Харуки Мураками - Край обетованный
Может быть. Но надо помнить, что когда я учился в школе, очень большую популярность приобрели пророчества Нострадамуса, и ощущение близящегося конца, благодаря масс-медиа, глубоко во мне засело. И не только во мне. Вовсе не хочу, чтобы на наше поколение смотрели как на примитивных простаков, но мне кажется, в то время всем японцам привили мысль о том, что в 1999 году наступит конец света. Я рассчитал: «В 99-м мне будет тридцать два. Взрослый человек. Вот уж повезло так повезло». Вот какой мрак уже тогда был у меня в голове.
«Аумовские» послушники – это люди, внутренне смирившиеся с тем, что грядет скорый конец. Приняв послушание, они отказывались от всего мирского, от самих себя. Иными словами, в «Аум» собирались только те, кто принял идею конца. В людях, у которых еще остаются какие-то надежды на будущее, живет привязанность к этому миру. Она не дает полностью порвать с тем, что дорого человеку, чем он живет. Переход в послушники – как прыжок с обрыва. Такой полет – своего рода удовольствие. Испытавшие его что-то теряют, но одновременно и что-то приобретают взамен.
Поэтому идея конца является одной из осей, вокруг которых строилась деятельность «Аум Синрикё». Людей заманивали в послушники ссылками на приближающийся Армагеддон, агитировали жертвовать «Аум» все имущество. Это стало источником дохода секты.
Но кроме «Аум» существует множество других сект, сделавших апокалипсические идеи товаром. «Свидетели Иеговы», например, или «Ветвь Давидова»97. Что отличает от них «Аум»?
Как говорил Роберт Лифтон98, хотя идею Апокалипсиса исповедуют многие религиозные культы, «Аум» – единственная секта, которая взывала к концу света и прокладывала к нему путь. Вот в чем дело. Это очень важно.
Мне до сих пор непонятны некоторые вещи, касающиеся «Аум». Я имею в виду необыкновенную энергию секты и направление, в котором она двигалась. Откуда взялась ее невероятная жизнеспособность, за счет чего удалось привлечь так много людей, меня в том числе?
В студенческие годы меня не раз пытались обработать люди из разных новоявленных сект. Я ходил на их собрания, бывал в молитвенных домах. Но с точки зрения серьезности подхода к вопросу, куда движется мир, формулирования религиозного мировоззрения, горячего стремления отыскать соответствующий ему жизненный путь и, наконец, неукоснительного следования этим путем с «Аум» не могла сравниться ни одна из них. «Аум» был на голову выше всех. Их решимость добиваться того, что они проповедовали, ошеломила меня. «Аумовские» духовные практики были по-настоящему тяжелыми. Совсем не то, что в других сектах – идеалистических, заигрывающих с верующими, смиренно покорных. В религиозном посыле «Аум» – измени свое тело, а с ним и весь мир – чувствовалось что-то очень настоящее, мощное. И я подумал: если вообще существует какой-то шанс на спасение, все должно начинаться как раз с этого.
Возьмем, например, мировую проблему – продовольственный кризис. Если бы все люди стали понемногу сокращать потребление пищи, как члены «Аум», разве не была бы эта проблема решена? – говорили нам. Не за счет увеличения производства продовольствия, а благодаря изменениям в организме. И я с этим согласен, потому что «аумовцы» в самом деле едят очень мало. Быть может, наступит время, когда человечеству придется задуматься над этим, если дальше оно собирается жить в гармонии с планетой.
Прямо как в романе Курта Воннегута «Балаган»99. Там все китайцы вдвое скукожились, чтобы решить продовольственную проблему.
– Забавно.
Я вступал в «Аум» дважды. Во второй раз, в отличие от первого, в воздухе уже висела мрачная тень насилия. Не заметить ее было нельзя. В самый первый день я даже подумал: «Ого! Плохо дело». Для тех, кто ходил в секту, но еще окончательно не порвал с миром, надевалась маска жизнерадостности. Эти люди посещали филиалы «Аум», и такой имидж был придуман специально для них. Но в Камикуисики жили только послушники, отказавшиеся от всего мирского и в каком-то смысле порвавшие с обществом, и там уже вовсю веяло безнадежностью.
Меня сразу поставили на сборку космо-очистителей. «Аумовцы» тогда на весь мир трезвонили, что кто-то травит их зарином, и эти устройства должны были ослабить действие газа. «Будешь делать детали для очистителей», – огорошили меня прямо с порога.
