Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил
Что же дальше? Если бы мы согласились с оборонцами на ведение в дальнейшем войны в тех условиях, как до революции, то мы играли бы лишь вспомогательную роль при Антанте, и – не надо себя обманывать, – вследствие крайней расслабленности в военно-техническом отношении, а также и во всех других, должны были бы отдавать десять своих солдат за одного немецкого. И мы поэтому должны были поставить своей задачей вырвать наш народ из той бойни, где состязаются в кровавой схватке империалистические гиганты.
Мы выходим, заявили мы в Бресте, из этой бойни. Мы должны строить новое социалистическое хозяйство. И когда мы читали эту первую половину своего заявления, то немцы думали, что их дело выиграно. Но по заслушании второй части нашего заявления, они убедились, что этот мир не будет освящен печатью русской революции. Мы сказали честно и открыто, как есть: мы не можем воевать, но не можем заключить и империалистического мира. И я думаю, что наше международное положение от этого только выиграло. Зачем вообще понадобилось Кюльману и Гогенцоллерну говорить с нами за зеленым сукном целых два месяца? Им нужна была печать наша. Они ведь нас ненавидят не меньше, чем мы их. Но, если вы помните, они все время строили нам комплименты и безоговорочно согласились вести переговоры с ненавистной им Советской властью только потому, что для своих рабочих они должны были иметь штемпель русских рабочих и крестьян, чтобы показать им, что мы подписали их мир, тот самый мир, в знак протеста против которого они, германские рабочие, вышли на улицы. И мы поэтому вдвойне, втройне не могли подписать подобный мир.
Пусть Кюльман поедет в Германию, покажет своим рабочим свой мир и объяснит им, почему там нет нашей подписи.
Я считаю в высшей степени невероятным наступление германских войск против нас, и если возможность наступления перевести на проценты, то 90 процентов против, а 10 процентов за.
И с военной и с продовольственной точки зрения наступление с их стороны затруднено; что же касается стороны внутренней, то сейчас послать немецких солдат против России, которая громогласно заявила, что вышла из состояния войны, значит безусловно вызвать могущественный революционный протест со стороны германских рабочих, пробудить их на борьбу против попытки немецких империалистов задушить нашу революцию. И этот наш шаг по отношению к охране нашей страны является в данный момент наилучшим.
Одновременно с своим заявлением о выходе из войны мы обратились к рабочим Германии и Австрии:
Слушайте! – сказали мы им. – Мы выходим из войны. Но если германским милитаристам удастся двинуть свои контрреволюционные отряды против нас, если германские аннексионисты попытаются нанести удар нашей революции, то мы возлагаем всю ответственность на германскую социал-демократию, которая должна приложить все усилия, все свое влияние, чтобы не дать империалистам нас задушить. А мы сделаем, что сможем. Каждый трудящийся, каждый честный гражданин, для которого дороги жизнь и развитие нашего движения, нашей революции, встанет на защиту ее, не дорожа своей собственной жизнью, и общими нашими усилиями, общими нашими жертвами мы отстоим себя и свое право строить новую жизнь.
«Известия С. Р. и С. Д.» NN 27, 28, 17, 19 февраля 1918 г.
Л. Троцкий. ЗАПРОС ПРАВИТЕЛЬСТВУ ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ ПО ПОВОДУ НАСТУПЛЕНИЯ[115]
Берлин. Правительству Германской Империи.
Сегодня, 17 февраля, нами получено сообщение по прямому проводу из Брест-Литовска от генерала Самойло, будто генерал Гофман заявил 16 февраля, что с 18 февраля, в 12 часов дня, между Германией и Россией возобновляется состояние войны.
Правительство Российской Республики предполагает, что полученная нами телеграмма не исходит от тех лиц, которыми подписана, а имеет провокационный характер, так как, если даже допустить прекращение перемирия со стороны Германии, то предупреждение об этом, согласно условиям перемирия, должно быть сделано за семь дней, а не за два дня.[116] Просим разъяснения недоразумения по радио.
Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.
17 февраля 1918 г.
«Известия С. Р. и С. Д.» 19 февраля 1918 г.
Л. Троцкий. ЗАПРОС АВСТРО-ВЕНГРИИ
Господину Министру Иностранных Дел графу Чернину.
