Владимир Бурлачков - Той осенью на Пресне
ГЛАВА ПЯТАЯ
У дверей лаборатории Олега остановила женщина из информационного отдела:
– Вы извините, у меня к вам дело такое необычное. Может быть, вы что-то сможете сделать. Ведь вы Ирину Павловну хорошо знаете? Она с вами работала? Да? Я к ней полгода назад обратилась с просьбой мою племянницу к себе устроить. А сейчас так получилось, что племяннице уже три месяца зарплату не платят. Мать ее давно болеет. Так деньги нужны! Я им помогаю, но так они бедствуют! Может, вы могли бы с Ириной Павловной поговорить? Если можно, конечно. Если не затруднит… – Я даже не знаю…, – ответил Олег. – Я Ирину очень давно не видел. Женщина извинилась и стала быстро подниматься по лестнице. В последний раз он столкнулся с Ириной у ворот института. Она недовольно взглянула, сказала: «Ну, что, процветаешь? И долго еще ты намерен тут просидеть?» Он стал рассказывать о делах и думал: «И почему вдруг я и она? Как-то странно все это тогда получилось. И даже какие-то переживания были. Но ведь ничего, собственно, общего…». Олег дождался седьмого гудка, хотел положить трубку и услышал громогласный Борькин выкрик: – Вас слушают! – Алло! Спишь, что ли? – Ну, так, – неопределенно ответил Борька. – Звонила секретарша. Шеф хочет поговорить. – А сегодня какой день? – Борька зевнул. – Вторник! – Ух, ты! А я думал, что вчера понедельник был. Как говорилось у нас в Первой Конной: «Трудные времена будем переживать с максимальной эффективностью и для себя, и для времен». – Ну, а ты там как? – Олег устроился в кресле поудобнее. – Осознал свои упущения? Осудил себя? – Н-да, кое-как вроде очухался. – Готов? – К чему? – удивился Борька. – Откуда я знаю, к чему ты готовишься? Я, так, о состоянии спрашиваю. – Уж это, пожалуйста! – ответил Борька. – Когда приезжать? – Чем раньше, тем лучше. – К двенадцати буду! А что там на улице? Снег? Дождик? Брать зонт? – Бери! – Ну его… Все равно промокнешь! – Борька опять зевнул. – С зонтиком не так обидно. Ну, ладно! Пока! Борька появился только после обеда. Плюхнулся в кресло и зевнул во весь рот. – Ух, ты! Н-да! А чего шеф хочет? – Наверное, насчет образцов и испытаний. – Олег пожал плечами. – Вот, привязался на мою голову! Сам же бросил меня на этот предпринимательский фронт. То тюбики выпускали, то фильтры. Со всеми надо водку пить. Наказание какое-то… Ну, а ты? Не подвел коллектив? – У меня все готово. – А наш блок? – Кое-как довели. Ты сам посмотри. – Приладили – и ладно! Шеф сидел за столом и курил «Беломор». Посмотрел на Бориса и спросил: – Чего у вас там? – Помаленьку двигаемся. То одно зацепим, то другое привинтим. Через пару месяцев, может, до первой готовности дойдем. – Тут вот что! – Шеф посмотрел на стол перед собой и кашлянул. – Звонил мне начальник из нового министерства. Говорит: «Прошу взаимодействовать и регулярно докладывать». Удастся нам теперь к Морозову примкнуть или не удастся – шут его знает. Отступление продолжает вырисовываться масштабное. – В министерстве все новые? – спросил Борька. – Остался кое-кто. Есть один человек. Вот, удалось бы ему нас к Морозову подключить! – А если не подключит? – спросил Борька. – Тогда будем дальше думать. Вот посидим еще полгода без зарплаты, легче будет думаться. Ты мне еще когда обещал насчет каких-то фильтров. – Все готово! Даже изобретение патентуется. – Ты мне про это уже два месяца голову морочишь. – Шеф отвернулся и помолчал. – Другие дела брошу и только за это… – Хватит болтать! – Не, ну, как же! В работе все! Шеф махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Встал из-за стола, прошел вместе с ними к двери: – Вот еще что, напоследок. Не носите вы покамест ничего в первый отдел. Не надо торопиться. А то – неизвестно, кому достаться может. Поднимались по лестнице на свой этаж. Олег спросил: – А с чего вдруг ты начал заливать шефу про сроки? – Зачем торопиться! – ответил Борька. – Шефу только скажи, что готово. Он тут же испытания назначит. И хрен знает, что может быть. Может излучение пройдет! – Ты же говорил, что полная защита! – удивился Олег. – Надо еще покумекать. Видишь, некогда с этой коммерцией. А знаешь, на чем тюбики делаем? На старой установке? Образцы на ней запечатывали. Такая крепкая штука оказалась. День и ночь их шлепает. Зашел бы в третий ангар! Посмотрел бы! У меня там оазис культурной коммерции. Обожди, я сейчас. – Борька кивнул на дверь туалета. В коридоре он появился минут через пять. Застегнул на ходу пиджак и спросил: – О чем это мы с тобой?.. Что-то я тебе говорил! Во, забыл! Как туда зайдешь, вечно все из головы вылетит! В своем кабинете он заглянул в электрический чайник и сунул штепсель в розетку. Себе взял чашку с подоконника, а Олегу достал из шкафа. Олег подумал, что Борька чашки никогда не моет и от чая отказался. – А я попью! – Борька уселся на стул. – Шеф оборудовал переговорную для всяких деловых встреч. Поставил там крутящиеся кресла. Я хотел одно спереть. Он такой ор из-за этого на той неделе устроил! Эх, спокойненько чайку попьем. Как говорилось у нас, у красных пулеметчиков: «Покой – это абсолютная ценность, и не надо ждать, когда он начнет только сниться». На одном из стульев Олег заметил большой кожаный портфель с золотистыми замками: – У, какой! Чего в него кладешь? – Купил себе. Буду тюбики складывать. Я теперь как коробейник с тюбиками везде разъезжаю. – А с испытаниями чего? – Знаешь что! – Борька помолчал. – Подождем! Надо еще раз померекать. Не уверен я в этом деле. А если шефу все объяснять, он назначит экспертизу. Привлечет охрану труда. Начнется большой треп. А оборудование старенькое и плохонькое. Оно может излучение пропускать. Тебе это надо? Ну, вот! День, два – и я с мыслями соберусь. Шеф на меня всю торговлишку повесил. Бухгалтерша креститься начинает со страху, когда я ей всякие бумаги приношу. Свят, свят, – говорит, – до чего дожили. А Ирина давно меня подбивает какие-то диски у нас записывать. Но не хочется совсем уж в уголовщину лезть. Я тебе не рассказывал, что мой дед коробейником был? Да, по деревням с товаром ходил. И, знаешь, есть в этом деле какое-то упоение. Иной раз даже азарт разбирает. Олег вышел из метро «Чертановская», вытащил из кармана листок с адресом и долго разбирался, в какую сторону идти. Пришлось расспрашивать прохожих. Оказалось, что Сумской проезд вроде бы не так далеко, и к нему можно пройти напрямик, по дорожке между домами. На неширокой улице стоял длинный белый дом с желтыми балконами. Дверь открыла Сашина жена Валя и моргнула глазками за очками: – Ой! Ну, наконец-то! Совсем вы куда-то пропали. А мы теперь, вот! В отдельной квартире. Так долго съехаться не могли. У меня комната на первом этаже была. Да еще – у трех вокзалов. В прихожую вышел Саша: – Привет! Теперь будешь знать, где мы обитаем. Они прошли в длинную узкую комнату. У окна стоял стол с компьютером, вдоль одной стены – книжные полки, у другой – диван, покрытый бордовым покрывалом. Высокий парень с черными усиками поднялся из кресла и протянул Олегу руку. – Это – Коля, мой племянник, – сказала