Культы Древнего Египта. От обожествленного солнца и золотой плоти царя до птицы Бену и бога Нуна - Карлова Ксения Федоровна
Текст «Мемфисской теологии», помимо космогонического мифа, содержит также сюжеты, посвященные созданию древнеегипетского царства и его разделению. Последнее связано непосредственно с мифом о Хоре и Сетхе, борющихся за власть над Египтом. Нас же в данном случае интересует космогонический пассаж:
Боги, возникшие из Птаха,
Птах, глава Великого Трона [105], к югу от его стены.
Птах-Нун, отец, создавший Атума.
Птах-Нунет, мать, родившая Атума.
Птах Великий — это сердце и язык Эннеады [106].
Боги, возникшие из Птаха, возникшие посредством сердца и языка, посредством образа Атума.
Необычайно велик Птах!
Передали ему все боги свои кау через это сердце и этот язык.
Возник Хор посредством него [то есть сердца], возник Тот посредством него [то есть языка] из Птаха.
Произошло так, что сердце и язык стали обладать властью над всеми членами [согласно] учению [о том], что [сердце и язык] находятся в каждом теле, в каждых устах, во всех богах, во всех людях, во всех животных и во всех червях. И живет [все] посредством того, что было им [то есть сердцем] задумано и желаемо; и живет [все] посредством того, что было им [то есть языком] приказано и желаемо.
Эннеада его перед ним в виде зубов и губ. Это семя и руки Атума, поскольку возникла Эннеада Атума из семени и посредством его пальцев. Эннеада же [Птаха] — это зубы и губы в этих устах [Птаха], который придумал имена всего и из которого вышли Шу и Тефнут, обитель богов. Зрение [107], слух [108], обоняние [109] — они осведомляют сердце, поскольку это оно дает выйти всякой мудрости, а язык повторяет то, что задумало сердце.
Он [Птах] тот, кто породил всех богов, а также Атума и его Эннеаду. Возникло каждое божественное слово посредством замысла сердца и повеления языка.
Он [Птах] тот, кто создал кау и направил хемсут, тот, кто создал всю пищу и все жертвенные подношения посредством этой речи, тот, кто создал то, что желаемо и ненавистно. Он тот, кто дарует жизнь миролюбивому и определяет смерть нарушителю. Он создал всю работу, все ремесла, дела рук, движение ног. Движение всех членов — согласно его повелению. Замысел сердца и высказывание языка — это то, посредством чего осуществляется пожертвование для всего. Произошло так, что было сказано о Птахе: «Он тот, кто создал все, кто сотворил богов». Татенен — это тот, кто породил богов и тот, из которого все вышло: подношения еды, пища, жертвоприношения для богов и все прекрасное. Он также Тот Премудрый, чья сила более велика, чем у других богов. Доволен он [Птах] по причине деяния своего всех вещей и всех божественных слов. Породил он богов, создал он города, основал он номы, утвердил он богов в их святилищах, назначил он жертвенный хлеб, [после того] как основал их святилища. Оформил он их тела [таким образом], что были довольны их сердца. И [сделал] он так, что вошли боги в свои тела из всякого дерева, из всех драгоценных материалов, из всякой глины, из всех вещей, которые растут из него. И приняли они свою форму [110].
Текст космогонии последовательный и законченный, хотя с точки зрения содержания он скорее представляет собой некую компиляцию из разных религиозных традиций — это касается и тех частей, которые не соотносятся напрямую с космогоническим мифом. В полном тексте «Мемфисской теологии», помимо очевидных отсылок к гелиопольскому сказанию о сотворении мира, присутствуют также сюжеты, связанные с соперничеством Хора и Сетха за царствование, с мифом об Осирисе и праздником Сокара. Упоминание Нуна и Нунет позволяет говорить и о присутствии гермопольского учения. Особое место в трактате отводится Мемфису и его давнему авторитету, ведь, согласно политической традиции, это был город, где находилась первая царская резиденция и завершилось объединение Египта. Можно сказать, что «Мемфисская теология» — законченный нарратив, в котором искусно переплетаются различные религиозные и политические учения, и это свидетельствует в пользу его относительно поздней датировки, — по крайней мере, не ранее эпохи Нового царства.
