все в авоську, он выходит. Первый от шока отходит Гитлер и говорит: «Это кто?» Борман отвечает: «Штирлиц». «А кто это?» – «Советский разведчик». – «И вы позволили ему забрать секретные документы?!» – удивляется фюрер. «Да мы много раз пробовали его схватить, а он всегда выкручивается». Вот.
Собчак: А я знаю другой анекдот. К дедушке приходит внук и говорит: «Дедушка, расскажи, как в немецком плену было?» Тот говорит: «А просто, внучек. Немцы нас собрали, построили в ряд и говорят: либо будем делать из вас пидарасов, либо расстреляем. Выбирайте». – «И что ты выбрал, деда?» – «Конечно, расстрел». В точности как вы.
Лебедев: Это вы от бессилия глумитесь. Все равно вам меня не поймать.
Собчак: Я все же сделаю попытку. Давайте представим еще одну фантастическую ситуацию. Мне кажется, в нашем случае это самый правильный формат разговора. Если бы вы были президентом и у вас были отношения с некой прекрасной спортсменкой, как бы вы отреагировали на скандальную публикацию какой-то полужелтой газеты?
Лебедев: Опять провокация. Ответь я, допустим, что не обратил бы внимания, получается, что я не согласен с позицией Путина. А скажи я, что применил бы к газете санкции, получится, что в заметке есть доля правды, а в стране существует цензура.
Соколова: Ну надо же, какая неожиданность!
Собчак: Вы отвечайте на вопрос.
Лебедев: Я бы сказал: зачем вы лезете со своим гриппозным носом в чужую личную жизнь.
Собчак: Спасибо. Вы ответили на вопрос.
Соколова: Александр Евгеньевич, вот вы взрослый, хорошо образованный, состоявшийся человек. Миллиардер. Дружите с Элтоном Джоном и Джоан Роулинг. Возглавляете благотворительный фонд совместно с Михаилом Горбачевым, строите детские больницы, театры, онкоцентры и выдвигаете вполне цивилизованные законодательные инициативы. Вы акционер «Новой газеты». Вы активно высказывались против инициативы депутата Шлегеля относительно поправок в закон о прессе, которые полностью уничтожают ошметки российской свободы слова. Скажите, вы всерьез полагаете, что можно одной рукой защищать свободу слова, а другой – закрывать собственную газету по звонку из Кремля?
Лебедев: Я сам закрыл газету. С учетом ряда дел, которые я не закончил, я не мог остаться в ситуации, когда я оскорбил президента.
Собчак: Оскорбили не вы, а газета. Вы же сами рассказывали нам, что не имеете обыкновения вмешиваться в редакционную политику.
Соколова: Тут дело не в том, кто кого оскорбил. Такие «оскорбления» выходят в наших газетах сотнями. И когда дело не касается «величества», никто за них никакой ответственности не несет. Иначе Глеб Пьяных получил бы уже три пожизненных. Дело в том, что парадоксальным образом ситуация с публикацией слуха в вашем таблоиде оказалась абсолютным показателем ситуации со свободой слова в стране. По-моему, Путин выдал такую эмоциональную реакцию, так как просто не ожидал, что кто-то отважится на нечто подобное. Забавно, тираноборцами, сами того не подозревая, оказались сотрудники малоизвестной желтой газеты. Это роковая случайность. Но вы, как издатель, публично ратующий за свободу слова, не должны были после этого закрывать газету. Тем самым вы признали, что принимаете правила игры, против которых боретесь.
Лебедев: Журналисты газеты действовали непрофессионально. Они не проверили информацию!
Собчак: А как ее в данном случае можно было проверить?! По-моему, все просто. Так, как вы, думают очень много людей, да, свободу слова у нас притесняют, это неправильно. Но почему я должен лезть на амбразуру? У меня дела, бизнес и т.д. Пусть кто-нибудь другой занимается.
Соколова: Никто, ни в какие времена не вправе требовать от обычных людей героического поведения. Поэтому мы не можем требовать от г-на Лебедева стать г-ном Ходорковским. Но мне интересно другое. Скажите, Александр Евгеньевич, вам вообще это все зачем? Откуда такая тяга к публичности?
Лебедев: Для меня политика – инструмент, который необходим, чтобы проповедовать какие-то свойственные мне ценности, ставить цели и решать задачи. Поверьте, я четко понимаю, что делаю.
Соколова: Это хорошо. Потому что со стороны ваши действия иногда не совсем понятны. Скажите, например, зачем весь город увешан билбордами в честь 15-летия «Новой газеты»?
