Александр Росляков - Роман с урной. Расстрельные статьи
И наконец о суде, который дольше всех берег свой кадровый состав. Когда судья Кульков получил за Трунова вызов в Высшую квалификационную коллегию, то пришел в шок — а с ним и весь Хорошевский суд. Такие вызовы означают серьезное и обоснованное недоверие к судье — но чем мог его заслужить известный в своем деле дока с безупречной репутацией, с огромным опытом и стажем? Коллегию он с честью прошел — но месяц до нее и еще месяц после у всего суда дрожали руки: раз уж таких, как Кульков, трясут, то как работать дальше?
Это по части так сказать отдельных, «субъективных» потрясений. Теперь о той дубине общей, называемой судебно-правовой реформой. Одна судья Верховного Суда мне рассказала:
— Послали нас в роскошный санаторий на учебу по этой реформе и судам присяжных. Номера — люкс, кормят по-царски, и какой-то американец нам читает лекции. Я спрашиваю организатора: все-таки объясните, для чего нам суд присяжных? Это двенадцать непрофессионалов, склонных куда больше, чем судья, к ошибке. Люди бедные, не защищенные никак; гособвинитель чаще всего не готов состязаться с адвокатом, получающим огромный гонорар. Роль же судьи, единственного профессионала, сводится почти к нулю. И при нашем страшном разрыве между богатыми и бедными любой преступник при деньгах просто купит такой суд. Зачем нам это, зачем государство тратит деньги на всю эту роскошь здесь? А мне в ответ: это за вас не государство платит, а фонд Сороса. Я как услышала про Сороса — собрала вещи и уехала. Я знаю, что такое Сорос. Сорос так просто ни одной копейки не отдаст, потом заставит отработать каждую!..
Но суд присяжных — это еще далеко не вся дубина. В новый УПК внес кто-то, даже неизвестно, кто, поскольку все соображения судей при его подготовке были начисто отметены — такие нормы, что судьи просто закачались. Ну, то, что санкцию на арест стал выдавать не прокурор, а судья — еще цветочки, хотя прямо на могилах убиенных. Мало-мальски серьезного бандита, способного нанять хороших адвокатов, теперь просто технически не арестуешь — формальные препоны таковы. С теми, кто по пьянке набил морду или курицу украл, как было, так и есть легко: за шкирку — в суд — и в каталажку. А вот бандиты, в чьи формирования теперь входят и адвокаты, участвующие в деле уже на стадии подготовки преступления, получили самую желанную отмазку.
Но самый удар наповал укрылся в норме, обязующей суд прекратить дело и освободить обвиняемого из-под стражи, если гособвинитель снимет свое обвинение. И если даже потерпевший, родственник убитого, не отказывается от обвинения, то он теперь не может даже обжаловать такой исход суда. И в судах высшей инстанции только ахают: из дела очевидно, что убийство было и убийца налицо — но одно, явно купленное, слово прокурора уничтожает всякий шанс на пересуд.
Что все это дает? Вот мнение еще одного судьи:
— Суд полностью лишился самостоятельности, по новому УПК не может сам вызвать свидетеля, возбудить новое дело, если например в процессе выясняется, что у убийцы был сообщник. Реформа откровенно взяла сторону обвиняемых, лишив прав потерпевших — то есть лучшую, законопослушную часть общества. Люди окончательно теряют веру в суд и справедливость. Сегодня уже любой приговор суда встречается в штыки — причем сразу обеими сторонами. Ну а что до нас, судей — надо думать, куда уходить…
И таким путем родное государство проводит какую-то безумную аферу по уничтожению его же правоохранительной системы. При этом направление главного по ней удара выбрано самое верное: сломать прежде всего ее хребет, порвать системную связку меж корифеями-профессионалами из милиции, прокуратуры и судов. Эту связующую нить уже годами не восстановить, а без нее, хоть усади не только все начальство, но и ППС в «ролс-ройсы», борьбы с преступностью не может быть. Что наглядно подтверждает и вся статистика по росту тяжких преступлений — как убийства, нарко и работорговля, терроризм и прочее, и прочее.
Понятно, кому на руку весь этот правовой дефолт. Родной — и неродной — организованной преступности, которую уже не судят, но которая у нас уже всем правит, до последнего ларька. И нашим внешним конкурентам, помышляющим о сокрушении и расчленении нашей страны руками нашего же внутреннего криминального врага.
