Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта
При этом нельзя не заметить, что большевики большевикам — рознь. И особенно наглядно это проявилось именно в Харькове, именно в борьбе идей относительно будущего тех земель, которые ныне называются одним словом — Украина. Когда речь заходит о создании Донецко-Криворожской республики, многие современные исследователи говорят о кознях большевиков («опыт дезинтеграции Украины, совершенной российскими большевиками при поддержке их местных сторонников»[206]). При этом чаще всего забывают упомянуть, что противостояли данной идее опять — таки большевики. И в конечном итоге решение о принадлежности Донецко-Криворожского бассейна Украине было принято большевистским ЦК. Поэтому говоря о позиции ленинской партии относительно Украины и ДКР нельзя игнорировать тот факт, что довольно долго в ней конкурировали прямо противоположные идеи.
Причем первоначально петроградское руководство РСДРП(б) склонялось к мнению о том, что Украину стоит рассматривать примерно в тех же границах, которые определяло Временное правительство, — то есть без Донецко-Криворожского региона и, возможно, без Одессы и Новороссии. Эту позицию и ее эволюцию довольно важно уяснить, прежде чем перейти к описанию деятельности ДКР.
Киевские большевики с самых первых дней 1917 г. не оставляли намерений создать партийную организацию Украины, в которую должны были войти и промышленные регионы Донбасса.
С одной стороны, РСДРП(б) опиралась на пролетариат, а с другой, киевляне понимали: «Киев — не пролетарский центр, — самые крупные предприятия насчитывают не более 1,5–2 тыс. рабочих, но и таких немного, большинство рабочих занято в мелких предприятиях и мастерских, последние носят еще характер ремесленных предприятий»[207]. То есть социальная база киевских большевиков была довольно слабой, чего не скажешь о Харькове или Донбассе.
Поэтому идея объединить крестьянскую Украину с пролетарскими регионами Юга постоянно муссировалась на различных конференциях, которые киевские большевики регулярно устраивали, дабы создать единый координирующий орган. В конечном итоге эта идея стала чуть ли не определяющей для формирования Украины в ее современных границах.
Еще в апреле 1917 г. Киевский партком разослал приглашения большевистским организациям 7 южнорусских губерний (Киевской, Черниговской, Подольской, Волынской, Полтавской, Херсонской и Екатеринославской) с предложением собраться и организовать единую парторганизацию Юго — Западного края — об Украине речь еще не шла. На мероприятие, которое состоялось в Киеве 15–17 апреля, прибыли лишь представители первых четырех из перечисленных губерний. Остальные, включая Екатеринославскую, эту идею проигнорировали. О Харькове, как можно видеть из данного перечня, в Киеве пока и не мечтали.
На данной конференции особо бурные дебаты развернулись вокруг того, «какие губернии должна в себя включать Юго — Западная область». И решение было следующим: «Признать необходимым создание Юго — Западного областного объединения, включая Киевскую, Черниговскую, Подольскую, Волынскую, Полтавскую и Херсонскую губернии». Таким образом, попытка № 1 включить в состав Юго — Запада хотя бы некоторые промышленные регионы не увенчалась успехом[208].
1 июля 1917 г. киевляне вновь созвали коллег из других регионов, пригласив представителей пяти украинских губерний и при этом отдельно позвав представителей Одессы, Харькова, Николаева и Екатеринослава. На эту конференцию, названную Южно — Русской, харьковцы делегировали Артема. Состоялась она в Киеве 10–12 июля с довольно большим представительством — было представлено 7297 членов партии (при этом приглашенные «из — за границы» вроде Артема не учитывались). Конференция определила, что в состав Юго — Западного края входят Каменец — Подольская, Волынская, Черниговская, Киевская, Полтавская, Херсонская губернии и даже часть Могилевской губернии, а именно Гомельский район — то есть киевские большевики тоже пошли по пути харьковских, решив не привязываться к официальному административно — территориальному делению. При этом стоит заметить, что большевики обширной Херсонской губернии, приняв это решение к сведению, в итоге все равно не признали себя подчиненными киевскому центру и заняли отдельную позицию[209].
