Итоги Итоги - Итоги № 19 (2013)
— Мечтаете зацепиться за Голливуд?
— Я же не утопающий... Стремлюсь расширять свои возможности. Знаю обо всех трудностях, с которыми сталкиваются иностранцы, тем более русские, в Голливуде. Отношусь к этому трезво, что получится — жизнь покажет. Хочу, чтобы у интересной мне работы не было препятствий в виде границ. Не факт, что в Штатах быстро дождусь роли масштаба Харламова. Кроме того, в нашей киноиндустрии, какой бы несовершенной она ни была, трудятся уникально талантливые люди, и зачем же я буду себя обкрадывать?
— На минувшей неделе состоялась премьера телеромана «Все началось в Харбине» с вами в главной роли, а ближайшей кинопремьерой, кажется, станет «Дубровский»?
— Да, фильм готов и, думаю, выйдет на экраны осенью. Будет и пятисерийная телеверсия. Это не классическое прочтение пушкинской повести, а, скажем так, по мотивам.
— Но хрестоматийная фраза «Тихо, Маша, я Дубровский!» прозвучит?
— Нет.
— Почему?!
— Во-первых, потому что вы сейчас улыбаетесь, задавая этот вопрос. Во-вторых, потому что у Пушкина ее нет.
— Спасибо, Данила, буду знать... Слышал, хотите сыграть Рудольфа Нуриева?
— Давно мечтаю... А теперь уже не только мечтаю: вместе с Игорем Савельевым, уфимским писателем и земляком Нуриева, работаю над сценарием. Может, из затеи и не получится ничего, но, как говорил Макмерфи в «Полете над гнездом кукушки», я хотя бы попробовал...
— Обратил внимание, Данила, по Питеру вы перемещаетесь, не прячась за темными очками и широкополой шляпой. Неужели не идентифицируют земляки?
— Люди погружены в себя, они не вглядываются в лица прохожих. Да, иногда узнают, подходят за автографом, просят вместе сфотографироваться. Это приятно, особенно когда не назойливо. Правда, я мало хожу по улицам. Живу рядом с театром, спортзал тоже по соседству...
— Тренируетесь в охотку или по принуждению?
— Конечно, по принуждению. Кататься на коньках мне нравилось больше. Бывает, устаю, иногда ною, но, к счастью, есть люди, которые могут мне сказать: «Послушай, у тебя фантастическая профессия, за нее платят приличные деньги, и ты еще чем-то недоволен? Неплохо устроился, совесть имей!»
Санкт-Петербург
Врач от бога / Спорт / Exclusive
Врач от бога
/ Спорт / Exclusive
«Пациентов с улицы я не беру. Но за каждого перешагнувшего порог моей приемной несу личную ответственность и веду его по жизни», — рассказывает легенда отечественной спортивной медицины Василий Авраменко
Рабочий кабинет заслуженного врача России, начальника отделения традиционной медицины врачебно-спортивного диспансера ЦСКА Василия Авраменко больше напоминает Зал славы. Стены увешаны фотографиями, запечатлевшими хозяина помещения вместе со спортивными звездами первой величины. От их перечисления аж дыхание перехватывает: Сергей Бубка, Татьяна Лебедева, Елена Слесаренко, Анна Чичерова, баскетбольная сборная СССР во главе с легендарным Арвидасом Сабонисом. Евгений Примаков и Никита Михалков, конечно, не спортсмены, но и их фотографии на видном месте. Все эти известные люди — пациенты профессора Авраменко. Многих из них он называет своими духовными детьми, а они его величают почтительно: Батька.
— Вы, Василий Антонович, родились 31 декабря. О том, что происходит в больницах под новогодние праздники, гуляет масса легенд и анекдотов. Не потому ли решили пойти в медицину, чтобы навести порядок?
— (Смеется.) Нет, выбор профессии с этим не связан. Время моего появления на свет принесло скорее другие неудобства. Понятно, что в Новый год день рождения нормально отпраздновать не удается. Отмечаю его в семье, узким кругом. С друзьями приходится встречаться ближе к середине января, когда все отгуляют новогодние каникулы, вернутся из зарубежных поездок.
— У вас хорошая наследственность, оба ваших родителя прожили долго и во здравии. Знаете секрет их долголетия?