Валя. – Тоже приехал нас навестить. За стол сели на кухне. Племянник уплетал пирог с капустой и успевал рассказывать про секцию регби и ремонт на даче. Очень удивлялся, что никто из присутствующих не смотрел очередной сериал и говорил: – Как же! Каждый день показывали! Такая там пальба – слов нет! – Поэтому мы и не смотрели, – ответила Валя. – Интересно же, если хорошо снято. А в компьютере у вас много игр? – Валя вроде бы играет во что-то. – Саша посмотрел на жену. – Ну, так, один раз…, – ответила она. – Я вам самые классные подберу, – обещал племянник. – Мои любимые – по войны роботов. – Времени играть у нас особо нет. – Валя дорезала пирог на блюде. – У нашего компьютера памяти маловато, – сказал Саша. – И не любим мы про войны… – Мне мама рассказывала, что вас ранило тогда, в девяносто третьем. – Племянник положил себе на тарелку кусок пирога. – Да уж, получилось так, – Саша недовольно поморщился. – А где? – спросил племянник. – На Пресне, – ответил Саша. – У, мы тогда смотрели по телеку. Сколько всякой сволочи у Белого дома собралось! У моего дружка родственники на Кутузовском живут. На их доме до сих пор отметины от пуль. Но всем э т и м наши здорово врезали! – Вот, в чем дело-то… – Валя хотела что-то сказать, но не успела. Олег поднял рюмку с водкой и объявил: – Господа! За новоселье мы выпили, а сейчас – за не менее глобальное: за семейный покой и уют! – Есть игра такая – штурм дома, – сказал племянник. – Глаза только портить этими компьютерами. – Олег положил себе на закуску квашеной капусты. – А ты, Коля, где учишься? – Программистом будет, – ответила за него Валя. Племянник доел пирог и засобирался домой. Прощался он так долго, что чуть не забыл подаренные ему лыжи. Валя ушла в комнату смотреть телевизор. Саша сказал про племянника: – Он у нас редко бывает. – Чего новенького? – спросил Олег. – Сайт делаем. Кое-что будем там размещать. В начале года опять попытались газету издавать. Не получилось. Была тут надежда грант получить. Но сорвалось. – Ну, кто вам его даст… – Недавно «круглый стол» по проблемам цензуры проходил. Я их там и спросил: по чьему распоряжению в девяносто третьем году все издания с названием «русский» были закрыты? – И чего ответили? Что не помнят? – Сказали, что им такой факт неизвестен. – Ни на что не намекали? – Но, понимаешь, в чем тут дело… После всего того, что мы с тобой видели, у многих возникло желание хоть что-то, но сделать. Не каждому дано спокойно взирать на такое расчеловечивание. А куда людям пойти? Наверное, туда, где права защищают. Приходят, а им рассказывают что-нибудь вроде того, что все репрессии были сталинским, а троцкистского геноцида как бы и не было. Или начинают рассуждать про патриотизм негодяев. Люди стоят с открытыми ртами и не понимают, куда попали. – Ну, таких непонятливых не осталось. В кухню заглянула Валя, спросила: – Чай будете пить? А, у вас еще водка осталась. Я себе заварю. Саша разлил по рюмкам водку. – Сделаю сайт, будешь нас читать и отзывы присылать. Читателей, конечно, у нас много не будет. Но пишут книги и статьи ведь не для всех, а только для себе подобных… – Напишу я вам, – согласился Олег. – Что взялись народ просвещать, а не можете собственного племянника вразумить. – Тут у нас недоработка. – Саша поднял рюмку. – У племянника папаша – жуткий олух! Я с ним больше не связываюсь. А то Валя говорит, что я ее родственников третирую. – Да уж, ты с ними полегче, – сказал Олег. – Ну, за все хорошее! Саша мял вилкой остывшую картошку и говорил: – Ездил на той неделе к себе в Вязовскую, к родителям на кладбище. Никого там у меня не осталось, только два одноклассника. У нас там, знаешь, как везде, – площадь у станции, рыночек, палатки, грязь да колдобины. Смотрю, дед со старушкой идут. Может, ошибся, но, кажется – родители знакомого парнишки. Мы с ним на речке рыбу ловили, а они на велосипедах к нам приезжали. Потом смотрю, старушка квашеной капустой торгует. В валенках, в шубейке, платком обвязана. Не узнал – кто, но тоже кто-то из здешних. Знаешь, к чему я тебе все это рассказываю? Все они точно такие же старики, которых я в своем детстве на этой площади видел. Они даже одеты так же. И грязь с колдобинами вокруг, как и была. И тут кого хочешь вини, а так оно и есть. Рынок только побольше стал. Тряпками там торгуют. Но и старые башмаки как продавали, так и продают. – А чего ты хотел? Другого чего? – Стою в очереди за билетами на электричку. Позади меня – человек пять. Вдруг появляются два детины лет по тридцать, в хорошем подпитии. Как ни в чем не бывало, подходят к кассе, не глядя на меня, лезут вперед и деньги в окошко суют. А я стою и сказать ничего не могу. Ну, в лучшем случае они меня пошлют куда подальше. В худшем случае – накостыляют. Я мозгами понимаю, что правильно делаю, с ними не связываюсь. Но противно-то как! Я билет взял, отошел в сторону. Думаю: ну, чего я, из-за двух идиотов… А когда мне лет десять было, на этой же площади, средь бела дня у меня шпана какие-то гривенники отобрала. И вот больше, чем полжизни прожил – и опять здесь же… – Знаешь, из-за этого заводиться…, – сказал Олег. – Это – люди, у которых с самореализацией не в порядке. Поэтому им надо хоть в очередь вперед кого-то залезть. – Я даже не о том. Я – о том, что купил билет, стою на нашей площади, смотрю, как старушка капустой торгует, как народ через колдобины перебирается, и думаю: ну, ничего не изменилось. И обидно так – и за себя, и за что-то несбывшееся. Ну, ты не представляешь, как… Осень была короткой и яркой. Деревья пожелтели только в октябре, но будто в одночасье. В ноябре зачастили снегопады. На работу Олег приходил еще затемно. Заваривал чай и садился в кресло у стола. Смотрел, выключив лампу на столе, за окно на пепельный цвет предрассветных сумерек. Вечером сумерки возвращались. Собирались за соседними домами и еле заметно приближались к окну. Неожиданно-нежданно позвонила Ирина: – Но все-таки, знаешь, нельзя так по-свински пропадать. Хоть поинтересоваться иной раз, как да что, можно было… Рядом ходить – и за все время ни разу даже не зайти. Так все-таки к людям не относятся. А то – как к старым тапочкам. Надо было – звонил, не надо – пропал. Я тебе ничего такого в жизни, по-моему, не сделала, чтобы вдруг ни с того, ни с сего надуться, как мышь на крупу, и пропасть. Хоть какое-то уважение должно к прежним друзьям оставаться! И сидишь все вечера напролет в комнате один. – А ты откуда знаешь? – спросил он. – Вижу из окошка. Как ни посмотришь, всё свет горит. Часов до девяти. Докторскую, что ли, кропаешь? – Ты уж сразу… Так, стараемся понемногу… – Тебя бы сюда, в это пекло! – Ирина заговорила спокойнее. – Жизнь бы перестала медом казаться. – У меня своих дел хватает… – Слушай, помоги по старой памяти, – попросила Ирина. – С английского перевести? – Без тебя переведут! Надо, чтобы кто-нибудь посидел со мной во время одного разговора. – Вроде охранника? – Я тебя не позвала бы. Но, знаешь, кого-то чужого не попросишь. – Почему мне вдруг такое доверие? – удивился Олег. – Нет