Центральная фигура космогонии — Птах, который как Создатель всего сущего перенимает черты Атума, занимающего подчиненное положение по отношению к мемфисскому богу. Гелиопольская Эннеада приравнивается к зубам и губам Птаха, которые, как и язык, также представляют собой инструменты речи. Но чтобы Птах обрел самостоятельность, необходимо было выделить те его качества, которые не были присущи или не являлись основными для Атума или богов-создателей других космогоний. Особенность «Мемфисской теологии» в том, что основными средствами творения Бога в ней становятся сердце и язык: в сердце зарождается мысль, а язык ее реализует. Все, что помыслил Птах, приводится в действие через называние. Органы чувств также подчинены уму: с их помощью он функционирует, но он же приводит их в действие. Эта идея создания мира посредством разума (сердца) в древнеегипетских воззрениях не нова: выше уже говорилось о том, что с помощью бога Ху, воплощавшего силу божественного слова, Атум продолжал творение. Кроме того, в древнеегипетской мифологии существует бог Сиа, который олицетворяет божественный замысел, разум и знания. Сиа и Ху тесно связаны и дополняют друг друга, поскольку задуманное Сиа претворяется в жизнь благодаря Ху.
Таким образом, в мемфисской космогонии нет концепций, которые не были известны до нее, а характерная связь Птаха с идеей творения через разум прослеживается уже с Нового царства. Главенство Птаха как Творца и его особая творческая роль в процессе создания мира объясняются тем, что он — бог ремесел и покровитель ремесленников, и это его изначальная роль. Даже верховный жрец Птаха в Мемфисе носил титул «великий начальник ремесленников». В космогоническом же аспекте Птах выступает как творец форм через слово.
Бог Птах. Фрагмент росписи из гробницы Нефертари в Долине цариц. Новое царство, XIX династия.
Archivio Museo Egizio, C01604
Помимо Птаха, в тексте также упоминается Татенен — мемфисский бог, который с периода Нового царства олицетворяет первоначальную сушу, вышедшую из бескрайних вод. Как уже говорилось выше, он — мемфисский эквивалент гелиопольского прахолма. С этого же времени образы Птаха и Татенена начинают тяготеть друг к другу, и в некоторых текстах они сливаются, что закономерно приводит к появлению синкретического бога — Птаха-Татенена. Прекрасной иллюстрацией этого слияния можно считать пассаж из папируса «Харрис I» (XX династия):
Приветствие тебе, великий и изначальный, Татенен! Отец богов, старший бог изначального времени, создавший людей и сотворивший богов. Тот, кто начал существование как первый изначальный бог. Все, что пришло, возникло после него. Тот, кто сотворил небо посредством того, что создало его сердце, и поднял его [небо] с помощью воздушного пространства. Тот, кто основал землю посредством своего собственного творения. Тот, кто окружил себя Первозданными Водами и Великой Зеленью. Тот, кто создал Дуат, дает отдохновение мертвым телам и позволяет Ра пройти, чтобы были они целы [111].
Первоначально Татенен играл важную роль в царских книгах загробного мира эпохи Нового царства и выступал как хтонический бог, однако с периода правления XIX династии он начинает наделяться качествами Бога-Творца и связываться с первородным холмом. В некоторых случаях он даже ассоциируется с Нуном и изначальными водами. В Поздний период и в греко-римское время он традиционно рассматривается как изначальный бог, а также как прародитель Огдоады. Культ Птаха также переживает расцвет с периода Нового царства. До этого его образ занимал весьма скромное место в религиозной литературе: в «Текстах пирамид» и «Текстах саркофагов» упоминания о нем очень редки. Но начиная с правления XIX династии Птах, наряду с Амоном (Амоном-Ра) и Ра, становится главным богом, связанным с творением. В уже приводившемся ранее «Лейденском гимне», прославляющем Амона-Ра, говорится следующее: «Три бога всего — Амон, Ра и Птах, равных которым нет. Тот, который скрывает свое имя в качестве Амона, с лицом Ра, а тело его — это Птах» [112]. Здесь Амон — олицетворение добытия, сокрытый бог; Ра — видимое проявление божественности, от неустанного коловращения которого зависит устроение мироздания; Птах — тело божества, его воплощение в статуях и в пространстве культа. Вместе же они — единое проявление трансцендентного Бога, вокруг которого, как уже говорилось выше, была сосредоточена рамессидская теология. В отличие от Амона, в облике которого основный упор делался на непознаваемость, образ Птаха, созданный в «Мемфисской теологии», — образ бога-устроителя мироздания в целом и земли в частности. Но, как и Амон, он Вселенский Бог, только переосмысленный в духе представлений о боге как о космическом разуме.