Буквально за несколько дней до этого Учитель собрал нас на проповедь и, заходясь кашлем, заявил: «Меня травят газом». С потемневшим лицом, он выглядел совершенно измочаленным. Поразительно реальная сцена – эффект присутствия был так силен, что оставалось только перейти в послушники. «Я протяну месяц, не больше. И тогда братству конец. Пока этого не случилось, я хочу, чтобы все, кто мне верит, собрались вокруг меня. Станьте моим щитом». Это была по-настоящему яркая проповедь. Она задела за живое всех, заставила людей усомниться в своей вере: если с Учителем такая беда, а ты ничего не можешь сделать, чего стоит твоя вера? После этого послушниками стали сразу человек триста. Так получилось, что эта волна захлестнула и меня. Произошла ловкая подмена религиозного чувства на верность гуру.
Что-то не так. Я это понял, когда меня заставили пройти «инициацию Христа». Всем членам секты давали наркотические средства, причем делалось все крайне небрежно, кое-как. Даже если принять это как метод – хотя использование наркотиков от имени религии, чтобы возвысить дух, уже само по себе весьма сомнительно, – такие вещи должны быть как следует организованы. Нам давали что-то вроде ЛСД, и, скорее всего, для всех это было в первый раз. Неудивительно, что у некоторых после таких сеансов ехала крыша. Об этих людях просто забыли, сделали вид, что их не было. Я не мог глядеть на это без отвращения. Будь ты хоть сам Учитель и твоя цель – поднять человеческий дух к самым высотам, нельзя действовать так безответственно.
Моя натура решительно восставала против «инициации Христа». После нее я был в полной растерянности – что теперь делать: оставаться или бежать отсюда? То, что произошло, потрясло меня до слез. «Что же они делают?!» Эта инициация вызывала большие сомнения не только у меня, но и кое у кого из руководителей «Аум», даже у «просвещенных», которые ловили каждое слово Асахары. Казалось, секта начала разваливаться.
Приход в «Аум» был для меня своего рода авантюрой. Система, созданная для того, чтобы открыть тебе совершенно неведомый мир, заслуживает прощения – ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят. И я принял эту систему, хотя это не значит, что меня полностью устраивало ее мировоззрение и подход к жизни. С одной стороны, мне хотелось приспособиться к особому, «аумовскому», образу жизни, лучше узнать его, в то время как другая половина моего «я» пятилась, трезво глядя на происходящее вокруг.
Меня часто спрашивают: «Почему же тебе не промыли мозги в секте?» Да я и сам толком не знаю. Может быть, «Аум» была для меня одним из этапов религиозных исканий. Хотя я могу говорить об этом так свободно, потому что был в послушниках всего год. Еще не известно, что было бы, уйди я в секту года на три раньше. А так, только один год. Какие-то свои мысли в голове еще оставались.
Прошел месяц, как я перешел в послушники, и наступило разочарование. Из-за «инициации Христа». Я стал всерьез подумывать о том, что пора сматываться. Но как бы это выглядело? Приходит человек и бодренько заявляет: «Отрекаюсь от мира, примите в послушники». А через месяц: «Ошибочка вышла. Я передумал». Так ведь не скажешь. Стыда не оберешься. Должна же быть какая-то гордость. Хотя вера и гордыня изначально не совместимы…
Так или иначе, после «инициации Христа» у меня появились большие сомнения в отношении «Аум»; на работу больше смотреть не хотелось. Душа отказывалась принимать Ваджраяну, допускающую убийство во имя освобождения. Поговорить на эту тему, посоветоваться было не с кем, а Учитель сидел слишком высоко, чтобы можно было надеяться на общение с ним. Когда я решался высказать кому-нибудь свои сомнения насчет «Аум», ответ всегда был один: «Мы с братством одно целое. И другого пути нет». Я понял, что пока не выйду на кого-нибудь из высокого руководства, толку не будет.
Тем временем Ниими, Эрико Иида и мастер Наропа устроили мне еще одно испытание. Стали давить на меня: «Почему ты не живешь жизнью братства? Чем тебя не устраивают наши практики? Почему ты отлыниваешь? Ты не веришь в Гуру!» Надо пользоваться шансом, подумал я и решил выложить им все начистоту: подождите, есть у меня кое-какие сомнения, поэтому все силы на дела братства бросить не могу. Так прямо и сказал что думал. Эрико Иида в ответ: «Пойми, мы все в таком положении. Но для нас есть только одна дорога – следом за Гуру».
