Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц - Гарридо Висенте

Культура омерта́

Редко криминологи могли так четко очертить влияние окружающей среды и усвоенных кодексов, как в мафиозных структурах, связанных с определенной территорией, где закон представляет собой чистую формальность перед силой обычаев, скрепленных выстрелом в затылок или убийством всей семьи несчастного, если оскорбление требует более строгого наказания. Именно поэтому итальянцы, эмигрировавшие в начале XX века в Америку (как они называют Соединенные Штаты), унесли с собой секрет «Коза Ностры»: если они собирались занять свое место в незнакомой стране, то должны были продемонстрировать силу, исходящую оттого, что они свои, порядок вещей, в котором предательство наказывалось смертью, а враг сражался с помощью автоматов и бомб.

Чтобы понять власть, которой пользовались Риина и многие другие, необходимо объяснить, в чем заключается секрет «Коза Ностры», эти кодексы, на которых основана повседневная жизнь Сицилии, хранящей в себе мафиозное насилие.

Джованни Травальино, итальянский психолог из Лондонского университета, много лет изучает итальянскую мафию и утверждает, что то, что лежит в основе культуры омерта́ – то есть принятие гражданами норм мафии и их отсутствие противодействия преступной организации, – больше связано не со страхом или распределением выгод для выхода из нищеты, а с тем фактом, что «Коза Ностра» (и другие мафиозные организации) добиваются успеха в достижении двух вещей в обществе, которое их терпит. Во-первых, они способствуют продвижению ценностей, поддерживающих идеологию мужской чести, а во-вторых, возвышают мафиози как выдающиеся примеры этих ценностей [81]. Иными словами, «мафиозные организации способны построить дискурс или социальный имидж, в котором их фигуры предстают как модели для подражания», и это составляет основу культуры омерта́, которая приводит к тому, что сотрудничество с конкурентными организациями или правосудием рассматривается как грех, наказуемый смертью. Вот в чем заключается этот секрет их способности осуществлять власть без известного автора и, следовательно, безнаказанно – в подземной сфере – над сообществом, соперничающими семьями и государственными институтами.

В чем же состоит эта культура мужской чести? Травальино в первую очередь определяет, что такое честь: это ценность, которую человек придает себе, но в том числе зависящая от того, как его ценят те, кто составляет его сообщество: «Это означает, что индивид может претендовать на то, чтобы считаться честным, только, если, помимо того что он сам требует этого атрибута, те, кто составляют его сообщество, согласны, что он его заслуживает». Какие нормы и ценности лежат в основе этой культуры чести? Рецидивизм – это центральная ценность: «Индивиды должны продемонстрировать, что способны вернуть долги, а также оскорбления и насилие, если хотят избежать позора перед другими» [82]. Другие ценности зависят от того, мужчина это или женщина. От женщины требуют защищать репутацию своей семьи и собственную моральную чистоту.

Экстремальный и ужасный пример важности культуры, на которой основывается омерта́, возвращает нас к началу этого раздела. Рита Атрия, дочь мафиози, жившего в Партанне, к югу от Палермо, стала свидетелем убийства своего отца и старшего брата до достижения 18-летия, что убедило ее в необходимости сотрудничать с полицией. Тем не менее ее мать, чувствовавшая более сильную связь с «Коза Нострой», чем с дочерью, намеревалась убить ее. Рита, осознавая, что ее жизнь находится в непосредственной опасности, стала искать защиты у судьи Борселлино и уехала в Рим. Но вскоре после того как она получила его защиту, он был убит. В отчаянии и брошенная всеми, Рита покончила с собой. Ее смерть, хоть и была провозглашена итальянским обществом как еще один символ антимафиозной борьбы, едва была признана в Партанне. Ее мать не пришла на похороны, а через несколько недель разрушила могилу [83].

В сознании Тото Риины

Риина объявил войну итальянскому государству и как высший представитель «Коза Ностры» стал экзистенциальной угрозой для Италии. Парадоксальным образом его огромная жестокость стала стимулом для нации, которая, благодаря жертвам храбрых Фальконе, Борселлино и других государственных служащих, не имела иного выбора, кроме как использовать борьбу с мафиозной организацией как стратегию выживания. В то же время государство решило всерьез изучить связи, которые «Коза Ностра» имела с государственными структурами, включая высшие инстанции. Это было похоже на то, что удалось Эскобару, когда он начал кампанию по бомбардировке своих соотечественников в ответ на преследование, устроенное колумбийским правительством. В той ситуации речь шла о Колумбии или Эскобаре, то есть один из них должен был быть уничтожен.

Но Риина понимал, что значит проливать кровь своими руками много раз. Сначала он был убийцей, киллером, а затем в качестве главы «Коза Ностры» превратился в Зверя, потому что, однажды испробовав вкус крови, гораздо легче отдавать приказы о ее проливании на расстоянии, просто сделав жест или продиктовав команду.

Риина – идеальный пример психопатической личности, которая расцветает в подходящей среде, где проявляются его абсолютная бесчувственность и жестокость, способность обманывать и предавать бывших сообщников и соперников, при этом ни единое угрызение совести не нарушает его сон. Омерта́ – это рай для психопата, который должен беспокоиться лишь о том, чтобы его самого не убили. Он содержал семью, которой обеспечивал видимую близость и защиту, но лишь потому, что она была его убежищем, где он мог чувствовать себя в безопасности. И его семья [84], и его территория были, по сути, его собственностью, и только до этого момента он мог связать себя с ними эмоционально. Но всегда эта эмоция служила его единственному истинному чувству: наслаждению властью, ощущению чужого страха, несмотря на его низкий рост, отсутствие образования или ограниченный ум.

Если мы хотим увидеть противоположный пример Риины, обратим взор на Лаки Лучано (1897–1962), который понимал, что мафия процветает, когда может мирно сосуществовать с государством, на котором она паразитирует. «Мафия существует только в том случае, если у тех, кто правит, и у тех, кто занимается подавлением, есть с ней связи» [85]. Когда Риина начал свою яростную атаку на государственных служащих и на невинных, которым не повезло оказаться рядом с ними, он пересек грань и фактически превратился в террористическую организацию. Именно угроза насилия и те выгоды, которые она приносила коррупционерам, позволили мафии процветать внутри государства. Когда началась открытая война, омерта́, которая позволяла мафии развивать свою власть, уже не была достаточной, потому что сами граждане осознали, что дело зашло слишком далеко. Риина провел свои последние 25 лет в тюрьме, но тем не менее умер, думая, что был человеком, которого все уважали из-за страха перед ним.

Пабло Эскобар

Мало какие фигуры вызывают в Колумбии такой спектр противоречивых чувств, как Пабло Эскобар. С одной стороны, он олицетворение абсолютного Зла, человек, уверенный, что «смерть может быть высшим инструментом власти»; с другой – это благодетель, к могиле которого приходят с подношениями и возносят молитвы, как к святому. Для самых бедных слоев Медельина единственным преступлением Патрона – как ему нравилось, чтобы его называли – было то, что он осмелился бросить вызов могущественным людям и организациям, которые, по их версии, не раздумывая наказали его за дерзость, убив его.