— Физический труд, вот главный секрет. Отец с матерью жили на Украине, были простыми крестьянами. Летом вставали в четыре утра, зимой на час-два позже. Наша семья держала птицу и скот, о них нужно было заботиться — кормить, пасти. Естественно, мне тоже приходилось этим заниматься. Помню, как-то во время учебы в мединституте наш курс послали в колхоз, «на картошку». Пришли мы на ферму, а там никого — все доярки разболелись. Вызвался их подменить. Председатель страшно удивился, когда я надоил столько же молока, сколько профессиональные доярки. Доильных аппаратов тогда ведь в деревне не было, все нужно было делать руками.
Мама прожила до девяноста лет, недавно я ее похоронил. Как-то звоню ей, спрашиваю, как дела. Она отвечает: «Сынок, ты знаешь, годы начинают брать свое. Сегодня тридцать тачек навозу на огород вывезла, разбросала их, и уже усталость чувствуется». В 90 лет, представляете! В деревне у нас нормального храма не было, после революции его разрушили большевики. Поэтому мама на Крещение выходила во двор, доставала ведро воды из колодца, зажигала свечи и молилась. Этой водой окропляла скотину, птицу, дом, сарай. Остаток переливала в литровую банку, подписывала год и ставила в подвал. Они там так и стояли целыми десятилетиями — 50-е, 60-е, 70-е годы. Поразительно, но вода в них оставалась чистой и прозрачной, будто ее только что налили.
И все-таки свои секреты у родителей были. Мама всю жизнь выращивала и собирала лечебные травки, делала из них разные чаи — тонизирующие, успокаивающие, усыпляющие. Я потом с их помощью восстанавливал спортсменов. Все великие пользовались этими чаями — Бубка, Сабонис, Куртинайтис, Гомельский... И в день ее рождения, 14 октября, аккурат на Покров, звонили ей по телефону, поздравляли и благодарили. Свою лепту вносил и отец: он занимался пчеловодством, держал большую пасеку. У него для лечения я брал мед, маточное молочко, пыльцу...
В 17 лет я окончил деревенскую школу и поступил в Луганский мединститут. Накануне отъезда отец вдруг взял меня за руку: «Хочу сказать тебе что-то важное». В доме говорить не стал, отвез на пасеку. Показал на ульи: «Сынок, завтра ты улетаешь из нашего семейного гнезда. У тебя есть два пути. Первый — водка, блуд, разврат. Второй — работа от зари до зари, как у пчелок. Будешь честно трудиться, Господь даст тебе достойное место под солнцем». Так сказал батька, простой деревенский мужик-пахарь, сержантом дошедший до Берлина.
Со временем отцовские слова немного стерлись из памяти. Но вот три года назад я отмечал 60-летний юбилей, и поздравить меня пришли сто двадцать человек. Вечер открывал Евгений Примаков. Когда он произносил свое приветствие, сверху я услышал голос: «Вот оно, твое достойное место под солнцем!» Огляделся, вокруг сидели олимпийские чемпионы, известные политики, знаменитые артисты. В горле засаднило: как же батька оказался прав!
— Ну, до этого звездного часа вам пришлось прошагать немало...
— Я проучился в Луганске четыре года, потом перевелся в военно-медицинскую академию в Самаре. Находился на хорошем счету, был командиром учебного отделения. После окончания всех отличившихся курсантов отправляли служить за границу: такая форма поощрения, это было очень престижно. Меня направили начмедом бригады связи в Польшу, в Зелену Гуру. Прошел там отличную школу — пришлось работать и хирургом, и терапевтом, и акушером-гинекологом, и педиатром. Госпиталь был небольшой: я, пара докторов и несколько медсестер. Поначалу испытывал страх и неуверенность в своих силах, потом потихоньку освоился. В армии я активно занимался спортом, которым увлекся еще в мединституте. Бегал спринт, вместе с нашим комбатом Иваном Михайловичем Вальковым создал в бригаде волейбольную команду. По ходу службы во мне укрепилась мечта стать спортивным врачом, однако получить такую специализацию в СССР в то время можно было только в одном вузе — университете в Тарту. Я написал письмо на имя ректора. Адреса не было, поэтому написал просто: «Эстонская ССР, Тарту, ректору университета», — и бросил конверт в ящик полевой почты. Случилось чудо — через месяц пришел ответ, в котором сообщалось, что я зачислен. По правилам тех лет мне следовало получить разрешение на отъезд от кучи начальников: начмеда Северной группы войск, командующего группировкой, чуть ли не до министра обороны дойти. Однако Вальков отпустил меня на учебу на свой страх и риск. «Езжай, — сказал, — если что, прикрою». Никто не знал, что я отсутствовал в расположении бригады целый год. Зато в руках у меня оказался диплом спортивного врача.
