Итоги Итоги - Итоги № 36 (2012)
Как молоды мы были... / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Как молоды мы были...
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
В продаже мемуары Сергея Гандлевского «Бездумное былое»
Несмотря на то что классическая гребенщиковская фраза про «поколение дворников и сторожей» давно вошла в повседневный речевой обиход, о том, как в действительности была устроена жизнь этого самого поколения, помнят сегодня немногие — собственно, лишь те, кто сам себя к нему причисляет. Поэтому очевидно, что мемуарное свидетельство Сергея Гандлевского, одного из создателей поэтической группы «Московское время», а также архетипического «дворника и сторожа», в этом — историческом и культурном — смысле совершенно бесценно. Впрочем, пожалуй, не только в этом.
История поколения, отвергшего как открытый протест, так и открытый конформизм, сегодня вновь становится необычайно актуальной. Вместо того чтобы быть вместе с властью или против нее, круг Сергея Гандлевского выбрал путь осознанного и упорного ее игнорирования: живя в Советском Союзе, они словно бы не подозревали о его существовании. Низкоквалифицированный (преимущественно физический) труд, вечная бедность, бездомье и скитания (порою, правда, весьма романтичные), скверный алкоголь, дешевый табак и полное отсутствие жизненных перспектив — такую цену платили они за счастье ничего не ждать от советской власти, читать неподцензурную литературу, до хрипоты спорить об искусстве на прокуренных кухнях и, главное, мерить все происходящее вокруг исключительно мерою собственного вкуса.
Собирать бруснику в Карелии или сверлить лед в гляциологической миссии на Памире, мести улицу или разгружать фуры — для «дворников и сторожей» все эти занятия были равно не зазорны, поскольку позволяли высвободить время и добыть немного денег для главных дел — творчества, не имеющего ни малейшего шанса на признание, и возвышенной дружбы, полностью лишенной какого-либо корыстного субстрата. В этом контексте неудивительно, что именно об этих двух составляющих своей жизни — о людях и о текстах — пишет Гандлевский в «Бездумном былом» больше всего. Персоны известные и не очень, так или иначе повлиявшие на автора на разных этапах его жизни, проходят по страницам книги чинной чередой: Александр Сопровский, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Аркадий Пахомов, Петр Вайль, Дмитрий Пригов, Лев Лосев... О каждом из них — даже о тех, с кем отношения не сложились или в какой-то момент испортились, — Гандлевский говорит честно, но при этом тепло и уважительно. Примерно так же он отзывается и о своем творчестве — без истерики, без позы, но и без избыточной скромности или навязчивого кокетства. Искренне стремясь понравиться, автор в то же время бдительно следит за тем, чтобы остаться собой, не утратить собственного лица, голоса, интонации.
Однако сколь бы обаятельным рассказчиком и собеседником ни был Гандлевский (а он в самом деле именно таков), главная ценность его книги все же, пожалуй, заключена в ее неожиданной и парадоксальной своевременности, чтоб не сказать — практической применимости. Сегодня, когда мыслящая часть общества (этот термин почему-то кажется куда более уместным, чем изрядно истрепавшееся словечко «интеллигенция») стоит, кажется, перед совершенно определенной дилеммой — быть за власть или против нее, полезно вспомнить о существовании третьего пути.
Фамильные ценности / Искусство и культура / Художественный дневник / Выставка
Фамильные ценности
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Выставка
«Семья Траугот» в Русском музее
В Санкт-Петербурге в Мраморном дворце Государственного Русского музея открылась выставка «Семья Траугот», на которой впервые в полном объеме представлено творчество этой уникальной петербургской семьи. Около 200 работ Георгия Траугота, его жены Веры Яновой и их сыновей Александра и Валерия выставлены в музейных залах. Практически все работы — из семейного собрания Трауготов.
