В. Василевская - Воспоминания (Катакомбы XX века)
-----------------------
* Темное небо и светлая земля (фр.)
Недоумение проникает мне в душу, и я не знаю — радоваться ли мне вместе с другими или сжаться в комочек и не допускать этой радости. А звонкие детские голоса поют непонятные, но волнующие слова:
Welt ging verloren.
Christ ist geboren!*
-----------------------
* Мир погибал. Родился Христос!
Гимназия в опасностиСуществование нашей гимназии не дает кому-то покоя: к нам приезжает инспектор из Учебного округа, и мы срочно в течение получаса обучаемся искусству реверанса, о котором мы не имели никакого представления. К нам приезжают доброжелательные репортеры из газет и фотографируют наши занятия в различных видах. Во время игры на перемене мальчик нечаянно толкнул девочку, и "блюстители нравственности" требуют закрытия этого "опасного" учреждения. Родители все чаще собираются на собрания и обсуждают вопрос о том, как спасти нашу школу. Не все рассказывают нам, но мы волнуемся и хотим знать все. Гимназию переименовывают, выбирают новую начальницу. Но когда министром просвещения стал Кассо, это перестало помогать. Он потребовал, чтобы в первый класс больше не принимали девочек, остальным было разрешено закончить курс.
Перед нами, девочками подготовительного класса, вставала дилемма: или уйти из гимназии, или "перескочить" во второй класс.
Сдать все позиции и перейти в женскую гимназию казалось мне невозможным, и я решила параллельно с классными занятиями проходить дома с помощью мамы программу первого класса.
Иногда казалось мучительным постигнуть тайну вычитания многозначных чисел или запомнить, какие газы входят в состав воздуха, как происходит смена дня и ночи и научиться находить на карте разные моря и острова. Не раз я плакала, сознавая свое бессилие, но затем с новой энергией принималась за работу и просила маму в десятый раз объяснить мне непонятное. Ведь если я не преодолею всего этого, мне придется расстаться с нашей гимназией.
Второе полугодиеЗа работой незаметно бежали дни. Вскоре все дела встали на свое место и оказалось, что остается еще время. Я переписала в свободное время почти весь немецкий учебник и прочла много хороших книг, среди которых особенно запомнились книга Авенариуса "Детские годы Моцарта" и увлекательная книга по истории древнего Египта "Чудеса древней страны пирамид".
В пятницу у нас был клубный день. После трех уроков мы оставались в гимназии, и каждый занимался тем, что ему больше нравилось: пели, рисовали, выпиливали, рассказывали сказки, готовили спектакли или выставки.
Зима сбрасывала свой волшебный убор: серели снега, розовели закаты, медленней и печальней звонили колокола. В классе по утрам, вместо обычной, читали другую, совсем непонятную молитву. Все это вместе называлось Великий пост.
Дети чаще простуживались и, когда нельзя было выходить во двор, проводили перемены в зале. Если в зале создавался беспорядок, кто-нибудь из учителей садился за рояль. Музыка невольно организовывала и успокаивала всех, и когда раздавался звонок, все стройно, под звуки марша, расходились по классам.
Весенние каникулыОднажды М.В. предложила нам заняться подготовкой подарков к Пасхе для бедных людей из неурожайных мест. Мы с удовольствием взялись за это дело: приносили из дома книги, игрушки, рисовали, раскрашивали яйца, укладывали посылочки. Каждому хотелось от себя сделать что-нибудь приятное незнакомым детям. В Вербную Субботу нас распускали на две недели. "Ты на "Вербу" пойдешь?" — спрашивали друг друга. Пойти на "Вербу" значило пойти на Красную площадь в Вербное Воскресенье. В этот день Москва, ее улицы и площади принимали какой-то совсем необычный вид. Все пело, звенело, трещало на разные голоса. Все было ярким, веселым и пестрым. Разноцветные бабочки из лоскутков пестрых тканей украшали костюмы и головные уборы детей. Какие только необычные и смешные вещи не продавались на Вербном базаре: золотые рыбки, подпрыгивающие куколки в длинных пробирках, которые назывались морскими жителями, и неуклюжие яркие трещотки, которые носили сатирическое название "язык Пуришкевича", и многое другое. Лучи весеннего солнца ласково согревали и распускающиеся почки деревьев, и детей, отпущенных на каникулы, и золотых рыбок, и серых воробьев на дороге, которые казались нашими старыми хорошими друзьями.