Но для чего все это нашему родному президенту — вот вопрос! Уже кто делает у нас реальную погоду в регионах? Какая власть — первая, вторая, третья или четвертая? Да нет, уж ясно — пятая криминальная колонна. Как местный мафиози скажет, как его смотрящие приговорят — так и будет! Губернатор возразит — будет немедленно убит. И никто его убийц уже не сыщет, поскольку некому уже искать. Вякнет против прокурор — будет убит или, в лучшем случае, отставлен. Не выполнит бандитский приговор судья, глава милиции — та же участь. Страшно подумать, но если сам президент завтра вдруг выступит против этой, им же заданной стези — что с ним, как с незабвенным президентом Кеннеди, быть может?
Но закончу все-таки с Труновым, который так и не пошел после тюрьмы экономически спасать Россию — а пошел, добив этим судейский корпус, в адвокаты. Хорошевская судья, убившая на его иск ко мне больше десятка заседаний, все плакалась: ну как ей быть? Я, говорит, уже чувствую, как ни решу, в Мосгорсуде не засилят все равно: или вы обжалуете, или они. Сами хоть признайте что-то, хоть на сто рублей вас накажу. Это ж такие люди, их все боятся как огня, самого Кулькова на аттестацию поставили!
Я ей сказал: «Не знаете, как быть — уйдите, не позорьте мантию!»
Так плакалась она и плакалась, потом как-то просохли слезы — и признает меня виновным на 3 тысячи рублей. Что было прямо противозаконно, так как автор за фактуру, взятую из официального источника, ответственности не несет. Но плакучая судья взошла, не знаю уж, на каких дрожжах, до такой ереси: мои документально подтвержденные сведения не соответствуют действительности, так как получены не тем путем. Но и это было ложью, что признал Мосгорсуд — и отменил ложное по форме и по сути и предательское по-человечески решение Хорошевского суда.
А затем бывший сиделец, признанный по суду и по суду ж оправданный мошенник, разыграл на тех же, только уже куда больших числом трупах свою беспроигрышную комбинацию. Выгорит дело — ему честь и деньги. Не выгорит — реклама, стоящая пуще всяких денег. И главное — страховка на все случаи судьбы. За что его теперь ни привлеки, будет стучать в грудь, вплоть до Страсбурга: это все политическая месть мне за Норд-Ост!
Ну а что до вовлеченных в эту авантюру жертв, у нас вся страна — жертвы всевозможных супер-пупер-предложений. Но выигрывает в конечном счете в этом лохотроне всегда только сам лохотронщик: чем пуще горе жертв, тем пуще он цветет и пахнет!
Правда, весь выросший сегодня еще более труновский легион пытается под это дело подвести какую-то чуть не святую базу. Дескать коль государство выплатит из своего кармана по миллиону-другому долларов за каждого погибшего, тогда уж станет своих граждан защищать!
Но нет у государства никакого своего кармана, не от марсиан идет туда копейка — а со всей обобранной страны. Которая сейчас шагает прямо в первобытное какое-то, как при печенегах, состояние. Кругом поток и разорение, людей пытают, грабят, убивают, умыкают в рабство. Даже уже едят — чего у нас не наблюдалось и при печенегах. Но тем, кто сыто и лениво, сидя в кресле, смотрит это в телеке — и это уж приелось. По всей стране — тьма беспризорников, которых ума лишившиеся с нищеты родители просто выбрасывают, как щенят, на улицу, — и это уже тоже наших сытых не волнует. Чем же еще их можно взволновать, отвлечь от этой беспробудной карнавальной ночи? Какими тормозными башмаками удержать эту инерцию всеобщего лганья, которая вновь тащит наш веселый поезд в никуда?
В итоге все-таки скощунствую вслед террористам, что своим чудовищным путем хотели пробудить внимание блаженно отдыхающей столицы к горю их разгромленной Чечни. Норд-Ост и должен был произойти — в силу, с одной стороны, всего рукотворного облома нашей правоохранительной системы. А с другой — чтобы дать по мозгам всей так или иначе заправляющей всем нашим безобразием верхушке: очнитесь! Дикий поток по всей стране, в котором виноваты не одни бесчестные верхи — но и бесчестье всей среды, слагающей им политический уют, уже лишает нацию ума, надежды, воли к жизни!
Но, как уж видно, и Норд-Ост, только родив очередную авантюру, больше ничего в этой среде не породил. Все тот же день и нощный карнавал, запнувшись всего на одну минуту, продолжается — подобно пиру победивших при сражении на Калке басурман, плясавших на помосте, под которым корчилась в предсмертных муках русская дружина. Так точно и столица всей страны сейчас пирует на помосте, под которым дохнет в муках вся страна.
Плохо же кончится, поверьте не ошибшемуся на столетье раньше Блоку, этот пир.