Лебедев: А что такого?
Собчак: Да вот фото, где вы с Горбачевым, как бы это сказать... Вы так к Михаилу Сергеевичу льнете, так выглядываете из-за его плеча, что это выглядит просто смешно. Такая по-детски наивная жажда всенародной популярности.
Лебедев: Согласен, фотография неудачная, но это не важно.
Соколова: Вы правы. На этом билборде есть кое-что гораздо более важное. Это подпись внизу. И теперь, Александр Евгеньевич, я задам вопрос, ради которого пришла на интервью. Скажите, почему фамилия «Горбачев» написана строчными буквами, а «ЛЕБЕДЕВ» прописными?
Лебедев: Действительно? Странно...
Соколова: То есть это не вы распорядились?
Лебедев: Нет, не я.
Собчак: Снова провокация?! Враг не дремлет?
Лебедев: Вот именно!
Свой среди чужих
Борис Моисеев о том, почему геи – лучшие друзья девушек. Разумеется, после бриллиантов
Собчак: Боря, многие очень достойные женщины считают тебя своим другом. Как ты думаешь, почему они доверяют тебе сердечные тайны? Что в тебе есть такого, чего нет в большинстве мужчин?
Моисеев: Мне кажется, проблема мужиков в следующем. Они считают, женщины им должны на том основании, что у них есть член.
Собчак: Есть такая буква в этом слове.
Моисеев: Это называется жлобство – считать, что не ты должен женщине, а она тебе. Женщину надо просто любить и беречь – хотя бы на том основании, что это не ты ей, а она тебе детей рожает, принимая муки нечеловеческие.
Собчак: Ты даже не представляешь, как мало мужчин в состоянии это оценить.
Моисеев: Так я про это и говорю! Почему отношения рушатся? И семейные, и человеческие? Потому что большинство придурков не понимают, что семья – это не просто «фак» делать. Семья – это духовное начало всего.
Собчак: Мне кажется, все дело действительно в факторе члена. Просто по факту его наличия мужчина не в состоянии понять женщину. И наоборот. Ты согласен?
Моисеев: А ты задумывалась почему?
Соколова: Может, это вообще фатально? И взаимопонимание между полами изначально не нужно и не запрограммировано, как осложняющее процесс детопроизводства?
Моисеев: Я думаю, природа тут ни при чем. Просто большинство мужчин считают, что х... – их самое большое достояние. А если у него еще пара золотых монет заводится – самооценка просто зашкаливает!
Соколова: Тогда напрашивается вывод, что дело просто в отсутствии мозгов.
Моисеев: У мужчины мозг есть до того момента, пока он не кончит.
Собчак: Мне кажется, это разница менталитета. На эту тему есть гениальный анекдот. «Разговаривают две женщины. Одна спрашивает другую, как прошло 8 Марта? Та отвечает, ужасно! Этот мудак повел меня к себе домой, сразу трахнул, через пять минут кончил и заснул. Вторая говорит, ой, а у меня, не поверишь, все было супер! Поехали сначала в ресторан, он заказал самое дорогое вино, посидели-выпили, потом поехали к нему домой, он час лизал, потом час меня трахал, потом еще час мы разговаривали о важных вещах. Тем временем на другом конце Москвы разговаривают два мужика. Один другому, слушай, как 8 Марта прошло? Тот отвечает, у меня – офигенно! Сразу поехали ко мне, мозг мне не е...ала, потрахались, я заснул, выспался, настроение отличное, просто супер. Второй: а у меня какой-то ужас. Сначала потащила в ресторан, потом м...к официант, перепутав, принес самое дорогое вино. Потом поехали ко мне. У меня час не вставал, потом я час не мог кончить, потом еще час не мог заснуть. Чувствую себя ужасно!» Мне кажется, в этом состоит разница между мужчиной и женщиной. Женщину могут понять либо ее подруги, либо друзья другого пола – но только те, кто на нее, как на женщину, не претендуют. Поэтому мы к тебе и пришли. Как к человеку, который хорошо понимает женщину и женскую психологию.
Моисеев: Мне кажется, гетеросексуальную пару может спасти третий человек. Это не правда, что третий лишний. Я могу доказать это на примере своей жизни. Я живу в гетеросексуальной семье.
Соколова: Это как?
Моисеев: У меня есть друг, который прекрасно живет с женщиной, имеет детей. Но я живу в этой семье. Я ей являюсь подругой, и мне интересно быть с ее бойфрендом. Я тебе клянусь – этот брак не развалился благодаря мне. Они были на грани развода.
