Джозеф Уэмбо - По следу крови
— Домашняя девочка, — говорила мать. — Вся в меня.
У Сюзан были русые волосы и спокойные, как у спаниеля, глаза. Понимая, что она не столь привлекательна и сообразительна, как младшая сестра, Сюзан предпочитала сидеть дома, играя с животными и птицами.
Напротив, Линде Манн все давалось легко. Она интересовалась музыкой, новинками моды, косметики и была при том круглой отличницей и любимицей своего учителя в Латтеруорте. В пятнадцать лет Линда говорила по-французски, по-немецки, по-итальянски и собиралась выучить китайский, чтобы в один прекрасный день отправиться в кругосветное путешествие. Мать ничуть не сомневалась в том, что Линда добьется всего, чего захочет. На наряды она зарабатывала сама, нянчась с соседскими детьми.
Темные волосы и глаза девушки оттеняли белую кожу, делая ее ослепительной. Линдой увлекались мальчики: с одним она встречалась довольно долго, но считала себя человеком свободным и хорошела день ото дня. Знакомые считали ее неуемной, увлекающейся, даже бесшабашной.
Ноябрь 1983 года выдался холодным. 21-го, в понедельник, обещали заморозки. Собираясь в школу, Линда Манн надела колготки, голубые облегающие джинсы с молниями на щиколотке, пуловер, белые носки и черные кроссовки. Уже выходя на улицу, она накинула на плечи жакет со стоячим воротником и, на всякий случай, сунула в карман теплый шерстяной шарф. На Десфорд-роуд она села в автобус и поехала в Латтеруорт.
Вернувшись из школы, Линда не стала браться за уроки: она отправилась в Копт-Оук и просидела с ребенком одной знакомой женщины до 18.20.
Прибежав домой и наспех перекусив с Эдди, она переоделась в розовато-лиловый свитер и пошла к миссис Уокер, которая тоже просила Линду присмотреть за ребенком, но та встретила ее у дверей:
— Извини, детка, я сегодня на больничном и посижу с малышом сама.
Линда расстроилась, но не подала вида, а лишь с улыбкой пожала плечами.
— Вот и прекрасно. Тогда я домой. А может, в Эндерби сбегаю к подружке. До свидания!
Было 18–55. Дома Линда появилась, когда на небо уже выкатила полная луна. Сад Иствудов покрывала изморозь. Линда сказала матери, что закончила работу и пойдет к своей лучшей подруге Карен Блэкуэлл. Линда заработала полтора фунта и собиралась отдать деньги за жакет, купленный по каталогу миссис Блэкуэлл.
— От нее ты прямо домой? — спросила мать.
— Посижу у Карен, а потом еще к Каролине заскочу, — сказала Линда. — Ты не беспокойся, к десяти я вернусь.
— Самостоятельная, — вздохнула, как обычно, мать. — Какая же она у нас самостоятельная!
Линда не любила, когда ее опекали. Она знала, чего хочет в жизни, и так уверенно шла к своей дели, что никому и в голову не приходило держать ее в узде. Да и как могла мать удержать дочь, когда та вдруг вздумала перекраситься в более темный цвет? Ведь это гораздо лучше, чем рыжий, в какой она раньше красилась хной.
Время от времени мать ворчала по поводу новых мальчиков Линды. Кэт считала, что Линде еще рано о них думать. Но дочь, как назло, подцепила на дискотеке в Латтеруорте еще одного ухажера. Эдди мальчик не понравился и про себя он назвал его метисом. Но Кэт радовалась и тому, что дочь не курит, не пьет и, по всей видимости, еще девочка. Эдди успокаивал Кэт, говоря, что Линда умна и не даст себя в обиду.
Примерно в 19.00 Линда была на Редхилл-авеню — не самый короткий путь к Карен Блэкуэлл. По дороге она встретила свою знакомую Маргарет и сказала, что идет к подруге.
Линда показалась Маргарет, как обычно, веселой.
Через несколько минут Линда появилась у Блэкуэллов. Она знала Карен с начальной школы в Латтеруорте и вот уже более полугода считала ее своей лучшей подругой. Они учились в параллельных классах и у разных учителей, но были одного возраста и часто делились секретами.
Линда отдала миссис Блэкуэлл полтора фунта за жакет, и та сделала в клубной карточке пометку об оплате.
Линда нравилась Блэкуэллам: спокойная, уравновешенная, воспитанная девочка, — и они одобряли дружбу дочери.
Расплатившись, Линда заторопилась к Каролине, чтобы забрать у нее диск. Та жила в Эндерби, в пятнадцати минутах ходьбы от дома Блэкуэллов по Форест-роуд, недалеко от Блэк-Пэд.
По словам Каролины, было около 19.30 и по телеку еще даже не заиграли музыку из «Улицы коронации», когда Линда попрощалась и ушла.