Конец учебного годаПосле Пасхи стало уже совсем тепло, и мы выбегали в переменки во двор без пальто. Появились новые заботы. 20 апреля — День белой ромашки международный день борьбы с туберкулезом. И мы должны как-то помочь в этом деле, ведь и в нашей гимназии есть слабые дети, и не все родители могут обеспечить им необходимые условия. Мы рисовали белые ромашки на программах для вечеров, которые устраивали учащиеся старших классов в пользу туберкулезных детей, делали аппликации, помогали устраивать сборы.
Скоро летние каникулы, мы на целые четыре месяца расстаемся с гимназией, чтобы жить за пределами городских стен одной жизнью с цветами и тучками, птицами и деревьями. Но и в школе, и в лесу мы делали одно и то же дело: мы стремились познавать окружающий мир и наше место в нем. И перейти в следующий класс не значит ли только чуть-чуть подрасти, повыше взойти на холмик, чтобы лучше видеть окрестности?
Разложение атома"Замечательное событие, да, господа мои хорошие, величайшей важности событие", — взволнованно повторял учитель географии Владимир Иванович, прохаживаясь по классу и потирая свои маленькие белые руки. Дети шумели и были довольны тем, что В.И. будет о чем-то рассказывать и, следовательно, не спросит о муссонах и пассатах, которые так легко спутать. Но В.И не замечал шума, он, казалось, даже забыл о том, что перед ним дети второго класса, которые не в состоянии понять всего значения того события, которое его так взволновало. "Лорд Резерфорд открыл разложение атома, который всегда считали последней неделимой единицей всякого вещества", — объявил В.И. и, сделав чертеж на доске, начал с увлечением объяснять, в чем заключались опыты Резерфорда. Я сидела на первой парте и изо всех сил старалась понять, что могло так сильно поразить добродушного, обычно несколько флегматичного В.И. Но опыты лорда Резерфорда были решительно недоступны десятилетнему ребенку, незнакомому с основами физики и химии. "Ты слушаешь меня, серьезный малыш?" — спросил В.И. Он всегда так называл меня, я была младше всех в классе и перешла прямо из приготовительного класса. Мне было жаль В.И., и я охотно верила ему, что открытие, о котором он говорил, будет иметь значение для будущего всего человечества, но повторить объяснение опытов все же не могла. Спас положение один мальчик — Шура А., который сам вызвался отвечать и прекрасно повторил объяснение опытов. Впоследствии Шура стал профессором физики.
Опыты Резерфорда были забыты, но урок не пропал даром. Мы почувствовали, что наука не есть что-то отвлеченное, что научные открытия могут быть волнующими событиями жизни. Будущее показало, что В.И. был прав в оценке значения открытия строения атома.
Война с дробямиЯ довольно быстро освоилась с требованиями второго класса. Единственное, чего я не могла одолеть, были дроби. Я готова была сделать все, чтобы их усвоить: исписывала целые тетради, просила маму вновь и вновь объяснить мне непонятное и, уловив, наконец, объяснение, уходила в папину комнату и там повторяла объяснение вслух, как будто передо мной сидят другие девочки, заставляя воображаемых учениц отвечать на мои вопросы и решать задачи. Наша учительница арифметики вскоре ушла от нас, так как должна была родить. Я долго не понимала, что происходит с Ольгой Николаевной, и мне казалось, что ее положение имеет какую-то непонятную связь с дробями.
Года через два я встретила ее на улице с ребенком. "Ты уже теперь хорошо понимаешь дроби?" — спросила она.
На смену О.Н. пришел новый учитель. Виктор Эрнестович вносил много любви, пылкости и энтузиазма в свою работу. Он сумел увлечь нас не только самим предметом, но и радостью труда. "Я не знаю неинтересной работы, говорил он, — разве только работа мусорщика". Дети не согласились: в работе мусорщика также есть немало интересного — чего только не найдешь иной раз в мусоре!
"Школа, класс должны быть для нас священными, — говорил В.Э., - ведь здесь мы трудимся вместе, сюда приносим все лучшее, что у нас есть". Однажды кто-то из учеников, не сумев решить задачу, списал ее у товарища. В.Э. был очень огорчен. "Каждый раз, когда вам захочется сделать что-нибудь нечестное, — сказал он, — вспоминайте о тех людях, которые страдают за правду, не жалея своей жизни, и гибнут в далекой Сибири".
В.Э. был очень внимателен к ученикам. Он по глазам видел, кто не понял объяснения, и терпеливо повторял его, сколько было нужно. На его уроках забывали, что арифметика — трудный, а для некоторых и нелюбимый предмет.
