А. Соколов - Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ
Соли и Хаусман и не ожидали в тот вечер возвращения Ларка в “Бристоль”. Но Ева Бланка, глядя на оставленные мужем на столе очки для чтения и лекарства, верила их словам о скором его возвращении.
Сотрудники ЦРУ не торопились доложить о своем подопечном резидентуре в Вене и послать шифровку в Лэнгли об успешно проведенной операции. Лишь на следующий день они встретились с американским резидентом и, сообщив ему об исчезновении Ларка, в конце разговора заявили: “Не нужно беспокоиться”. Перед вылетом из Вены предупредили Еву Бланку, чтобы она в Вашингтоне никому не говорила о пропаже мужа.
ПОИСКИ ШАДРИНА
30 декабря 1975 года консульское управление МИД СССР посетил заведующий консульским отделом посольства США в Москве Клиффорд Гросс. Он передал официальную записку посольства, в которой указывалось, что “Николас Джордж Шадрин, являющийся в настоящее время гражданином США, встретился 18 декабря в Вене с двумя официальными советскими лицами. Он вновь встретился с ними 20 декабря, но не вернулся и с этого дня пропал без вести… ”. Посольство США требовало ответить на вопрос: где находится гражданин США Шадрин?
В середине января 1976 года государственный секретарь США Генри Киссинджер поставил тот же вопрос перед советским послом в Вашингтоне Добрыниным. Не получив ответа, Киссинджер обратился с такой же просьбой к министру иностранных дел СССР Андрею Громыко, когда встретился с ним в Москве в январе. В это время в Вашингтоне один из советских дипломатов устно сообщил помощнику Киссинджера, что в декабре прошлого года двое работников советского посольства в Вене действительно встречались с Шадриным. Дипломат заявил, что Шадрин обратился с просьбой в посольство о возвращении в Советский Союз и об оказании ему содействия. Шадрин опасался посетить советское посольство в Вене из-за боязни, что американцы смогут этому воспрепятствовать. Поэтому советские дипломаты по его желанию беседовали с ним на улице. На обусловленную встречу 20 декабря он не пришел. Сведениями о том, где он находится в настоящий момент, компетентные органы не располагают.
Администрация президента Форда не была заинтересована в огласке исчезновения гражданина США. Бессилие республиканской администрации найти и вернуть похищенного КГБ американского гражданина сыграло бы не в пользу Форда в год президентских выборов. Ближайшее окружение президента пыталось найти выход из создавшейся ситуации, грозящей попасть в прессу и вызвать негативную реакцию. В феврале 1976 года помощник президента по национальной безопасности Скаукрофт принял жену Ларка Еву Бланку и заявил ей, что правительство США не может пока сообщить что-либо об исчезновении ее мужа, но поиски будут продолжены. Она согласилась не предавать гласности факт его исчезновения.
Ева Бланка была убеждена, что ее муж похищен в Вене КГБ. Она не допускала даже мысли о том, что он мог добровольно вернуться в Советский Союз. Но все-таки, думала она, если он был нужен КГБ, то он жив и находится в СССР. Она знала о его опасной двойной игре с советской разведкой, которую он вел много лет по заданию и под руководством американцев. Она надеялась, не понимая ничего в этих сложных и чуждых ей хитросплетениях, что тот, кто создавал их, обязан найти ее мужа. Отчаявшись получить ответ от ЦРУ, она была вынуждена обратиться непосредственно к президенту.
Однако, после многочисленных безрезультатных встреч с представителями ЦРУ и администрации президента, она наконец-то поняла, что ожидать помощи от официальных лиц не приходится. Весной 1976 года обратилась к адвокату вашингтонской юридической фирмы “Ковингтон и Берлинг” Ричарду Копакену с просьбой разыскать мужа. Бланка рассказала, что он являлся двойным агентом — играл роль честного советского агента, в то время как в действительности работал на ЦРУ.
Адвокат КопакенАдвокат Копакен был известен своей необыкновенной настойчивостью в ведении дел и связями среди юристов, специализирующихся по делам о шпионаже. Он с интересом принял предложение Бланки и сразу же обратился к известному в мире по делам о шпионаже восточногерманскому адвокату Вольфгангу Фогелю, специалисту по обмену арестованных агентов разведок Востока и Запада. Самым крупным делом Фогеля, ставшим знаменитым в истории борьбы разведок времен “холодной войны”, был обмен советского разведчика-нелегала полковника Рудольфа Абеля на американского летчика-шпиона Гарри Пауэрса.
После нескольких встреч в Восточном Берлине Копакен предложил Фогелю попытаться обменять Ларка на одного из самых ценных агентов разведывательного ведомства ГДР Гюнтера Гийома, разоблачение которого в шпионаже привело к всемирно известной скандальной отставке канцлера ФРГ Вилли Брандта.