Так как германское правительство возобновило войну против России даже без предупреждения за 7 дней, то настоящим честь имею спросить, считает ли себя также и австро-венгерское правительство в состоянии войны с Россией.[117] Если нет, то считает ли австро-венгерское правительство возможным приступить к практическому осуществлению выработанных в Петрограде соглашений?
Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.
18 февраля
Л. Троцкий. ЗАЯВЛЕНИЕ О СОГЛАСИИ ПОДПИСАТЬ МИР
(Радиотелеграмма правительству Германской Империи)
Совет Народных Комиссаров выражает свой протест по поводу того, что Германское правительство двинуло войска против Российской Советской Республики, объявившей состояние войны прекращенным и начавшей демобилизацию армии на всех фронтах. Рабочее и крестьянское правительство России не могло ожидать такого шага уже по тому одному, что ни прямо, ни косвенно ни одна из находившихся в состоянии перемирия сторон не предупредила о прекращении перемирия за семь дней, как это обязались сделать обе стороны по договору 15 (2) декабря 1917 года.[118] Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным, при создавшемся положении, заявить о своем согласии подписать мир на тех условиях, которые были предложены делегациями Четверного Союза в Брест-Литовске. Совет Народных Комиссаров заявляет, что ответ на точные условия мира, предлагаемые германским правительством, будет дан безотлагательно.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин).
Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.
19 февраля 1918 г.
«Известия ВЦИК» 20 (7) февраля 1918 г.
Л. Троцкий. К ТРУДЯЩЕМУСЯ НАСЕЛЕНИЮ ВСЕЙ РОССИИ[119]
(Воззвание)
Рабочие, солдаты, крестьяне!
Советская власть была поставлена народом под знаменем борьбы за мир. Мы, Совет Народных Комиссаров, обратились с предложением общих мирных переговоров ко всем воюющим странам. Союзные правительства отвергли наше предложение и поддерживали против нас Духонина, Каледина, Алексеева, киевскую Раду и румынское правительство, стремясь сорвать нашу борьбу за мир. Германское и австрийское правительства вступили в переговоры. Но мир, который они нам предложили, оказался построенным на захвате и насилии. Рабочий класс Германии и Австрии, уже пробужденный русской революцией, еще не сумел, однако, справиться со своими империалистами.
Мы, Совет Народных Комиссаров, считали, что сейчас революционная Россия не может взвалить на свои израненные плечи бремя новой войны. Не подписывая аннексионистского мирного договора, мы заявили, однако, что демобилизуем нашу армию и состояние войны с Германией объявляем прекращенным. Это означало, что германскому народу не грозит более никакой опасности с нашей стороны. Наступление Германии являлось в этих условиях не чем иным, как открытым и явным разбойничьим набегом. Это, однако, не остановило германские власти. Выждав развития нашей демобилизации и не сделав даже предупреждения за семь дней, как полагалось по условиям перемирия, правительства Гогенцоллерна и Габсбурга двинули свои войска в наступление против революционной России. Разрозненные остатки наших войск почти без сопротивления отступили перед организованным натиском врага. Неприятельские войска, заняв Двинск, Венден, Луцк, продвигаются вперед, угрожая отрезать важнейшие пути сообщения и удушить голодом важнейшие центры революции.
Считаясь с настроением нашей истощенной армии, а также с состоянием всей страны и в особенности ее продовольственных и транспортных средств, Совет Народных Комиссаров сделал новую попытку приостановить наступление солдат Гогенцоллерна, выразив согласие подписать предъявленные нам условия мира.
Солдаты, рабочие, крестьяне! Мы сделали этот тягчайший для нас шаг, чтобы ценою величайших уступок спасти страну от окончательного истощения и революцию – от гибели. Буржуазные группы, с одной стороны, предвкушают пришествие германских генералов для расправы над революцией, а с другой стороны, поднимают бешеную травлю против Советской власти.
В том же духе пишут газеты соглашательских партий. Они изображают дело так, будто мы добровольно склонили знамя перед Гогенцоллерном. Но вы, товарищи рабочие, солдаты и крестьяне, знаете положение страны и фронта так же, как и мы!
Раз германский рабочий класс оказался в этот грозный час еще недостаточно решительным и сильным, чтобы удержать преступную руку собственного милитаризма, то нам не оставалось другого выбора, как принять условия немецкого империализма – до тех пор, пока европейская революция не изменит и не отменит их.
