Самуэль Чавкин - Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга
Через 30—40 секунд после укола паралич начинает охватывать мелкие мышцы пальцев рук, ног и глаз, а затем межреберные мышцы и диафрагму. Биение сердца замедляется примерно до 60 ударов в минуту. Такое состояние, сопровождаемое задержкой дыхания, продолжается от 2 до 5 минут, после чего действие препарата начинает ослабевать. Все это время человек находится в полном сознании. Как раз в тот момент, когда заключенный начинает задыхаться, за работу принимается тюремный психиатр, который, используя это средство негативного подкрепления, начинает выговаривать заключенному и требовать, чтобы тот изменил свое поведение, а иначе будет еще раз подвергнут такому же наказанию[151].
Описывая свое «экспериментальное исследование для определения эффективности сукцинилхолина как средства, позволяющего изменять поведение людей», три штатных врача (Мартин П. Раймрингер, Стерлинг У. Морган и Поль Ф. Брамуэлл) сообщили, что применяли препараты на 90 больных мужчинах, некоторые из которых были «явными психопатами, умственно отсталыми и психически неуравновешенными». Их заключение: «Сукцинилхолин очень быстро вызывает легко поддающееся контролю состояние испуга, при котором больной, оставаясь в полном сознании, становится восприимчивым к внушению»[152].
А что при этом чувствовали сами заключенные? Во время аналогичного эксперимента в калифорнийской тюремной больнице в Вейкавилле, когда анектин был введен 64 заключенным, «16 человек почувствовали, что умирают; трое сравнили действие препарата с уже испытанным когда-то ощущением, когда они чуть не утонули; а большинство назвало вызываемое им состояние ужасным и страшным»[153].
Артур Г. Наджент, главный психиатр Вейкавилльского госпиталя, говоря об эффективности такого «лечения» как средства изменения поведения, сказал: «В тюрьме слухи распространяются быстро, поэтому даже самые отпетые уголовники уже боятся и ненавидят препарат. И винить их не за что: я, например, ни за что на свете не согласился бы пройти курс такого лечения»[154].
Артур Л. Мэттокс и Чарлз С. Джю, давая оценку эксперименту в лечебнице в Вейкавилле, назвали группу заключенных, подвергнутых такому «лечению, разгневанными молодыми людьми». Именно так все чаще начинают называть заключенных, которые подвергаются экспериментам с применением методов негативного подкрепления. «Их средний возраст не превышает 25 лет, а средний срок пребывания в тюрьме — 15 месяцев»[155].
В штате Айова тюремные власти вводили строптивым заключенным апоморфин — препарат, вызывающий рвоту. Это делалось тогда, когда заключенные «вовремя не вставали, курили, когда это не разрешалось... разговаривали, сквернословили, лгали» или же не приветствовали охранников по установленной форме. Согласно показаниям свидетелей, выступавших в ходе одного из судебных заседаний, часто инъекции производились без соответствующего разрешения тюремного врача. Введение препарата вызывало неудержимую рвоту, длившуюся от 15 мин до часа. При этом временно нарушалась деятельность сердечнососудистой системы, что приводило к «некоторым перепадам кровяного давления»[156].
Стивен Фокс из Университета штата Айова считает, что применение апоморфина «в действительности представляет собой наказание еще более жестокое, чем контролируемое избиение, поскольку человек, вводящий этот препарат, не может остановить его действие после того, как препарат уже введен в организм»[157]. Коллегия окружного суда в составе трех судей вынесла решение, в котором указывалось, что «принудительное применение в этих целях такого непроверенного препарата является жестоким и необычным наказанием, что запрещается 8-й поправкой к конституции». Однако суд полностью не запретил его использование. Он только указал на необходимость соблюдать некоторые основные принципы, такие, как получение согласия лица, подвергнутого изоляции, на подобного рода «лечение»[158].
Другим «терапевтическим» средством, применяемым для усмирения слишком строптивого заключенного или психически больного человека, является электрошок (электроконвульсивное лечение). Тюремные власти применяют электрошок в качестве меры наказания без всяких опасений, поскольку это средство подпадает под довольно широкое и расплывчатое понятие «терапия». По мнению тех, кто знаком с положением дел в тюрьмах и психиатрических лечебницах, злоупотребления электрошоком, показанные в фильме Кена Кисея «Перелет через кукушкино гнездо», отнюдь не являются преувеличением.
