Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6432 ( № 39 2013)
Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6432 ( № 39 2013) краткое содержание
Октябрьский переворот
Фото: Геннадий ЖИВОТОВ
...Под выстрелами толпа любопытствующих дружно приседала. Потом кто-то начинал показывать пальцем на бликующий в опалённом окне снайперский прицел. Били пушки - словно кто-то вколачивал огромные гвозди в Белый дом, напоминавший подгоревший бабушкин комод. А около моста, абсолютно никому не нужный в эти часы, работал в своём автоматическом режиме светофор: зелёный, жёлтый, красный...
Вечером торжествующая теледикторша рассказывала мне об этом событии с такой священной радостью, точно взяли рейхстаг. Что это было на самом деле — взятие или поджог рейхстага, — покажет будущее. Однако кровавая политическая разборка произошла. В отличие от разборок мафиозных в неё оказались втянуты простые люди, по сути, не имевшие к этому никакого отношения. Я — не политик, я — литератор и обыватель. Мне по-христиански жаль всех погибших. Нынешним деятелям СМИ и тому, что осталось от нашей культуры, когда-нибудь будет стыдно за свои слова о "нелюдях, которых нужно уничтожать". А если им никогда не будет стыдно, то и говорить про них не стоит.
[?]Указы, после которых следует кровь, совсем не то, что нужно стране, уже однажды потерявшей в братоубийственной войне лучших своих людей. И кого сейчас волнует, кто из них был белым, а кто красным?
Итак, оппозиция, пошедшая в штыковую контратаку, уничтожена. Закрыты оппозиционные газеты, передачи, возможно, будут «закрывать» неудобно мыслящих политиков и деятелей культуры... Создатели политических мифов не любят оттенков: у врага в жилах должна течь не кровь, а серная кислота — желательно поконцентрированнее. Но, надеюсь, даже активист «Демроссии» не будет спорить, что демократия без оппозиции невозможна. Без оппозиции, действующей, конечно, в рамках закона, выражающей свои политические цели, критикующей находящихся у власти. В противном случае можно и ГУЛАГ объявить оппозицией Сталину, да и считать впредь, что его режим был не тоталитарным, а демократическим.
Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!
«Комсомольская правда», 7 октября, 1993 год
Теги: Указ 1400 , оппозиция
Цена измены
Фото: РИА "Новости"
Депутат разогнанного по указу Б. Ельцина Верховного Совета Виктор АКСЮЧИЦ был одним из тех, кто отстаивал осенью 1993-го законность и пытался остановить кровопролитие на улицах Москвы. Вместе с ним вспоминаем те драматические дни.
- Виктор Владимирович, какой тогда была расстановка политических сил? Многие нюансы подзабыты, а ведь ситуация сложилась кризисная...
– Мы выступали против разрушительного курса Ельцина, но оказались в оппозиции и к руководству Верховного Совета. Эти противоборствующие стороны представляли собой разные слои советской номенклатуры и, на мой взгляд, не соответствовали вызовам эпохи, не до конца понимали сущность происходящего. Хотя Хасбулатов, например, зачастую справедливо критиковал политику Ельцина.
– Почему Ельцин пошёл на крайний произвол?
– Его сторонники до сих пор утверждают, что, дескать, народные депутаты РФ были избраны при советском режиме, поэтому их деятельность в новой России была незаконна, а ВС подлежал роспуску. Но ведь и Ельцин был избран президентом РСФСР ещё в составе СССР, а не независимой страны. Твердят: российский парламент мешал реформам президента. Но вспомним: именно съезд народных депутатов России избрал Ельцина председателем Верховного Совета, вывел из политических задворок. Затем съезд принял закон об учреждении поста президента и выдвинул его кандидатом на эту должность. А потом предоставил уже как президенту полномочия для проведения реформ.
Иными словами, как лидер он состоялся только при поддержке парламента, получив почти безграничный карт-бланш. Однако когда он стал действовать не во благо страны – участвовал в разрушении СССР, развале экономики и армии, поставил на грань выживания большинство жителей, – парламент вынужденно перешёл в оппозицию "реформам". И тогда Ельцин решил прибегнуть к силовому варианту выхода из кризиса, избавиться от оппозиции в лице высшего органа власти, каковым был съезд народных депутатов. А в итоге навязать стране жёстко авторитарный режим, который бы защищал правящий слой и компрадорский номенклатурно-олигархический капитализм. Мы, депутаты, предупреждали об этом с осени 1992-го.
