Дуглас Адамс - Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман)
Собственно говоря, вам не требуются вторые два определения, поскольку они вытекают из первого, которое само по себе очевидно и к нему больше нечего прибавить. Ибо все вытекает из первого. По-моему, мы наконец нащупали некую фундаментальную истину, против которой невозможно возразить. И обнаружил ее тот самый тип, который назвал ее тавтологией. Верно, так оно и есть, но это уникальная тавтология, которая не нуждается ни в каких добавлениях, зато из нее вытекает удивительный объем информации. Вот почему я считаю ее первопричиной всего сущего во вселенной.
Ну, вот это замахнулся, скажете вы. Но мне почему-то кажется, что я выступаю перед понимающей публикой.
Откуда взялась идея Бога? Как мне кажется, у нас весьма перекошенный взгляд на многие вещи, но давайте попробуем разобраться, откуда он, этот взгляд. Вообразите себе древнего человека — как и все другое, результат эволюции, — он существует в мире, который постепенно начинает прибирать к рукам. Вот он научился производить орудия труда и теперь при помощи этих орудий преобразует свою среду обитания. Вот он производит орудия специально для того, чтобы преобразовывать свою среду обитания.
Для наглядности давайте посмотрим, как человек действует в сравнении с другими животными, посмотрим, как происходит обособление, которое, как нам известно, имеет место тогда, когда небольшая группа — будь то вследствие геологического катаклизма, недостатка корма, перенаселенности — оказывается изолированной от остальных, причем в совершенно иной среде обитания, где идут совершенно другие процессы.
Можно рассмотреть совсем простой пример — группа животных неожиданно оказывается в холодной местности. Нам известно, что всего через несколько поколений гены, отвечающие за густой волосяной покров, выйдут на первый план, и у животных появится густой мех. Древнему человеку, который уже умел производить орудия труда, это уже ни к чему — он расселился по самым разным хабитатам, от тундры до пустыни Гоби. Сейчас он способен выжить даже в таком месте, как Нью-Йорк, и ничего! И все потому, что, стоит ему оказаться в новой среде обитания, он не ждет, что там произойдет через несколько поколений, а сразу берется за дело. Если человек оказывается там, где холодно, и видит животных, чьи гены снабдили их густым мехом, то говорит себе: «Ага, сдерем его!»
Орудия труда научили нас ставить цели, производить вещи и вообще делать то, что помогает нам приспособить мир к нашим потребностям. А теперь вновь представьте древнего человека, который обозревает мир под вечер дня, который он провел за изготовлением орудий. Он смотрит вокруг и видит мир, который ему нравится: позади него горы, в которых имеются пещеры. Эти горы — замечательная вещь, потому что в пещерах можно спрятаться, переждать ливень, и вас там не достанет медведь. Перед ним простирается лес — а в нем полно орехов, ягод и других вкусностей, а еще там течет река, полная воды, такой приятной на вкус, по которой можно плавать на лодках и которая нужна буквально во всем. А рядом родственник Уг, он только что одолел мамонта — мамонты тоже замечательная вещь, их мясо можно съесть, из шкуры сделать одежду, а из костей — оружие, при помощи которого охотиться на других мамонтов. Нет, мир вокруг поистине замечателен, он просто чудо, а не мир!
Но тут у древнего человека находится минута, чтобы поразмыслить, и он думает про себя: «Да, в интересном мире я, однако, живу!» После чего задает себе коварный вопрос, вопрос совершенно бессмысленный и ошибочный, но он возникает потому, что такова уж человеческая природа, таким уж человек стал в результате эволюции, оттого он и процветает, что привык задавать вопросы. Человек — производитель вещей смотрит на мир и спрашивает себя: «А кто его сотворил?» Действительно, кто его сотворил? — вам понятно, почему это коварный вопрос.
И древний человек берется рассуждать: «Существует лишь одно-единственное известное мне существо, которое производит вещи. Поэтому тот, кто сотворил этот мир, должен быть гораздо больше, гораздо сильнее и обязательно невидим, но похож на меня, и раз я силен и тоже делаю вещи, то этот кто-то — мужчина, как и я». Вот мы и получили идею Бога. В общем, потому, что мы делаем вещи, и не просто так, а чтобы с их помощью сделать что-то еще, древний человек спросил себя: «Но раз он это сделал, то зачем?»
Вот тут-то мы и рискуем угодить в настоящий капкан, не случайно древний человек подумал: «Этот мир так хорошо мне подходит. В нем есть все для жизни, он кормит и оберегает меня. Нет, этот мир мне здорово подходит!» И человек делает неизбежный вывод: кто бы ни сотворил этот мир, он сотворил его ради человека.
