Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №4 (2004)
Случайно ли возникновение именно на стыке Европы и Азии самого большого в России по времени и по расстоянию крестного хода, сопровождающегося великими, оказанными Пресвятой Девой не только православному люду, чудесами и милостями? В благодарность за избавление от холеры, о котором я упоминал, жители г. Стерлитамака стали ежегодно на девятую пятницу после Пасхи брать крестным ходом Чудотворную икону к себе. Примеру Стерлитамака последовал Оренбург, в течение многих лет страдающий от холеры и в 1848 году почти вымерший от смертельной напасти. Холера остановилась после того, как икона крестным ходом была принесена в город. В благодарность Пресвятой Богородице кафедральный собор Оренбурга был освящен в честь Табынской иконы Божией матери. Для него был сделан точный список Иконы. С 1856 года Чудотворная икона торжественно носится из Табынска кроме Стерлитамака и Оренбурга уже в Самару, Тобольск, Кустанай, Уральск — все дальше и дальше как на запад, так и на восток и на юг...
Саму же Святую икону во время крестного хода возили в особой карете с пятью главками. Ее всегда сопровождало несколько священников. В карету запрягались только специально предназначенные для Чудотворной лошади, на которых никто никогда не садился. Предание свидетельствует: иногда бывало, что карета останавливалась сама собой, да так, что лошади не могли ее сдвинуть. При расследовании выяснялось, что на том месте, где она остановилась, был некогда закопан убиенный младенец или совершены какие другие злодеяния. Икона призывала к покаянию. А в некоторые селения Чудотворная вообще отказывалась заходить. Многочисленные чудеса исцелений сопровождали Табынскую икону на пути ее следования. Потому каждый верующий старался пройти с иконой хоть малую по силам часть ее пути.
Что вообще представляет собой крестный ход, какой духовный смысл в себе несет? При кажущейся легкости этого вопроса, каждый ли из нас может с уверенностью ответить на него? Чтобы не мудрствовать лукаво, обращусь к труду уже цитируемого священника Н. Н. Модестова, к специальной главе “Значение крестного хода вообще и с Табынскою иконою Божией Матери в особенности”: “С самой глубокой древности в церкви православной утвердился обычай по случаю общественно-скорбных или радостных событий совершать крестные ходы, то есть открытые всенародные священно-соборные шествия или моления верующих вне храмов Божиих в предшествии святого креста, Евангелия, хоругвей и св. икон. Избавление от моровых поветрий, одержание победы над врагами Церкви и государства, испрошение милости Божией во время засухи или безведрия — побуждает христиан собираться воедино, чтобы вознести Господу свою единодушную молитву. “Подлинно, если когда, то во время крестных ходов, — говорил древнехристианский писатель Тертуллиан, — мы собираемся вместе для того, чтобы наподобие некоего воинского отряда сделать со всех сторон к Богу приступ молитвы”. “При крестных ходах на путях и перекрестках, — говорил святой Симеон Солунский, — мы творим моления для того, чтобы очистить все пути и распутия, оскверненные нашими грехами, подъемлем из храмов священные иконы, вносим честные кресты, а иногда, где есть, и священнейшие мощи святых для того, чтобы освятить и людей, и все, что потребно им для жизни, то есть дома, пути, воду, воздух и самую землю, попираемую и оскверняемую стопами грешников”.
Таков древний, исконный смысл и значение крестных ходов по изъяснению учителей Церкви. Несомненно, что крестные ходы должны служить одним из сильных средств к воспитанию у нас веры, благочестия и страха Божия. Так оно и бывает, как это особенно наглядно можно видеть именно на крестном ходе с Табынскою иконою Божией Матери”.
Последний крестный ход с Табынской иконой Божией Матери был оборван осенью 1919 года под Оренбургом, практически в зоне боевых действий гражданской войны. Тысячи людей, шедших с Иконой, надеялись, что Она остановит братоубийственную бойню. Неожиданно налетевшая красная конница разогнала богомольцев. Трудно сейчас сказать, были ли это какие-нибудь бойцы-интернационалисты или свои казаки, например из отряда красных командиров братьев Кашириных, ведь казачество тогда, как и весь русский народ, тоже было расколото на два, а то и более, лагеря. Обе ризы, содрав с Иконы, красные забрали, а саму Икону просто бросили на дорогу. А за ними уже шли, узнав о случившемся, сотни атамана Дутова, которые благоговейно приняли Святую икону и потом уже отступали с тяжелыми боями на восток и в среднеазиатские пустыни вместе с ней. В пору наибольших колебаний казачьих частей, перед арьергардными атаками, сдерживающими превосходящие силы красных войск, атаман, генерал-лейтенант Александр Ильич Дутов, для поднятия боевого духа изморенного голодом и тяжелыми переходами личного состава заставлял расчехливать Табынскую икону. Так вместе с ними она и перешла китайскую границу...
