Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6429 ( № 36 2013)
Бесков со своими группами спецназа уже половину суток находился в клубе – у них вроде бы всё в порядке, питание подвозят регулярно, ребята спокойны, срывов быть не должно...
Борис Петрович Бесков сейчас на пенсии, носит штатский костюм с галстуком, хотя ему больше идёт полевая спецназовская форма. Он хорошо помнит те августовские дни...
Когда стало ясно, что люди начали собираться у Белого дома и собравшиеся совсем расходиться не собираются – ни днём ни ночью, – на набережной разожгли костры, с Нового Арбата, этой «вставной челюсти Москвы», подогнали несколько троллейбусов, в них люди отдыхали, спали[?]
«Вымпел» просидел в клубе и девятнадцатого числа, и двадцатого... Двадцатого людей Бескова начали теснить: в клубе провожали в мир иной начальника хозяйственного управления Пожарского, а вот уже после похорон, когда участники траурной церемонии сидели за столом, выпивали и закусывали, пришла новость, переданная, судя по всему, Си-эн-эн, что Белый дом собираются штурмовать.
Кто именно собирается штурмовать? Бесков такого приказа не получал. Ни Крючков не отдавал его, ни Шебаршин – два непосредственных его начальника. Более того, приказ этот, наверное, будет письменным: ещё в апреле, на высоком совещании Агеев сказал Бескову:
– Борис Петрович, я понимаю, вас часто стали использовать не по назначению. Отныне будете действовать только по письменному распоряжению.
Народу около Белого дома собралось море. Было много пьяных. Было немало людей, которые не понимали, где они вообще находятся и что им предстоит делать. Вспыхивали стихийные митинги.
Шебаршин немедленно разыскал по телефону Крючкова, рассказал ему о докладе Бескова, тот обронил мрачно: «Доложите обо всём Агееву»... и бросил трубку на рычаг.
Шебаршин позвонил Агееву, сообщил ему об обстановке, складывающейся у Белого дома, больше ничего говорить не стал – количество людей, собравшихся там, надо полагать, увеличивалось и увеличивалось потому, что запущенная кем-то машина подвоза туда людей, еды, водки работала бесперебойно. Поразмышляв немного, Шебаршин пришёл к выводу, что разведку втягивают в гибельное дело, которое может кончиться плохо.
Шебаршин передал Бескову следующий приказ (цитирую по дневнику):
«– Борис Петрович, приказываю вам не исполнять ничьих указаний, не уведомив предварительно меня и не получив моего разрешения».
Бесков повторил приказ. Это означало, что он понял Шебаршина.
В самом начале девяностых годов начались очень непростые процессы по выделению из союзных структур российских – и компартии Российской Федерации, и Комитета госбезопасности, и много ещё чего. Так вот, председателем КГБ РСФР был назначен молодой генерал Иваненко Виктор Валентинович.
Он также рассказывает об августе девяносто первого года.
…Девятнадцатого числа, очень рано, когда над Москвой ещё только розовел рассвет, приехал в Белый дом, к Ельцину. На площади – никого, удручающая пустота, но танки уже стояли. Мощные, тяжёлые машины, от которых исходила угрюмая сила, были пока немы и неподвижны, около них не было ни одного человека.
Нет, это были не декорации, а настоящие танки, – настоящие! Иваненко добрался до первой «вертушки» – аппарата правительственной связи и позвонил Крючкову:
– Владимир Александрович, скоро сюда придёт народ, – проговорил он не без некого стеснения, – придёт, а тут танки…
Крючков в ответ бросил резкое:
– Кто придёт? Какой народ? За кого? За Горбачёва биться? – в голосе Крючкова послышалось открытое презрение, он хмыкнул и швырнул трубку на рычаг.
Ельцина Иваненко не нашёл – нашёл Бурбулиса. Бурбулис хорошо понимал, что означают танки, стоящие возле Белого дома, и был встревожен не меньше председателя российского КГБ.
Бурбулис тем временем также дозвонился до Крючкова, потребовал убрать танки, на что Крючков ответил, что танки на улице перед Белым домом пригнал не он и вообще они ему не подчиняются, это дело Язова, полемика была недолгой, и Бурбулис предупредил с угрозой:
– Если прольётся кровь, она будет на вашей совести.
Что ответил Крючков, Бурбулис не сказал – Крючков поступил как обычно, жёстко и резко, – повесил трубку, на том разговор и закончился.