Она направилась по Форест-роуд к фонарю, откуда начинается тропинка, которая через территорию психиатрической больницы выходит к Блэк-Пэд, одиноко бегущей в направлении кладбища подле нарборской церкви.
У фонарного столба Линда увидела человека. Он стоял в пятне света, как актер перед камерой. Это было недалеко от ворот психиатрической больницы. Надпись на воротах гласила: «Сбавьте скорость».
* * *Кэт и Эдди провели приятный вечер. С женского турнира по дартсу в клубе «Карлтон-Хейес» они отправились в любимый паб Эдди «Дог энд ган», где он до десяти минут первого выиграл в дартс несколько пинт биттера. Одной из жертв Эдди стал местный полицейский, бойкий рассказчик анекдотов про то, как изымать у «легавых» деньги и возвращать их налогоплательщикам.
Иствуды вернулись домой в половине первого ночи. Их встретила Сюзан:
— Линды еще нет!
Эдди Иствуд объехал все места, где обычно встречались подростки, прошелся по Блэк-Пэд. Здесь, рядом с территорией больницы, строили новые роскошные дома. Котлован под фундамент уже вырыли, рядом лежал лес, но опалубка еще не была готова.
Эдди прошел по неосвещенной части дороги вдоль стройплощадки. Черная тропа — место, не очень приятное для прогулки, но, слава богу, светила луна.
В 1.30 в полиции Браунстоуна Эдди заявил о пропаже Линды. Дежурный спокойно записал в книгу все, что он говорил. Нет ничего удивительного в том, что девочка-подросток задержалась на несколько часов!
— Да она позже половины десятого никогда домой не возвращалась, — настаивал Эдди. — Она обязательно предупреждает, если задерживается!
Осматривая Блэк-Пэд, Эдди заглянул и на стройку. Если бы подростки что-то затеяли там, он бы заметил. Но на темной дороге никого не было. Территория психиатрической больницы «Карлтон-Хейес» находилась за железной оградой высотой более чем в пять футов с загнутыми в сторону дороги острыми черными прутьями.
И здесь Эдди не увидел ничего страшного, все было тихо. Только голые сучья постанывали на легком ветерке под иссиня-черным небом, освещенным луной и покрытым пятнами облаков. Эдди и в голову не пришло заглянуть за ограду. От своей падчерицы Линды Манн он прошел в нескольких ярдах.
4. Манекен
На другой день, 22 ноября, примерно в 7.20 подсобный рабочий больницы «Карлтон-Хейес», как обычно, шел из Нарборо по Блэк-Пэд — так было короче. Рощица и поля за железной оградой были белыми от изморози. Вдруг он увидел полураздетый манекен, валявшийся на траве у самой рощи. Рабочий пригляделся и обомлел: на лице обнаженного ниже пояса манекена алело пятно.
Парень бросился на автостраду и, судорожно размахивая руками, остановил машину — это оказалась «скорая помощь». Вдвоем с водителем — работником той же больницы — они вернулись на Блэк-Пэд и стали разглядывать манекен сквозь прутья забора.
— Это манекен? — не веря самому себе, спросил рабочий.
Не слушая его, водитель побежал по тропе вдоль забора — железные ворота были распахнуты. Он ступил на травянистое поле и подошел поближе. Это была девушка. Футах в десяти — пятнадцати от нее комом валялась одежда: джинсы, колготки, трусики. Голые ноги «манекена» были выпрямлены, голова повернута вправо. Рукава задранного вверх жакета наполовину стянуты с рук. На подбородке синел кровоподтек, под носом спеклась бурая кровь. Шарф был обмотан вокруг шеи и связан крест-накрест на спине. Под правой ногой лежало полено длиной фута в три.
Водитель «скорой» как-то не сообразил, что перед ним труп, — за время работы в больнице ему приходилось общаться только с живыми, хотя и буйными; к тому же хотелось продемонстрировать рабочему свои познания в медицине, — и он протянул руку и потрогал пульс у нее на горле. Линда Манн была бела, как фарфор, неподвижна и холодна, словно манекен.
* * *Для полиции Лестера наступили трудные времена. Обычно в графстве совершалось не более одного убийства в год, и преступление расследовали своими силами. В нынешнем же году было целых четыре убийства, причем два из них — особо тяжкие. Кульминацией этого ужасного года стало убийство пятилетней девочки Каролины Хогг, пропавшей на аттракционах в Эдинбурге, где она жила; в июле ее тело нашли в Лестере.
Полицейские Лестершира утверждали, что убийца не был местным жителем: скорее всего, он мчался по шоссе А 444 из Шотландии куда-то на юг и на ходу выбросил труп из машины. Но, поскольку обнаружила его местная полиция, пришлось возбуждать дело.