Это все равно как если представить лужу, которая просыпается однажды утром и думает: «Какой, однако, интересный мир вокруг меня, и какая интересная ямка! Как, однако, она мне подходит! Нет, она просто потрясающе мне подходит; не иначе как она сделана специально для меня!» Признайтесь, это такая мощная идея, что даже несмотря на то, что солнце встает в небе, и воздух прогревается, и лужа постепенно усыхает, становясь все меньше и меньше, она тем не менее продолжает цепляться за убеждение, что все идет к лучшему, потому что этот мир создан специально для нее, построен специально для нее, и потому никак не ожидает того момента, когда исчезнет окончательно.
Как мне кажется, мы всегда должны быть начеку, ожидая этого момента. Нам ведь прекрасно известно, что в один «прекрасный» момент в будущем наша вселенная перестанет существовать и что в другой «прекрасный» момент, гораздо ранее первого, хотя пока еще и отдаленный от нас, наше Солнце взорвется.
Кто-то скажет, что впереди у нас еще уйма времени, но, с другой стороны, утверждать такое довольно опасно. Задумайтесь, какие катаклизмы могут произойти 1 января 2000 года! Давайте не будем притворяться, будто нам неизвестно, что грядет конец века. Как нам кажется, следует в ином масштабе взглянуть на то, кто мы такие, что мы здесь делаем — если, конечно, нам хочется и дальше жить в этом мире.
Есть кое-какие несуразности в том, под каким углом мы смотрим на мир. То, что мы с вами обитаем на дне гравитационного колодца, на поверхности укутанной газом планеты, которая вращается вокруг термоядерной печки, расположенной от нее всего в девяноста миллионах миль, и считаем это в порядке вещей, указывает на то, что угол нашего зрения какой-то кривой. Правда, следует признать, что в ходе развития человеческой мысли мы все-таки кое-что сделали, чтобы угол этот исправить. Как ни странно, многим из этого мы обязаны песку, так что давайте поговорим о четырех столетиях песка.
Из песка мы делаем стекло, из стекла — линзы, и из линз строим телескопы. Когда первые великие астрономы, такие как Коперник и Галилей, обратили свои телескопы к небесам, обнаружилось, что вселенная отнюдь не такая, какой ее представляли раньше, и что Земля отнюдь не ее пуп и вовсе не занимает большую часть пространства, пока вокруг нее вращаются несколько ярких пылинок. Оказалось — хотя на то, чтобы это уразуметь, потребовалось немалое время, — что Земля сама не более чем пылинка, вращающаяся вокруг небольшого ядерного реактора, который, в свою очередь, один из многих миллионов ему подобных, а вместе взятые они составляют нашу галактику. Да и галактика тоже — одна лишь из нескольких миллионов или миллиардов, что составляют нашу вселенную. И кто рискнет утверждать, что вселенная эта одна-единственная, вдруг на самом деле их миллиарды, что, признайтесь, заставляет несколько по-новому взглянуть на нашу собственную. С чего это мы решили, что вселенная принадлежит исключительно нам?
Лично мне такая идея по душе. Я уже упомянул в разговоре с кем-то сегодня утром, что недавно прочел одну книгу, которая мне ужасно понравилась, «Ткань Бытия» Дэвида Дойча. Дойч ярый сторонник гипотезы множественных вселенных, что и доказывает в своей книге. Гипотеза эта зиждется на пресловутой дихотомии волн и частиц в световом потоке — невозможно измерить волну, когда свет ведет себя как волна, и частицу, когда он ведет себя как поток частиц. Но почему? Дэвид Дойч указывает, что если представить нашу вселенную как всего один слой, с обеих сторон которого простираются бесчисленные другие вселенные, это не просто решает проблему природы света, а вообще снимает ее. В этом случае свет может вести себя только так, но не цначе. Квантовая механика на том и основана, что вселенная якобы ведет себя так, как если бы на самом деле существовало множество других. Правда, нам в это верится с трудом.
Что вновь отсылает нас назад к Галилею и Ватикану. Собственно, что сказали ученому в Ватикане?
«Мы отнюдь не оспариваем ваши данные, но мы не согласны с тем, какое объяснение вы им предлагаете. Нет ничего дурного в том, когда вы утверждаете, будто Земля и другие планеты якобы вращаются вокруг своей оси и вокруг Солнца. Пожалуйста, утверждайте, но лишь с оговоркой «якобы». Но вы не имеете права заявлять, что так оно и есть на самом деле, потому что право на истину принадлежит нам. И вообще, то, что вы говорите, с трудом укладывается в голове».
