Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта
Достоверно известно, что в дни проведения I Всеукраинского съезда Артем находился в Харькове и занимался подготовкой к проведению III съезда Советов Донецкого и Криворожского бассейнов. В частности, он руководил областной конференцией РДСРП(б), которая состоялась в Харькове 5–6 декабря, то есть аккурат в то время, когда Бош и ее киевские коллеги обсуждали, куда бы им податься подальше от Центральной Рады. Причем именно на этом заседании обсуждался пункт «По вопросу об отношении к Украине», итогом которого стало следующее заявление: «В целях выработки общего плана агитации и борьбы созвать в ближайшем будущем съезд партийных организаций Донецкого и Криворожского бассейнов и Юго — Западного края»[222]. Это решение подтверждает, что харьковские большевики, думая о совместном заседании с киевскими коллегами, не вели речь об объединении своих областных организаций, а намеревались лишь координировать с ними действия для совместной агитации и борьбы против Центральной Рады. И не более того! Не шла речь и о слиянии съездов Советов Украины и Донецко-Криворожской области.
Таким образом, примерно к 8 декабря в Харьков группами перебрались десятки делегатов сорванного киевского съезда (официозные украинские исследователи утверждают, что их было 124[223], хотя, суд я по представленности на харьковском съезде, их было меньше). А уже в субботу, 9 декабря, в помещении Дворянского собрания в Харькове (находилось на Николаевской пл., разрушено в 1943 г.) открылся III экстренный съезд Советов Донецко-Криворожской области, который был в спешном порядке собран, дабы обсудить отношение к Центральной Раде и «украинский вопрос». По мнению автора предисловия к материалам по ДКР в «Летописи революции» X. Мышкиса, помимо всего прочего этот съезд «должен был решить вопрос об организации республики» — Донецко-Криворожской республики[224].
Здание Дворянского собрания в Харькове
Как выяснилось с первых же минут заседания донецкого съезда, он был нелегитимным. По регламенту, утвержденному II съездом, он должен был бы считаться правомочным, если бы на нем присутствовало более половины Советов области. Из 140 же Советов было представлено лишь 46. Однако ввиду экстренности созыва и чрезвычайных обстоятельств, как это было общепринято в те смутные дни, большинством в 46 голосов против 18 съезд сам себя провозгласил правомочным. После этого решения был заслушан представитель Киевского краевого съезда Советов, который рассказал о причинах приезда его делегатов в Харьков и предложил донецкому съезду «объединиться для совместного обсуждения политических вопросов». Не совсем легитимный донецкий съезд большинством 43 против 11 голосов согласился с этим предложением и решил проводить совместные заседания с не совсем легитимным Киевским съездом Советов[225]. Что не помешало советским пропагандистам на протяжении десятилетий считать это историческим моментом создания Украинской Советской Социалистической Республики.
Но стоит особо отметить, что III съезд Донецко-Криворожского бассейна не прекратил на этом свою работу. Как отмечает Бош, делегаты обоих съездов «приняли постановление, всеми голосами против меньшевиков, объединить работу съездов и устраивать в утренние часы заседания областного съезда по вопросам нужд области, а в вечерние — заседания Всеукраинского съезда Советов». При этом киевляне периодически слышали от харьковцев одергивания: «Не вмешивайтесь вы в наши дела!»[226] Областной съезд, несмотря на такой график, умудрился даже избрать новое руководство области, заменив на посту председателя облсовета эсера Л. Голубовского на большевика Б. Магидова.
По словам Бош, категорическими противниками слияния съездов выступили харьковские меньшевики, предлагавшие вообще вопрос отношений с Украиной и Центральной Радой не обсуждать, а ограничиться принятием «постановления, которым Донецко-Криворожская область объявляет себя автономной областью, независимой ни от украинской центральной власти, ни от российской», а Харьковский Совет считать «высшим органом власти в области». По ее словам, во время дебатов на съезде мнения харьковцев разделились: «Часть товарищей поверила информации радовцев; находила, что раз уже все Советы Украины признали Центральную Раду, то Харькову приходится только присоединиться; другие считали это мнение совершенно неприемлемым и высказывались за присоединение Донецко-Криворожской области, в которую входит и Харьков, к России»[227].