уж, доверием ты никогда не пользовался. У меня, во всяком случае. Но для этого дела сгодишься. Можешь ты хоть раз в жизни что-то для меня сделать? – Могу и Борьку с собой взять. – Вот это, точно, не надо делать. – А с кем разговор? С супругом твоим? – спросил Олег. – С братцем. – На семейные темы? – Почти. – А где братец нынче? – С ним тут всего много было. – Ирина ответила неохотно. – Из министерства его выперли. Пыжился что-то сам сделать. С голой жопой остался. Ни на что он не гож. Только ходить яйцами трясти. И на чужое добро рот разевать. Ну, что? Придешь? Через часик! Секретарша спросила, как о нем доложить, и распахнула дверь в кабинет: – Ирина Павловна! К вам Залесов. Вы говорили, что примите. Ирина шла ему навстречу по пестрому ковру вполне довольная собой. Волосы покрашены в каштановый цвет с темно-карим отливом, строгое черное платье с воротничком под горло. На высоких каблуках она казалась стройной. – Присаживайся за столик. Тебя ждала, чтобы перекусить. Кофе будешь или чай? Ну, хоть ты меня не бросил. Хотя тоже… – Ты вроде ничего выглядишь. Не сильно помят. А то все ваши здорово выпивать стали. Я недавно Борьку видела. Он облезлый такой. У вас там совсем все разваливается или еще кое-как? – Есть пока, чем заняться. – Олег взял из вазочки печенье. – А как дальше будет – кто знает. – Заказов ведь нет. Значит, просто сами себя развлекаете. И все ваши штуковины некуда припарить. Олегу казалось, что говорить на эту тему Ирине было приятно. Брат вошел без стука. Удивился, увидев Олега, и молча кивнул. За эти годы он сильно располнел. Пиджак не застегивался на верхнюю пуговицу. Глаза за большими очками смотрели недовольно и сосредоточенно. – Так! Ну, и что? – Сергей Павлович посмотрел на Ирину. – Ты же говорила, что он смотался куда-то. Как, кстати, и твой муженёк… – Нет, он никуда не уезжал, – спокойно ответила Ирина. – Ты его с кем-то перепутал. – А по-моему – про него! – У брата сразу улучшилось настроение. – Мы с ним сами разберемся. – Ирина начинала злиться. – Разбирайтесь, как хотите. – Брат сел в кресло. – А потом опять мне жаловаться будешь. То на него, то на супруга. – Кто тебе жалуется? – Ирина взглянула на брата. – Я пришел дело обсуждать! При нем, что ли? – Почему бы и нет! – ответила Ирина. – Ты чего хотел-то? Брат вытянул ноги, задев ножку журнального столика, прокашлялся и поправил очки: – Перестал я свою долю в общем бизнесе видеть. Поэтому хочу высказаться в порядке соображения. Так дело не пойдет. Меня все это не устраивает. – А конкретнее нельзя? – прервала его Ирина. – Мне надоело наблюдать, что деньги уплывают куда-то в сторону. Я только и слышу, что денег нет. – Брат занервничал. – Не позволю я, чтобы так. И твоему муженьку я тогда сразу заявил: не позволю воровать без моего ведома! У меня аргументы есть! Ты не думай! Из Кемерово нам что-то заказывали. Они давно должны были деньги перевести. Олег потянулся через столик за чайником. Налил себе чаю. – Мне тоже плесни. – Ирина подвинула свою чашку. Брат замолчал, полез в карман за носовым платком и долго вытирал губы. Ирина пила чай и недовольно смотрела в темное окно. Что-то было не по ней. Не того она ожидала и хотела. – Я удивился и шокировался, когда ты мне тогда вдруг заявила!.. – выкрикнул брат. – Нет, давай все по порядочку, – сказала Ирина. – Ты тут вначале все крутил, а я сидела у тебя на зарплате. Так или не так? – А что? Тебе мало было? Только начала работать, сразу шубу купила! – Ты себе обналичку чемоданами таскал, а я на собственные