Итоги Итоги - Итоги № 19 (2013)
Помню, как Сабонис праздновал свое 40-летие. На торжества в Литву были приглашены всего четыре человека из России, в их числе Гомельский и Валера Тихоненко. Но Гомельский приболел и улетел на обследование в Хьюстон, а Тихоненко буквально накануне назначили главным тренером московского «Динамо». Он прибежал ко мне, бухнулся в ноги: «Василий Антонович, встань так же перед Сабо на колени и попроси у него за меня прощения. Ну не могу я в первый же день бросить команду и укатить на пьянку!» В итоге мы поехали вдвоем с Володей Ткаченко. В зале собралось около пятисот человек: все правительство Литвы и президент республики, руководство европейского баскетбола, представители «Портленда» и «Реала». Первые десять минут Сабо говорил на родном языке, поблагодарил Бога за то, что дал ему возможность родиться в Литве и с помощью баскетбола прославить свою страну. Потом вдруг перешел на русский, хотя в зале находилось всего два человека из России. И это в стране, которая исторически недолюбливает СССР и к тому же недавно вступила в НАТО! «Я благодарен СССР, советским окопам и великому тренеру Гомельскому, которые из обычного литовского пацана сделали того, кем я являюсь сегодня», — заявил Сабонис. Я седой, битый волк, но когда услышал эти слова, чуть не заплакал.
Или вот еще история — просто чтобы проиллюстрировать уровень отношений ребят из той команды. В конце 90-х Саша Волков проводил в Киеве юношеские соревнования по баскетболу. Позвонил Сабо в Америку и попросил его прилететь на денек, вручить приз лучшему центровому. Великий Сабонис, и без того до смерти вымотанный бесконечными матчами и переездами в НБА, тут же сел в самолет, перемахнул через Атлантику и прибыл на турнир! Когда знаменитый баскетболист вышел из ВИП-ложи на площадку награждать лауреата, мальчишка тот чуть не ошалел от счастья. А Сабо пожал ему руку, попрощался с друзьями и снова помчался в аэропорт на самолет. Ему надо было лететь назад в «Портленд», ведь на следующие сутки команду ждала очередная игра.
— Мне рассказывали, что, когда сборная тренировалась в Новогорске, после отбоя литовцы перемахивали через забор и ехали гулять в Москву на всю ночь. Рано утром они возвращались, а вы их отпаивали тонизирующим чаем. Дело прошлое, теперь уже можно признаться: было?
— Случалось. Иногда похождения игроков удавалось скрыть от Гомельского, но в большинстве случаев — нет. Старый разведчик, он имел своих информаторов и среди охраны, и среди уборщиц. В таких случаях Папа подходил ко мне: «Василий Антонович, колись!» Я его старался не обманывать. «Да, было, — признавался. — Но они отработают на тренировке, ты не заметишь». Ребятам иногда нужно немного расслабиться, с девушками погулять. Это физиология, от нее никуда не денешься. И Гомельский соглашался, он же был мудрец. Для острастки покричит, поругается, но без последствий. А игрок рад, что его простили, и старается на тренировке еще пуще.
Александр Яковлевич был очень строг, но в некоторых случаях относился к нарушениям режима с юмором. Например, Витя Панкрашкин любил выпить и курил постоянно. Помню, как-то мы сидели на сборе в Белмекене месяца два, а в конце Папа устроил конкурс: сто бросков с разных точек на скорость. Соревнования, как ни странно, выиграл Панкрашкин, а не лучшие снайперы команды — Куртинайтис, Хомичюс или Сокк. Вечером на ужине Вите принесли огромный торт, специально изготовленный по такому поводу, Папа вручил его и заявил во всеуслышание: «Ну ладно, бандиты, — он игроков в шутку всегда называл бандитами, — теперь все пейте и курите, как Панкр!»
— Самой знаменитой травмой, которую вам пришлось лечить, был разрыв ахиллова сухожилия у Арвидаса Сабониса как раз перед сеульской Олимпиадой. Помните, как это случилось?
— Сабо в течение полугода разорвал ахилл дважды. Впервые это случилось в 1987 году во время подготовки сборной к чемпионату Европы в Афинах. Я много раз потом прокручивал тот эпизод в голове, это было какое-то нелепое стечение обстоятельств. Команда находилась на сборах в Новогорске, предстояла вечерняя тренировка. После обеда по расписанию шел тихий час, Арвидас немного проспал. Встал с кровати минут на 15—20 позже положенного и появился в зале с небольшим опозданием. Торопился и не успел как следует размяться.