Знаменитая подпись — Г. А. В. Траугот — прекрасно известна не только всем любителям и знатокам книжной графики: в советское время книги с иллюстрациями отца и сыновей Траугот раскупались мгновенно и сразу же становились библиографической редкостью. Всего за подписью Г. А. В. Траугот вышло более 400 изданий, выпущенных общим тиражом около 80 миллионов экземпляров: даже после трагической гибели отца в 1961 году братья Александр и Валерий продолжали включать в свою подпись его имя. До сих пор Александр Георгиевич, единственный из оставшихся в живых художников семьи, подписывает свои работы этими инициалами. Сказки Андерсена, Перро, романы Булгакова, повести Гоголя, практически вся русская, советская классика с иллюстрациями Г. А. В. Траугот отлично известна во всем мире — художники получили несколько десятков дипломов и других наград многих международных книжных выставок. Но в Мраморном дворце представлены не книжные иллюстрации, а живописные, графические работы, фарфор и скульптура, выполненные членами этой семьи.
Открыл выставку Александр Траугот, специально приехавший для этого из Парижа, где он тоже — как и в Петербурге — живет и работает. Залы выставки представляют настоящий портрет семьи Траугот: сначала зрители видят знакомые работы братьев Александра и Валерия, затем — картины их матери, Веры Яновой. Отдельный зал выставки посвящен блокадному Ленинграду, фактически это зал главы семьи Георгия Траугота. Он был выпускником ВХУТЕИНа, одним из основателей объединения «Круг художников», учился у Петрова-Водкина, Рылова, Савинова. Всю блокаду Георгий Николаевич, его жена Вера Янова и старший сын Александр провели в Ленинграде. Они ежедневно рисовали, и зарисовки, выполненные 10—12-летним Александром, позже вошли в книгу о судьбе Тани Савичевой. Блокадные акварели Георгия Траугота поражают пронзительным светом и неземным покоем, которые запечатлел художник в страшную зиму 1941—1942 годов. Но если творчество Георгия, Александра и Валерия Трауготов хорошо известно любителям живописи, то работы Веры Яновой впервые представлены широкому зрителю. Она не получила академического художественного образования, фактически главным учителем был ее муж — Георгий Траугот. Ее экспрессивную, насыщенную цветом, движением, эмоциями манеру письма многие называли «вангоговской». Среди ее работ много городских пейзажей, цветов, но самой сильной серией картин считается евангельский цикл. Работы Веры Яновой стали настоящим открытием выставки.
В День Бородина / Искусство и культура / Художественный дневник / Ждем-с!
В День Бородина
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Ждем-с!
В этом году мы отмечаем 200-летие войны с Наполеоном. Но что именно отмечаем? Ведь у историков до сих пор нет единого мнения, был Наполеон агрессором или жертвой интриг, втянутой в нежеланную ему кампанию. Почему мы, русская армия, так бесславно, говоря словами Лермонтова, «долго молча отступали» и даже допустили врага в столицу? Споры идут и о том, можно ли считать Бородинское сражение «днем славы русского оружия», поскольку поле боя осталось за неприятелем, продолжившим наступление. И главный вопрос: в какой момент эта война действительно стала для нашего Отечества Великой? На эти и другие коварные вопросы пытаются ответить авторы новой масштабной исторической драмы «Отечественная. Великая» на канале НТВ.
На телевидении жанр документальных драм соединяет использование хроники, традиционных приемов документалистики и игровые эпизоды, разыгранные актерами, срежиссированные с использованием спецэффектов. Тележурналист Алексей Пивоваров не раз обращался к этому сложному типу фильма: «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова», «Москва. Осень. 41-й», «Брест. Крепостные герои», «Вторая ударная. Преданная армия Власова». Теперь, как он сам считает, пришло время сделать следующий шаг: «Отечественная. Великая» — это полноценный игровой фильм, при этом остающийся документальным: каждая сцена и каждая реплика в нем подтверждаются историческими источниками, свидетельствами и фактами».
Действие фильма начинается в наши дни на Бородинском поле, куда для съемок репортажа о юбилейных торжествах приезжает молодая столичная тележурналистка. Ее знания о войне 1812 года — типичные, то есть крайне поверхностные. Все меняет случайная встреча с реконструкторами, воссоздающими исторические события. Увлеченная их жаркими спорами, Мария переносится на два века назад. Она становится свидетелем исторических событий — от убийства Павла I и заключения Тильзитского мира до бесчинств французских войск в Москве и фатальной переправы через Березину, во льдах которой сгинули не только остатки Великой армии Наполеона, но и репутация некоторых русских военачальников.