Скрыпник позже «вспоминал», что «во время первого съезда велось немало споров среди представителей донецких об объединении обоих съездов и звучали далеко не одинокие голоса о том, что рабочие Донбасса не считают себя украинцами, что они русские». Оценивая слова Скрыпника, надо учесть, что он, в отличие от Бош, в дни проведения харьковского съезда еще был в Петрограде. О недостаточной достоверности его «мемуаров» по поводу этого мероприятия свидетельствует хотя бы тот факт, что он упорно называет областной съезд Донкривбасса первым, а не третьим, как это было на самом деле[228].
А вот воспоминания Владимира Ауссема, избранного на Всеукраинском съезде членом ЦИК советской Украины, в данном случае более ценны. Он, в частности, утверждает, что представитель Донкривбасса Я. Яковлев (Эпштейн) на съезде убеждал всех: «Надо дать возможность мелкобуржуазной Украине создать себе власть по образу и подобию своему, а самим стремиться спасти от рук мелкобуржуазного шовинизма Центральной Рады пролетарский Донбасс, который тяготеет значительно больше к Москве, чем к Киеву»[229].
Результатом работы I Всеукраинского съезда Советов стало избрание Центрального Исполнительного Комитета Украины — органа, который сразу же был окрещен в прессе «Цикукой», каковое название закрепилось за ним навсегда и даже порой попадало в официальные документы. А сама Цикука назначила Народный секретариат, который претендовал на то, чтобы считаться правительством советской Украины. Несмотря на то что киевские участники съезда пытались постоянно убедить харьковцев в необходимости войти во все эти органы, те по — прежнему считали себя отдельной организацией и заявили, «что они воздерживаются от участия в выборах Народного секретариата, мотивируя свой отказ тем, что они не знают избранных членов ЦИК»[230].
Правда, для демонстрации единства с Харьковом в Народный секретариат во главе с Бош были назначены Артем и два представителя якобы от Донецкого бассейна — Лугановский и Мартьянов. Кандидатура последнего, назначенного «министром» почт и телеграфов, возникла вообще неизвестно как, а сам он позже служил во врангелевской контрразведке[231]. Неясно также, было ли включение Артема и Эммануила Лугановского (настоящая фамилия — Португейс) в секретариат согласовано с ними и с Донецким обкомом. Но факт остается фактом: Артем участия в работе этого органа старался не принимать, о чем свидетельствуют воспоминания представителя Цикуки г-на Лапчинского. Тот утверждал: Артем в Народном секретариате советской Украины «не работал потому, что вообще негативно относился к нашей работе. У Артема и его единомышленников в планах было другое, и именно благодаря им на этом же съезде была принята по сути антиукраинская резолюция “О самоопределении Донецкого и Криворожского бассейнов”»[232].
На самом деле, специальная резолюция, на принятии которой настояли донецкие большевики в качестве ответной «любезности» от участников I Всеукраинского съезда, называлась «О Донецко-Криворожском бассейне». Тезис о ее «антиукраинском» характере гуляет и в работах современных историков Украины. Чем приписывать ей столь резкие штампы, лучше приведем весь текст резолюции полностью:
«Принимая во внимание:
1) что Донецкий и Криворожский бассейны представляют собою область однородную в хозяйственном отношении,
2) что всякое разделение Донецкого бассейна вредно отразится на развитии его производительных сил и ослабит единство и мощь пролетарской борьбы,
Всеукраинский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов протестует против преступной империалистической политики руководителей казачьей и украинской буржуазных республик, пытающихся поделить между собою Донецкий бассейн, и будет добиваться единства Донецкого бассейна в пределах Советской Республики»[233].
Нынешние украинские историки полагают: «Проект резолюции, очевидно, готовился к III съезду Советов Донецко-Криворожской области и со временем был лишь соответственно отредактирован: таким образом резолюция не совсем удачно маскировала понятие «Российская Республика» словами “Советская Республика”»[234]. Учитывая все вышесказанное, вполне допустимое предположение. Видимо, слова о «Советской Республике» без указания России или Украины стали своеобразным компромиссом между участниками съезда, приехавшими из Киева, и представителями Донкривбасса. Хотя, в общем — то, особых сомнений по поводу принадлежности региона к Российской Республике не было ни у кого — о том же заявили и участники I Всеукраинского съезда. Мало того, даже Центральная Рада еще официально не заявляла об отделении Украины от России, хотя ее устремления в этом направлении уже были ясны многим. Надо заметить, что данная резолюция активно замалчивалась в советской и украинской историографии, на что указал в 1988 г. криворожский исследователь П. Варгатюк[235]. Что само по себе является показательным.