Гомельский находился в тот момент не в духе. Днем он ездил в Политбюро выбивать для игроков материальные блага, квартиры и машины. В этом Папе не было равных, он во всех инстанциях дверь ногой открывал. Но тут что-то не заладилось, и на базу он вернулся злой. Ко всему прочему уборщица помыла полы в игровом зале немного позже, чем обычно. Когда ребята вышли на тренировку, паркет в зале был еще влажный, не просохший до конца. В общем, одно наложилось на другое… С начала тренировки прошло минут пятнадцать, когда начались розыгрыши на одно кольцо. Сабо бросился за вылетевшим с площадки мячом, нога ушла в сторону. Раздался щелчок — очень четкий и резкий, он до сих пор стоит у меня в ушах. Сабонис корчился на полу и орал от боли. Я подбежал к нему, ощупал ногу, на месте ахилла зияла пустота. Стало ясно — на чемпионат Европы он не ездок.
Арвидаса сначала отвезли в ЦИТО, а потом транспортировали в Вильнюс, где литовские микрохирурги сделали национальному достоянию республики операцию. Она прошла успешно, началась реабилитация. Чтобы процесс восстановления шел быстрее, Сабо отправили в санаторий, в Палангу. И там он, поднимаясь по лестнице, оступился и порвал тот же самый ахилл вторично. Гипс с ноги только-только сняли, связка еще не восстановила свою упругость, а вес-то у него ого-го! Пришлось делать повторную операцию. При этом сухожилие после двух разрывов оказалось очень коротким, и хирурги, чтобы его нарастить, были вынуждены разрезать центровому правое бедро и взять фасцию для пластики.
— Вы лечили Арвидаса с помощью чередования температур — холодом и теплом. Что это за методика?
— После повторной операции Сабо отправился в клуб НБА «Портленд», где стоял на драфте. Когда вернулся, вновь появился в Новогорске. Команда в это время снова находилась на сборах, подготовка к Олимпиаде шла уже вовсю. Арвидас подсел на скамейку к Гомельскому, попросил взять его на Игры хотя бы туристом. Просто чтобы поддержать партнеров, все-таки столько лет он был частью команды. «Ну-ка подожди, — прервал его Папа. — Иди к кольцу!» И кинул Сабо мяч. Тот бросил один раз — попал. Второй — попал. «Все, ты едешь с нами, — говорит Гомельский. — И не туристом, играть будешь!»
Когда информация об этом распространилась по свету, литовские спортивные руководители напряглись. Они понимали: ехать на Игры с незалеченным ахиллом — большой риск. Случись что, да еще после двух разрывов, Сабо на площадку не вышел бы уже никогда. В Москву срочно прибыла большая делегация местных врачей и функционеров, которые стали доказывать тогдашнему председателю Госкомспорта СССР Марату Грамову, что Сабонису лететь в Сеул запрещено. Водрузили на стену кучу графиков и кривых. Рост — 224 сантиметра, два разрыва… Нет, нельзя, абсолютно невозможно! Обрабатывали Грамова двое суток, тот начал колебаться. Когда Гомельский прознал про это, он тут же собрал свою делегацию и вместе с ней отправился к Грамову. Светила медицины, знаменитые ученые на другой стене председательского кабинета разместили свои графики с кривыми и с пеной у рта принялись утверждать прямо противоположное. Споры шли в течение недели, чаша весов качалась то в одну, то в другую сторону. В итоге я возьми и надоумь Папу: «Пусть Сабо сам выскажется. Он же хочет ехать, вот пускай об этом и скажет».
Гомельскому идея понравилась. На следующий день он посадил Арвидаса в машину и отправился в Госкомспорт. Завел его в кабинет, где уже собралась вся профессура. Та при виде баскетболиста начала еще более ожесточенные споры. Сабо постоял, послушал-послушал, а потом как рявкнет: «Все, п...ц, я еду на Олимпиаду!» Он тогда еще говорил по-русски не очень хорошо, других слов просто не знал. И споры о его поездке прекратились сами собой, вместо них встал вопрос о реабилитации.
Из «Портленда» Сабонис привез новую методику лечения травмированной ноги. Я о ней раньше только слышал, а тут получил наглядное подтверждение. В токийском институте криотерапии японцы вместе с американцами придумали методику, позволявшую избегать застойных явлений — например, венозного застоя или лимфозастоя при такого рода травмах. Чтобы разработать ахилл и весь голеностоп, нужен массаж капилляров. Руками или с помощью техники сделать его невозможно, единственный способ — прибегнуть к резкому контрасту температур. Тогда сосуды с артериями будут работать лучше и регенерация воспаленной ткани пройдет быстрее. Штука в том, что контраст температур должен составлять ровно 50 градусов. Сначала больную ногу нужно парить в горячей воде температурой в 52 градуса, потом остужать ее в воде от тающего льда температурой в 1—2 градуса. Три минуты горячей ванны, потом минуту холодной и еще пять минут горячей. Всего пять таких сеансов за день. Плюс масса других процедур: электрические токи, массаж, травяные компрессы.