Тогда же было принято решение об издании партийной литературы «на языках народностей, населяющих Юго — Западный край», и начаты внутрипартийные разговоры о том, чтобы называть этот край Украиной, а саму организацию — украинской. Заметим, Екатеринославская и Харьковская губернии к Украине еще никоим образом большевиками не относились.
В начале октября Секретариат ЦК РСДРП(б) вынужден был констатировать, что партийный центр Юго — Западного края не может распространить свое влияние и на Юг: «Вы почти не связаны с Симферополем, Евпаторией, Севастополем, а Николаев примкнул к Донецкой области. Нам кажется, было бы вообще целесообразнее в вашу область включить губернии: Киевскую, Черниговскую, Полтавскую, Волынскую, Подольскую. Это и была бы Юго — Западная область. Губернии же Херсонскую и Таврическую с присоединением Кишиневской выделить в особую, Южную область»[210].
Из данного пассажа видно, что руководство большевистской партии к октябрю 1917 г. видело ту территорию, которую через пару лет начнет называть Украиной, как три отдельных региона — Донецкая, Южная и Юго — Западная области (см. цветн. вкладку). Границы последней почти полностью совпадали с границами, которые Временное правительство определило для Украины. Большевиками же слово «Украина» в политическом контексте еще широко не использовалось.
8 ноября, то есть на следующий день после провозглашения Центральной Радой своего Третьего Универсала, объявившего Украиной 9 южнорусских губерний, областной комитет РСДРП(б) Юго — Западного края обратился с призывом созвать в декабре в Киеве краевой съезд большевиков «всей Украины», разослав приглашение в Харьков и Екатеринослав, то есть решил действовать в рамках тех регионов, которые были перечислены Радой. Через три дня этот же обком уведомил ЦК о своем намерении создать «социал — демократию Украины в противовес Украинской СДРП», то есть в противовес Винниченко и Петлюре[211].
Эта инициатива первоначально не нашла поддержки в Смольном. В 20–х числах ноября Яков Свердлов, член большевистского ЦК, отвечающий за организационное построение партии, продиктовал ответ: «Создание особой партии украинской, как бы она ни называлась, какую бы программу не принимала, считаем нежелательным. Предлагаем посему не вести работы в этом направлении. Иное дело созыв краевого съезда или конференции, которые мы бы рассматривали как обычный областной съезд нашей партии. Ничего нельзя было бы возразить против наименования области не Юго — Западной, а Украинской»[212]. Из этого письма видно, что к началу декабря 1917 г. большевики уже не возражали против использования названия «Украина», но видели этот регион исключительно в границах, определенных еще Временным правительством.
Причем этот вопрос ими считался настолько непринципиальным на фоне других неотложных дел по обустройству своей молодой власти, что на заседании ЦК РСДРП(б) от 29 ноября не нашли на него времени, передав на рассмотрение «четверке» членов бюро. Вот как этот вопрос был отражен в протоколе заседания: «Украинские с. д. просят разрешения именоваться с. д. рабочей партией Украины ввиду того, что Российская СДРП по — украински звучит русская. Ввиду необходимости обсудить все данные за и против и отсутствием времени — этот вопрос передается в бюро ЦК (Сталин, Ленин, Троцкий и Свердлов)»[213]. Обращает на себя внимание аргументация киевских большевиков по поводу необходимости появления слова «Украина» в названии партии: исключительно в связи с тем, что слова «российский» и «русский» в украинском языке определяются одним словом! Иные мотивы, судя по всему, не приводились.
3–5 декабря в Киеве, где к тому времени верховной властью себя объявила Центральная Рада и в спешном порядке готовился I Всеукраинский съезд Советов, состоялось заседание того самого «всеукраинского» съезда РСДРП(б), которое дружно проигнорировали, несмотря на разосланные приглашения, большевики Донецко-Криворожской области и Юга. На съезде присутствовало 47 делегатов всего — то от 24 партийных организаций Юго — Западного края, что свидетельствует о слабости большевиков в регионах, именуемых ныне Центральной Украиной[214].
Самые бурные дебаты вызвал как раз вопрос о переименовании организации в украинскую. За это выступили учитель Василий Шахрай (один из немногих в тогдашнем руководстве киевских большевиков, кто мог публично выступать на украинском языке),