Двадцатого августа Шебаршин записал в своём дневнике: «Предельно тревожно. В двадцать один пятнадцать я – в своём кабинете, в Центре. Мысль найти Крючкова и крупно с ним поговорить. Но в здании КГБ его нет, дежурные говорят, что он в Кремле. Отыскиваю Бескова – он на совещании у Агеева. Прошу вызвать его к телефону. Он докладывает, что идея штурма продолжает обсуждаться, несмотря на совершенно ясную негативную позицию всех потенциальных исполнителей, т.е. самого Бескова и начальника группы «А» Седьмого управления В.Ф. Карпухина.
Подтверждаю своё совершенно категорическое указание не выполнять никаких приказов о штурме, сделать всё возможное, чтобы такой приказ не отдавался. Крючкова на месте, в его кабинете, нет...»
Утром двадцать первого Шебаршин приказал Бескову вернуть все группы «Вымпела» на базу в Балашиху, где располагался учебный центр. Бесков, как показалось Шебаршину, сделал это охотно, даже вздохнул с облегчением.
Отдать приказ о штурме Белого дома не решился ни один человек. Это во-первых, а во-вторых, ни Карпухин, ни Бесков не знали ни карты Белого дома, ни расположения внутренних коридоров и кабинетов, ни переходов с одного этажа на другой, ни расположения подземных коммуникаций – здание всё-таки было правительственное, а там, где возникало слово «правительственное», всякая информация делалась закрытой.
И всё-таки операция «Гром» по штурму Белого дома была назначена на двадцать первое августа на три часа ночи...
Ночь двадцать первого августа была в Комитете госбезопасности очень тревожной. Генерал Прилуков Виталий Михайлович рассказал, что в кабинете Агеева – первого зама Крючкова – они находились небольшой командой: Карпухин, Бесков, Прилуков, Лебедев. В кабинете Крючкова расположился штаб ГКЧП – Грушко, Бакланов, Варенников, Ачалов, Громов, Шейнин, Плеханов, Крючков... Все ожидали «времени Че» – штурма Белого дома.
Находившиеся прекрасно понимали – для того, чтобы взять Белый дом, не нужны были ни танковые полки, ни десантные батальоны. Это легко можно было сделать с помощью двух элитных команд: Карпухина и Бескова.
Слить команды вместе и сделать это стремительно было задачей, по мнению Карпухина, не очень сложной. Главная задача была другая...
Но разговор, состоявшийся в ту ночь в кабинете Агеева, поломал всё. И Бесков, и Карпухин отказались штурмовать Белый дом.
Агеев даже в лице изменился.
– Ка-ак?
Растерянность буквально повисла в воздухе.
Командиры «Альфы» и «Вымпела» объяснили свои позиции – почему они так поступают.
Но по-другому Карпухин и Бесков поступить не могли. Приняли они такое решение тогда, когда не получили поддержки со стороны руководителей армии, МВД и КГБ.
Надо было обо всём докладывать Крючкову. Тогда же в кабинете Агеева приняли решение, что к Крючкову пойдёт Прилуков, расскажет всё как есть. И об остановке у Белого дома по результатам самой последней рекогносцировки, и об общей позиции «Альфы» и «Вымпела», да и об общей растерянности, царившей в здании КГБ тоже.
…Агеев и Прилуков явились к председателю КГБ в два часа ночи для доклада. Крючков сидел мрачный, молчаливый. Ему доложили об отказе «Альфы» и «Вымпела», о том, как в эту минуту складывается обстановка у Белого дома. Прилукову показалось даже, что по лицу Крючкова неожиданно проскользила тень облегчения.
– Повторения Венгрии я не допущу, – проговорил Крючков решительно и громко, чтобы все слышали. Придвинул к себе аппарат правительственной связи и набрал короткий, ведомый ему номер, – в специальный телефонный справочник даже не заглянул.
Через несколько мгновений стало ясно, кому он звонил.
– Борис Николаевич, я же говорил, что никакого штурма Белого дома не будет, – громко произнёс он. – Как с вами и договаривались. Летим в Форос!
Форос, Форос... На ту минуту это было что-то новое. Тем временем громкий голос Крючкова увял, потускнел, в него натекла растерянность.
– Борис Николаевич, как? Мы же договорились!
Что ответил Ельцин, Прилуков не слышал, да и слова, какие они были, какого цвета, с какой интонацией произнесены, уже не имели никакого значения. Понятно было, что между Ельциным и Крючковым существовала тайная договорённость о каких-то совместных действиях и сейчас эта договорённость распадалась.
Понятно было и другое: завтра на месте Крючкова в этом кабинете, за этим столом, в этом кресле будет сидеть уже другой человек.
Евгений Максимович Примаков в те августовские дни находился с внуком Женей в Крыму, в санатории «Южный», километрах в десяти от Фороса, где отдыхал Горбачёв.