деньги открыла фирмешку и полстраны объехала! По разбитым дорогам и старым гостиницам моталась. И сейчас ты ко мне с претензиями заявляешься! – Ёксель-моксель! – вскрикнул брат. – Не так все в действительности, как на самом деле! Не так! Олег старательно тер рукой возле глаза. Ирина отвернулась и закашлялась. – Бизнес у нас – совместный, семейный! – Брат попытался принять солидный вид. – У фирмы сложился свой бренд. Его надо использовать или продать. – Твоя контора уже год отчеты не подает. – И плохо! Плохо! – Брата вдруг что-то воодушевило. – Я заинтересован сейчас в деньгах для развития дела. Давай продадим бренд. Или, хочешь – покупай ты! – Что? – вскрикнула Ирина. – Иди ты, знаешь, куда вместе со своим брендом? Брат выпрямил спину и бодро заявил: – Хорошо! У тебя есть акции. Я тебя тогда консультировал, что их надо покупать. Давай продадим, а деньги вложим в мой бизнес. – И с какого… я тебе должна отдавать на мои денежки купленное? – На этот раз вскрикнула Ирина. – Я же тебя в свой бизнес беру! – Ты деньги собираешь, чтобы кредиты погасить? – спросила Ирина. – Кредиты погасить? – удивился брат. – Это пусть голова болит у тех, кто их выдает. Буду я еще об это думать! – Тогда тебе вообще деньги не нужны. – Ирина сразу успокоилась. – Ты их все равно в очередной предвыборной компании спалишь. – Вот ты! – Брат показал на Олега пальцем. – Вот почему ты не олигарх? – Как, почему? – изумился Олег. – Ну, почему ты не олигарх? – зло спрашивал брат. – Не стал? Нет? А чего умничаете тогда? Вот, то-то… – О делах – все, что ли? – спросила Ирина. – А какой итог подведения изложенного? – почти весело спросил брат. – Дашь хотя бы взаймы? – У меня лишних нет. – У кого они есть, лишние! – Брат поправил очки. – Потом все равно тебе ко мне обращаться. – Тогда и посмотрим, – ответила Ирина. Брат встал, крепко пожал Олегу руку, заглянув в глаза, и обратился к Ирине: – Ну, пока! Большой привет Нелли Алексеевне! А супруг вдруг явится – и ему привет передавай. Ирина проводила его до двери, подошла к окну, чтобы задернуть занавеску. Села за столик, закинув ногу на ногу, и спросила: – Чаю еще хочешь? Нет? У меня какой-то неприятный осадок от этого разговора остался. Но это жлобство давно надоело. Ему нельзя взаймы давать. – Он больше не придет, наверное. – Ты что! Теперь как банный лист прилепится! Жалко, что так легко с ним поговорила. Надо было послать сразу и подальше. Чтобы никаких иллюзий у него не оставалось. Но расстраиваться не захотелось. Давай коньячком стресс снимем. – Не, я пойду, – ответил Олег. – Что так сразу! – Надо на работу зайти. – Так уж и надо! – недовольно сказала Ирина. – Ко мне недавно женщина из информационного отдела подходила. Не помню ее фамилию. Ты ее племянницу к себе на работу брала. – Я ее к Артамонову пристроила. Он во дворе в ангаре мастерскую устроил. Пуховики шьет. Теток нанял и держит в черном теле. По три месяца им зарплату не платит. – А стихи пишет? – спросил Олег. – Откуда я знаю, что он там пишет. – Помнишь, он всегда про Высоцкого читал. – Это когда было! Ты один помнишь, любитель поэзии. Но Плевецкая к нему иной раз припирается. По старой памяти. Не знаю уж, чем они там занимаются. И ко мне она недавно заходила. Хотела припарить средство для похудания. Я ей сказала, что такие таблетки в два раза дешевле можно купить. – А она? – Говорит: «Как я устала от этой страны!». – Ответить бы ей: «А представляете, как страна от вас устала!». – В следующий раз я тебя позову, ты ей сам скажешь. – Ну, я пойду.