История ухода Чудотворной иконы вместе с частью русского народа в китайское изгнание полна противоречий и фольклорных наслоений. По широко бытовавшей, в том числе опубликованной Уфимской епархией вместе с акафистом версии, Икона с белыми частями дошла до г. Благовещенска, что под Владивостоком. Дальше путь шел через Амур. Но дальше Она якобы не пошла. Горе и отчаяние охватили тогда русских людей. Из всего, что у них оставалось от Родины, была Чудотворная икона, не раз их спасавшая в страшном пути. И вот она не хочет уходить за рубежи Родины. Что делать?
Над Чудотворной якобы была построена часовня из речного амурского камыша. Епископ Камчатский и Петропавловский Нестор вместе с архиепископом Оренбургским Мефодием, которые проделали весь путь с иконой от Оренбурга, и многими священниками три дня постились и слезно молились. И вот Святая Табынская икона двинулась через границу в Китай. Первый ее храм за рубежом якобы был в монастыре г. Харбина, столицы русского изгнания, и где она вроде бы пребывала до 1948 года. Потом, когда русских по настоянию советского правительства стали выдавливать из коммунистического Китая, она с беженцами попала в Австралию, откуда архимандрит Филарет перевез ее в Сан-Франциско...
В 1984 году, во время миссии Международного фонда славянской письменности и культуры — плавания на паруснике с поклонным крестом в Грецию, мимо Святой горы Афон, в Фессалоники, на родину равноапостольных Кирилла и Мефодия, я спрашивал духовника нашей миссии архиепископа Сан-Францисского Василия (Родзянко) о возможном нахождении Табынской иконы в Сан-Франциско. Всматриваясь в лазурь Эгейского моря, он отвечал: “Да, разумеется, я знаю о Табынской иконе. Но могу с полной уверенностью сказать, что ни в одном православном храме Сан-Франциско и Калифорнии ее нет, я знал бы об этом. Если только допустить, что в частных руках или вообще не у православных, а у каких-нибудь коллекционеров...”.
Основываясь на архивных документах и воспоминаниях ныне разбросанных по всему миру потомков уральских казаков, ушедших в изгнание с А. И. Дутовым (а что Икона ушла в изгнание с мятежным атаманом, не было никаких сомнений), мы все больше утверждались в убеждении, что она сразу же попала не в Восточный, а в Западный Китай, а именно в провинцию Синьцзян, где уже два с лишним века жили русские, потомки казаков-албазинцев. Надо же было случиться так, что в 2000 году, во время поездки в Молдавскую Приднестровскую Республику, в Тирасполь, единственное место бывшего Советского Союза, где люди с оружием в руках встали на защиту своего попранного национального и просто человеческого достоинства, я познакомился с тогдашним главным редактором журнала “Простор”, издающегося в Алма-Ате, Ростиславом Викторовичем Петровым. Он родился в Китае и с родителями вернулся оттуда в 1954 году, но не по своей воле снова оказался за пределами России, в так называемом ближнем зарубежье. На мой вопрос о Табынской иконе Виктор Петрович с твердой уверенностью сказал: “Да, когда нам разрешили вернуться, мы уезжали из Китая на казахстанскую целину, Табынская икона оставалась в церкви города Кульджи. К сожалению, я не знаю, что с ней было дальше. Это вам надо обратиться к Владимиру Федоровичу Мищенко, тоже бывшему “китайцу”. Он живет в Москве. Они выехали из Китая позже нас...”. Ростислав Викторович дал мне адрес Мищенко. Я передал его через Бориса Николаевича Федорова настоятелю Табынского храма о. Владимиру (Сергееву), и через какое-то время он получил от Владимира Федоровича письмо:
“Отдельная Оренбургская казачья армия А. И. Дутова, в результате тяжелых боев оставив зимой 1919 года Оренбург, а затем Орск, в конце марта, имея в своем составе более 30 тысяч человек, из которых треть составляли беженцы, в тяжелейших условиях среднеазиатской пустыни и гор перешла китайскую границу близ Чучугона. Прижатый к китайской границе, атаман А. И. Дутов заранее отправил своего посланца в Кульджу, административный центр Синьцзяна, к российскому консулу, которого хорошо знал, с просьбой договориться с китайскими властями принять русских изгнанников, иначе они обречены на полное уничтожение. ...К отрядам атамана Дутова, объединившимся с отрядами атамана Анненкова, присоединились многие гражданские люди, до того не державшие в руках оружия. Кстати, вместе с оренбургскими казаками в Китай пришло много татар, башкир, казахов, узбеков... Уже через год после перехода границы русские построили на всех равнинных ручьях вокруг Кульджи мельницы, организовали образцовое сельское хозяйство, развили пчеловодство. И цена меда на рынке была в три раза дешевле сахара. Хозяйки предпочитали варить варенье на меду, дешевле получалось. Среди русских беженцев было много мастеров по дереву, по металлу, а также деловых людей, предпринимателей. Было создано акционерное общество и на паях построены электростанция, электрифицированные маслобойный и мукомольный заводы. В Кульджу и окрестности пришло электрическое освещение — туда, где раньше верхом шика считалось освещение семилинейной керосиновой лампой. Ваш покорный слуга среднюю школу проучился и закончил, готовя уроки при “каганце” или керосиновой лампе. (“Каганец” — керамическая плошка в форме лодочки с растительным маслом, в которую опущен ватный фитиль, иногда зажигаемый с обоих концов.)
