Внутренний СССР - Общество: государственность и семья
Здесь отметим кратко, что именно вследствие действия объективных духовных взаимосвязей в семье социальный механизм лишения родительских прав погрязших в пороках родителей не решает проблему воспитания их детей. Оно может быть успешным, если последующие воспитатели (приёмные родители или сотрудники воспитательных учреждений) смогут защитить воспитываемого ими ребёнка от его родового духа — родового эгрегора.
[6] По отношению к обществу концепция управления — это:
· определённые идеалы организации жизни общества и взаимоотношений людей друг с другом;
· пути и средства воплощения в жизнь;
· пути и средства защиты и достижений по воплощению их в жизнь от всего того, что с ними несовместимо в жизни этого общества, включая и другие, несовместимые с избранной.
[7] Здесь и далее термин «культура»подразумевает всю информацию и алгоритмику поведения (навыки), которые наследуются людьми от прошлых поколений на основе социальной организации помимо передачи информации на основе работы генетического аппарата биологического вида «Человек разумный». Культура — вторична по отношению к концепции управления, под властью которой живёт общество. Культура вторична в том смысле, что проистекает из концепции управления, служит ей, защищая её, и выражает её как внутри общества, так и во внесоциальных взаимоотношениях (с Богом, с Мирозданием и т.д.).
[8]Мировоззрение — это совокупность субъективно-образных представлений человека о Жизни.
Понятие — явление субъективное и представляет собой определённость взаимного соответствия субъективного образа и слов того или иного языка в алгоритмике психики субъекта. Соответственно миропонимание — совокупность понятий, сформированных личностью на основе мировоззрения и с помощью освоенных личностью языковых средств.
Различие между миропониманием и мировоззрением в том, что миропонимание невозможно без языковых средств, а мировоззрение может существовать и без языковых средств. Одно и то же мировоззрение может выражать себя в разных языковых средствах как одной национальной культуры, так и в языковых средствах разных народов, обладающих языковым своеобразием их культур.
Более обстоятельно об этом см. на сайтах , в работе “Язык наш: как объективная данность и как культура речи”: раздел 2.3. “О понятиях, миропонимании, взаимопонимании” и раздел 2.4. “О наилучшем миропонимании”.
[9] Может иметь место в двух полярных вариантах:
· когда родителям вообще нет дела до ребёнка и они попросту уклоняются от общения с ним, возможно, что так или иначе откупаясь от него;
· когда ребёнок находится под непрестанной мелочной опёкой и назиданиями обо всём, от которых он уходит в жёсткую самоизоляцию.
[10] Если в обществе дефицит мужчин, способных быть отцами-воспитателями, то в целях защиты будущего этого общества надо поддерживать тех, кто стремится к семейной жизни, пусть даже и в такой форме. Но при этом надо понимать, что:
· Нехватка в жизни общества (в мирное время) настоящих мужчин — мужей и отцов — знак, показывающий всему обществу и, прежде всего, — женщинам, что общество и, прежде всего, матери не умеют воспитывать детей так, как дoлжно.
· Многожёнство — это не идеал жизни общества, и не узаконенный способ ублажения похоти и рабовладения мужчин в отношении женщин, а средство защиты от одиночества некоторой части женщин и средство воспитания детей, которые в иных условиях были бы лишены воспитательного воздействия мужского начала. Многожёнство — может быть одним из средств преодоления кризиса (в том числе и затяжного), в котором оказалось общество.
[11] Однако надо понимать, что становление семьи многих поколений в качестве основного типа семьи не может означать, что она станет преобладающей в социальной статистике когда-либо. Как при прогрессивном росте численности населения, так и при поддержании численности населения на каком-то определённом уровне (этому соответствуют значения статистического показателя «количество детей в семье» несколько больше двух) дедушек и бабушек на все семьи без исключения не хватит. Это означает, что доля таких семей в статистике будет достаточно высокой, а они будут порождать в новых поколениях новые семьи, некоторая часть которых со временем тоже станет семьями нескольких взрослых поколений. При этом жизнь семьи многих поколений в одном доме будет осознаваться обществом не как вынужденность для молодых семей жить вместе с родителями (по бедности или иным причинам), а как основа жизни общества в преемственности поколений.
[12] Но ещё на заре урбанизации СССР в какой-то мере понимание существа этой проблемы уже было в обществе в первой половине ХХ века, о чём говорит острота полемики по данному вопросу на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1931 года: «Болтовня об отмирании, разукрупнении и самоликвидации городов — нелепость. Больше того — она политически вредна», — из доклада Л.М.Кагановича на июньском Пленуме ЦК, газета “Рабочая Москва”, 4 июля 1931 г.
Ошибался Л.М.Каганович либо нет — определяется тем, что он подразумевал под идеалом советского города: «город-сад», подобный застройке ВДНХ, либо город типа «каменные джунгли».
[13] Со временем города типа «каменные джунгли» должны уйти в прошлое: город должен быть садом, включённым в естественные биоценозы. Соответственно: всё градостроение и архитектура микрорайонов и зданий должны быть подчинены ландшафтно-биосферной архитектуре.
Для осуществления этого необходима стратегия сокращения численности населения мегаполисов и их архитектурно-инфраструктурной реконструкции, рассчитанная на несколько десятилетий и имеющая целью проложить пути, по которым биоценозы соответствующих регионов могли бы войти в городскую среду обитания человека; а город, соответственно, перестал бы оказывать мощнейшее мутагенное воздействие на живущих в нём людей. Пока это качество жизни городского населения не будет обеспечено, до тех пор прирост населения в городах за счёт рождения детей горожанами должен быть отрицательным, прежде всего в целях поддержания генетического здоровья населения городов.
Вторая причина, требующая именно такой демографической политики в городах (прежде всего, — в тех, в которых сосредоточены научные и культурные учреждения общероссийской и общемировой значимости) состоит в том, что поддержание качественного уровня такого рода учреждений де-факто, а не де-юре требует притока талантов со всей России (а в перспективе и со всего мира).
Если такого притока нет, то научные, инженерно-конструкторские, художественные и прочие творческие школы вырождаются в течение жизни одного — двух поколений. Одна из причин заторможенности научно-технического развития СССР — невозможность трудоустройства для иногородних — не раскрывшихся пока ещё — потенциальных талантов в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик, где были сосредоточены ведущие научные, инженерно-конструкторские, художественные учреждения, призванные быть творческими: М.В.Ломоносов в хрущёвско-брежневские времена был невозможен — он не получил бы распределения ни в один из ведущих научных институтов в этих городах, а в других городах просто не было материально-технической и информационной базы соответствующего профиля и качества. Но предусмотренные штатным расписанием места не пустовали, поскольку их занимали «аборигены больших городов» — обученные, исполнительные, но бесталанные в большинстве своём — не генераторы идей, открывающих новые горизонты.
[14] В связи с этим укажем, что в арабской культуре дополнение к имени взрослого мужчины «абу» имеет продолжением имя его сына, и всё вместе означает: Имярек — отец такого-то. Для того, чтобы эта конструкция именования личности была уважительной, этот самый «абу» должен был воспитать сына так, чтобы не краснеть всякий раз от стыда, когда его сына упоминают другие, в том числе и в неотъемлемой связи с именем его самого.
[15] А то бывает так, что у индивида есть сила, он думает, что у него есть и воля, но реально нет «силы воли», поскольку он не может избавиться даже от осознаваемых им дурных привычек, сформировавшихся в его психике под воздействием культуры, в которой он вырос, достиг определённого личностного развития и продолжает жить.