Однако администрация президента официально объявили Копакену, что обмен такого агента как Гийом на американского гражданина может вызвать негативную реакцию в ФРГ, и западные немцы этому будут препятствовать. Копакен позднее обвинил государственного секретаря Киссинджера в саботаже его переговоров с Фогелем. В свое оправдание госсекретарь ответил, что он не знает другого дела, по которому правительством было бы затрачено столько усилий, как по делу Шадрина.
Копакен упорно продолжал действовать. Через свои контакты в ЦРУ он вышел на известного американского журналиста Стэнли Карнова, печатавшегося тогда в многотиражном журнале “Ньюсуик”, и попросил его организовать встречу с советским журналистом Виктором Луи, известным в международных журналистских кругах своими тайными связями с КГБ. Карнов согласился, но при условии, что он первым опубликует историю шпионского дела Шадрина.
Встреча Копакена с Луи состоялась в Хельсинки в сентябре 1976 года. Луи, внимательно выслушав историю исчезновения Ларка, ответил, что похищением людей советские органы госбезопасности занимались лишь во времена Сталина, и если Шадрин действительно захвачен КГБ, а не вернулся в Союз добровольно, то этот случай не рядовой и он вряд ли сможет чем-либо помочь. В итоге все-таки договорились, что Луи постарается выяснить в Москве о Ларке. Вскоре через одного американского дипломата в Москве он передал Копакену, что его вопрос в соответствующих инстанциях вызвал “молчаливое замешательство”.
Тем не менее, параллельно с неудавшимися попытками использовать неофициальные каналы, Копакен продолжал “бомбить” администрацию и настаивал, чтобы президент США обратился лично к главе советского государства Леониду Брежневу. Большинство из окружения президента Форда полагали, что такое обращение, в случае, если будет получен отрицательный ответ, закроет дело Ларка навсегда. Но 3 декабря 1976 года президент Форд, проигравший в ноябре на выборах демократу Джимми Картеру, все-таки послал через советское посольство письмо Брежневу. Ответ пришел уже к католическому Рождеству. На слова Форда о том, что он хотел бы выяснить, где находится Ларк сейчас, Брежнев лаконично ответил: “Мы тоже этого хотим”.
Копакен, что соответствовало его характеру, не сдавался. Весной 1977 года он обратился к ново- избранному президенту Картеру. Одновременно восстановил контакт с Фогелем и просил рассмотреть вопрос об обмене Шадрина на чилийского коммуниста Хорхе Монтеса, находившегося в тюрьме в Сантьяго. Но и эта попытка не увенчалась успехом — уже шли активные переговоры об обмене Монтеса на арестованных в ГДР агентов разведки ФРГ. Копакен безуспешно добивался через помощника по национальной безопасности Бжезинского, чтобы президент принял Еву Бланку. После долгих отказов с ней встретился Бжезинский. В разговоре он заявил, что лично соболезнует о случившемся, но ни президент, ни правительство помочь ей ни в чем не могут.
Такой ответ возмутил Копакена. Он рассматривал его как свидетельство безразличного отношения официальных лиц к судьбе человека, пропавшего без вести по их вине. Он обратился к общественности через прессу. Свой первый материал поместил в июле 1977 года во влиятельной газете “Уолл-Стрит джорнал” в надежде вызвать соответствующую реакцию в конгрессе США. Но конгресс был занят другими проблемами. Однако американская пресса, а затем и печать других стран заговорили об Артамонове-Шадрине во весь голос.
Следует отметить, что администрация Картера с первых дней пребывания у власти развернула идеологическую кампанию в защиту прав человека. Дело об исчезновении Шадрина, хотя и двойного агента, но являвшегося американским гражданином, полностью вписалось в популистскую внешнюю политику президента, пытавшегося заручиться поддержкой широкой общественности для обвинения Советского Союза в нарушении прав человека. Центральные газеты и журналы США опубликовали серию статей с изложением различных версий похищения в Вене под броскими заголовками — “Таинственное исчезновение после встречи с КГБ”, “Двойной агент ЦРУ украден русскими”, “Шпионский роман Кремля и ЦРУ” и тому подобное. Газета “Вашингтон пост” писала: “Дело Артамонова-Шадрина, исчезнувшего в Австрии восемнадцать месяцев тому назад, явилось предметом официальных и неофициальных контактов с русскими… Он был двойным агентом, представлявшим американскую разведку и одновременно делал вид, что шпионит для Кремля”. Пресса также отмечала странную реакцию Соли и Хаусман на исчезновение Ларка и то, что ЦРУ, готовя операцию в Вене, не поставило в известность отделение ФБР в Вене и не использовало его возможности для обеспечения безопасности Ларка.