Как и большинство спорных проблем, вопрос о применении электрошока время от времени обсуждается на страницах специальных медицинских журналов.
Большая статья о применении электрошоковой терапии в отношении вьетнамских душевнобольных, которая была опубликована в журнале «Америкэн джорнэл оф сайкайэтри» в июле 1967 г.[159], по-видимому, послужила своего рода сигналом для тех, кто был занят поисками новых методов поддержания должной дисциплины в исправительных учреждениях США. Статью написал калифорнийский психиатр Ллойд X. Коттер. Рассказывая о своей работе в психиатрической больнице в Бьен-Хоа (Южный Вьетнам), он сообщил об «успехе» оперантного обучения (Впервые процесс оперантного обучения был описан Скиннером. Он сводился к тому, что желательная [для экспериментатора.— Прим. перев] реакция подкреплялась вознаграждением, таким, как пища или чем-либо иным, доставляющим удовольствие человеку или животному, поведение которого надлежало модифицировать. Со временем такая реакция становилась условным рефлексом. Что касается методики Коттера с использованием электрошока, то в данном случае модификация поведения достигалась путем негативного подкрепления (или отвращающего воздействия).), проведенного на сотнях содержавшихся в этой больнице людей с хроническими нервными заболеваниями (в основном шизофренией). Оперантное обучение проводилось с помощью электрошока.
Коттер объяснил необходимость таких действий теми многочисленными проблемами, с которыми ему пришлось столкнуться, когда он стал руководить работой вьетнамской больницы с двумя тысячами больных. (В ней находились южновьетнамские союзники, а не северовьетнамские военнопленные.) Все больные были не только хроническими шизофрениками, но и страдали туберкулезом, дизентерией, малярией, а также дистрофией в связи с недоеданием. Учитывая нехватку транквилизаторов, быстро возраставший уровень смертности и переполненность палат, Коттер решил приступить к «массовому лечению» больных и попытаться вернуть их в свои семьи.
Начав с палаты, в которой находилось 130 хроников-мужчин, Коттер объявил, что сможет всех их выписать, как только они подтянутся, начнут работать и докажут, что будут способны заработать себе на жизнь после того, как окажутся на свободе. Предложенная им программа предусматривала немедленное вовлечение их в работу, которая должна была производиться на территории больницы в течение трех месяцев. За этот период больные должны были доказать, что они готовы вернуться к нормальному образу жизни.
Когда на это согласилось всего лишь 10 больных, Коттер предупредил остальных, что, чтобы сделать их более сговорчивыми, ему придется назначить им курс специального лечения. Начиная со следующего дня 120 больных стали три раза в неделю подвергаться воздействию «чистого» электрошока. (Слово «чистый» означает, что такое воздействие производилось без обезболивания, которое несколько смягчает страдания больного.). Можно заметить,— писал Коттер, — что электроконвульсивная терапия служила негативным стимулом, побуждавшим работать тех больных, которые предпочитали трудиться, а не продолжать курс такого лечения».
Далее Коттер сравнивает свой метод «лечения» с инъекцией антибиотиков заболевшему пневмонией ребенку вопреки его желанию. «Такие уколы болезненны и даже связаны с небольшим риском для больного ребенка, однако, если их не делать, потенциальная угроза организму становится еще больше. На наш взгляд, было совершенно оправданным причинять небольшое беспокойство больным с тем, чтобы побудить их выйти из состояния полной апатии, бездействия и замкнутости в себе».
Несмотря на то что ему помогали два вьетнамских психиатра, Коттер, по его словам, «был очень загружен, поскольку необходимо было производить несколько тысяч сеансов электрошоковой терапии, так как в соответствии с нашей программой каждую неделю мы начинали обрабатывать новую палату». В качестве позитивного подкрепления тем, кто приступал к работе, администрация начала выплачивать жалованье в размере 1 пиастра за один рабочий день. (В то время 1 пиастр равнялся 1 центу.) Свой отчет Коттер завершил сообщением о том, что эксперимент, проведенный им в психиатрической лечебнице в Бьен-Хоа, говорит о том, что «курс такого лечения приводит к лучшей приспособляемости к среде и, вероятно, к более быстрому выздоровлению очень высокого процента больных. Представляется, что такой курс лечения является наиболее подходящим для хронических больных, которые уже не поддаются лечению другими средствами. При этом не следует из-за ложного представления о доброте пренебрегать применением сильнодействующих стимулирующих средств».
