Теренс Маккенна - ПИЩА БОГОВ
Какое бы отношение к Amanita muscaria ни имели индоевропейцы на своей прародине, разумнее всего предположить, что “Веды” создавались в течение долгих веков их миграции в сторону Индийского субконтинента. Это были века, когда индоевропейцы покорили и ассимилировали скотоводческие племена долин. В результате своего соприкосновения с этими культурами, индоевропейцы впервые встретились с чудом сомы и внушающей трепет силой псилоцибина. И несмотря на то что Великая Богиня-Мать была запрещена в угоду ранневедическому пантеону, а система партнерства сменилось владычеством мужчин (патриархат), тем не менее то, что сохранялось, возвышалось и обожествлялось в течение всей кочевой бытности, а именно гриб, стал теперь Сомой, Громом Индры.
И хотя в предшествующих главах я приводил аргументы в пользу потребления псилоцибина в доисторической Африке и Малой Азии, доказательства этого предположения связаны с живописью и средой. Они пока еще не прямые. Найденный в Анатолии замечательный сосуд, возраст которого составляет две с половиной тысячи лет, с двумя ухмыляющимися антропоморфными грибами, вылепленными на его поверхности, наводит на мысль, что скоро могут появиться и физические доказательства потребления гриба на Среднем Востоке (илл. 13). Небольшие предметы в виде грибов, вырезанные из зеленого камня, были найдены также в Югославии / Ср.: Marija Gimbutas, The Goddesses and Gods of Old Europe, 6500-3500 B.C.: Myths and Cult Images (Berkeley: University of California Press. 1982). p. 219 / (илл. 16).
Илл. 16. Зеленые камни в форме грибов из местечка Винца. Из книги Марии Гимбутас “Богини и боги старой Европы” (Berkeley: University of California Press. 1982). Рис. 223 и Рис. 225.
С изменением климатических условий, связанных с миграцией индоевропейцев все дальше на восток, Stropharia cubensis, для которой необходим мягкий климат и выпасы, перестала постепенно встречаться кочевникам. В качестве заменителей сомы могли использоваться другие грибы. Из них – вероятно из-за своей доступности в более холодном климате, психоактивности (хотя и неявной, неопределенной) и впечатляющего вида – предпочитались Amanita muscaria.
С этой теорией связано немало возможных проблем. Первая из них – отсутствие подтверждений произрастания в Индии Stropharia cubensis или других грибов, содержащих псилоцибин. Amanita muscaria - также в Индии редкость. Я, однако, могу предсказать, что тщательное исследование флоры может открыть Stropharia cubensis как обычный местный компонент биома этого субконтинента. Опустынивание всей территории от Северной Африки до района вокруг Дели исказило наши представления о том, что происходило, когда древние цивилизации пребывали во младенческом возрасте, а зона эта получала гораздо большее количество атмосферных осадков.
Религия псилоцибиновых грибов, возникшая с рождением познавательной способности, может в самом деле быть общей религией людей. Более поздние знаки религии на древнем Ближнем Востоке можно проследить до культов Богини и крупного рогатого скота, архаические корни которых уходят далеко в прошлое – к чрезвычайно древнему ритуалу приема псилоцибиновых грибов для вызывания экстаза, растворения границ “эго” и воссоединения участников культа с персонифицированной растительной матрицей планетарной жизни.
8. СУМЕРКИ В РАЮ: МИНОЙСКИЙ КРИТ И ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИВ отсутствие партнерской общины и с утратой психоактивных растений, стимулирующих и сохраняющих партнерство, в обществе владычества вполне естественно появляется ностальгия по раю. Забвение первоначального катализатора возникновения саморефлексии и языка – содержащего псилоцибин гриба Stropharia cubensis – было длительным процессом, состоящим из. четырех четко выраженных стадий. Каждая стадия представляет собой дальнейшее ослабление осознания силы и божественного смысла, кроющихся в этой тайне.
Первым шагом в сторону от симбиоза партнерства “человек– грибы”, характеризовавшего ранние скотоводческие общества, было введение других психоактивных растений – заменителей первоначального гриба. Их психоактивность может колебаться от психоактивности, равной по глубине опьянения псилоцибиновому грибу Stropharia cubensis (как в случае классических галлюциногенов тропиков Нового Света), до сравнительно тривиальных. Примером последних является использование в качестве заменителей сомы эфедры, какого-нибудь стимулятора или забродившего меда.