– Для этого были основания?
– Весной 1993 года прошла генеральная репетиция переворота. Об этом забывают. 20 марта 1993 года Ельцин в телевизионном обращении объявил, что подписал указ о введении «особого порядка управления». Конституционный суд РФ, даже не имея подписанного президентом указа, признал эти действия неконституционными, усмотрел основания для отрешения президента от должности. Однако почти тут же его представители заявили, что указ-де не подписан – отыграли назад. IX (внеочередной) съезд народных депутатов попытался отрешить Ельцина от должности, не хватило 72 голосов. Уже тогда на случай импичмента его сторонники готовились к разгону парламента. Руководитель Главного управления охраны Михаил Барсуков даже разработал план действий, который «немедленно и без колебаний» был утверждён Ельциным. Об этом вспоминает Александр Коржаков.
Фотографии с выставки «1993 год», организованной движением «Русский лад», и Владимира Богданова
– Да, в тот момент не прошло. Но ведь Конституционный суд аналогично реагировал на действия Ельцина и осенью 93-го?
– После оглашения указа № 1400 (21.09.1993) Конституционный суд пришёл к выводу, что документ по двенадцати пунктам нарушает действующую Конституцию. Это в свою очередь даёт основания для отрешения президента от должности. Конституция гласила: «Статья 121-6. Полномочия Президента Российской Федерации (РСФСР) не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации (РСФСР), роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно» .
Хочу подчеркнуть – не-мед-лен-но! Но что ему Конституция?
Дом Советов оказался в осаде. Но мы продолжали работать. Мне выпало выступать на заседании одним из первых.
Я призвал коллег исходить из реальности: президент, безусловно, узурпатор и совершил госпереворот, но он, в отличие от Верховного Совета, имеет рычаги реальной власти. Поэтому съезд должен отказаться от звонких обличений и утопических призывов, а принимать решения, способные на деле остановить беззаконие. Я огласил предварительно размноженный проект постановления съезда. В нём была концепция выхода из чрезвычайной ситуации.
В первом пункте предлагалось назначить дату одновременных досрочных выборов президента и народных депутатов. Во втором – вступить в переговоры с президентской стороной для разработки правовых основ выборов. В третьем – при отказе президента пойти на выборы квалифицировать эти действия как госпереворот. Силовым структурам предписывалось приступить к задержанию его участников.
В ответ на всё это в зале заседаний со всех сторон, в том числе и от своих коллег, патриотов-государственников, я слышал обвинения, что предлагаю вступать в переговоры с узурпаторами, которые и так, мол, вне закона. Да, это было очевидно. Но какой иной путь? Всё-таки в их руках – сила. Я продолжал выступать каждый день, и вместе с депутатом Олегом Румянцевым нам удалось убедить съезд принять решение о досрочных одновременных выборах. Это случилось лишь 24 сентября, время было упущено. Дом Советов находился в силовой и информационной блокаде. Граждане об этом предложении толком ничего не узнали.
– Что особо запомнилось из тех дней?
– До сих пор муссируется тезис о попытке коммуно-фашистского переворота, хотя это ложь. 25 сентября ко мне в Доме Советов обратился американский тележурналист: как вы, демократ по убеждениям, могли оказаться среди экстремистов и фашистов? Я спросил, где он таковых видит? Журналист кивнул на площадь перед Домом Советов. Я заметил ему, что всюду политические перевороты сопровождаются выплеском на улицы экстремизма, когда бьются витрины, поджигаются автомобили, избиваются полицейские – даже в «добропорядочных» Америке и Европе. У нас, заметил я, ничего подобного нет. Попросил его указать хотя бы на одного депутата-экстремиста или фашиста. Или хотя бы на одно фашиствующее выступление депутата или экстремистское постановление парламента. Американец стушевался. Ибо, если быть объективным, то надо было признать: депутаты проявляли удивительную уравновешенность.