ЗАБВЕНИЕ ТАЙНЫ
Что касается использования Stropharia cubensis в Африке, то весь сценарий постепенной его тривиализации является вполне обоснованным: с изменениями климата – частыми, если не сказать постоянными, – сниженный уровень потребления грибов постепенно уступал место сезонному потреблению. Сознательное церемониальное потребление грибов, видимо, достигало вершины в пору их сезонной доступности, и так могло продолжаться много тысяч лет. А поскольку грибы и необходимые для них условия, встречались все реже, могли возникнуть какие-то усилия, направленные на сохранение грибов путем сушки или консервирования их в меду. Так как сам мед легко ферментируется в алкогольный напиток, то, возможно, что со временем практика подмешивания все меньшего и меньшего количества грибов ко все большему количеству меда могла способствовать замещению культа грибов культом медового напитка. Невозможно себе представить более значительного смещения социальных ценностей, чем то, которое сопровождало постепенное переключение с культа псилоцибинового на культ алкогольный.
Такое постепенное профанирование таинства психоактивного растения легко переходит в следующий шаг – к забвению первоначальной психосимбиотической тайны. Этот второй шаг – замена совершенно неактивными материалами материалов активных. В этой ситуации заменители, хотя это обычно все еще растения, на деле не более чем символы прежнего влияния этой мистерии, способной к действительному побуждению посвящаемых.
И третья стадия процесса: все, что осталось, – это всего лишь символы. Теперь уже не только не присутствуют психоактивные растения. Вместо них остаются лишь эзотерические учения и догма, ритуалы, акцент на линии преемственности, жестах и космогонических диаграммах.
Третья стадия ведет к еще одной. Она является, конечно же, стадией полного исчезновения даже претензии на память о пережитом опыте тайны. Эта последняя стадия характеризуется светским научным подходом, завершающимся в XX веке.
Мы могли бы выдвинуть и дальнейший аспект этой – четвертой – стадии процесса забвения тайны: открытие тайны заново и ее интерпретирование в качестве зла и угрозы для социальных ценностей. Нынешнее запрещение психоделических исследований и истерия, раздутая через посредство фармакофобии, – явный тому пример.
Обращение к минойской цивилизации и мистериальным культам, которые она породила и хранила под своим покровом, поведет нас в сферу растений-заменителей псилоцибинового гриба Stropharia cubensis. Это были мощные культы с сильнодействующими растениями, которые помогали в выражении религиозной онтологии, но, в достижении экстаза они, по всей вероятности, не зависели непосредственно от источников псилоцибина. На минойском Крите, а еще позднее в Элевсине, на греческом материке, в качестве техник вызывания экстаза использовались галлюциногенные индолы другого вида. Культурные и климатические условия превратили первоначальный источник растворяющего границы “эго” псилоцибинового экстаза всего лишь в воспоминание, а образ его – не более как в символ.
ПАДЕНИЕ ЧАТАЛ-ХЮЮКА И ПЕРИОД ЦАРСТВОВАНИЙ
Джеймс Меллаарт – основной исследователь района Чатал-Хююка – отмечает, что Чатал-Хююк при всем своем блеске не оказал никакого влияния на окружающие его общества. Последовала катастрофическая серия пожаров на слоях V и VIa около 6500 года до н. э., и город был покинут, из чего стало ясно, что эпоха незащищенных городов, эпоха партнерства кончается. С этих пор социальные учреждения, основанные на партнерстве, и старая религия Богини-Матери на Ближнем Востоке становятся свидетелями постепенного разрушения и распада. Жители Чатал-Хююка, бежавшие после его падения, рассеялись по разным местам. Некоторые из них осели на острове Крит.
История минойской цивилизации начинается примерно около 6000 года до н. э., когда небольшая колония эмигрантов, возможно, из Анатолии, впервые прибыла на остров. Они принесли с собой свою Богиню, а также аграрную технику, что позволяет отнести этих новых поселенцев к представителям неолита. В последующие четыре тысячи лет происходило постепенное развитие гончарного ремесла, ткачества, гравировки и других ремесел, а также торговли, металлургии и архитектуры. Формировался живой и радостный художественный стиль, столь характерный для Крита.
