Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №2 (2004)
В чем Россия уже доминировала — это в области культуры . Одним из “чудес света” назвал французский поэт Поль Валери русскую культуру конца XIX — начала XX века. Даже если подобные оценки были чисто светскими (еще большим чудом была культура Православия как таковая), нужно признать, что светская русская культура именно потому привлекала внимание, что она во многом питалась православной традицией, внося ее чистую струю в мутные потоки современности. Даже если западный мир не сознавал этого, именно отблесками православной традиции обращали на себя его внимание классики русской прозы (Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин) и поэзии (Блок и символисты); во всем мире славилась русская музыка (Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Гречанинов, Стравинский) и связанные с нею сценические искусства (Шаляпин, Собинов, Павлова, Кшесинская, труппа Дягилева); русские художники (Нестеров, Васнецов, Кустодиев). Жанр русского “толстого журнала” был уникальным в Европе и по объему, и по разнообразию тематики (всего в 1914 году выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 языках народов империи)...
Всего этого не могли отрицать противники дореволюционной России, но они пытались противопоставлять эти достижения “реакционному” государст-венному строю, как будто не при нем произошел этот расцвет культуры... Мог ли все это создать режим, который западные историки часто именуют “полицейско-бюрократическим”?
Американский советолог Р. Пайпс написал об этом целую книгу, выводя особенности последующей репрессивной системы большевиков из царской России и бездоказательно утверждая, что именно в начале XX века царское правительство даже “провело ряд пробных мероприятий, шагнувших за пределы полицейского режима и вступивших в еще более зловещее царство тоталитаризма”. При этом в одном месте автор утверждает, что уже “в начале 1880-х годов в царской России наличествовали все элементы полицейского государства”, а в другом месте признает, что с 1867 по 1894 годы, в основном “во времена консервативного царствования Александра III, к распространению было запрещено всего-навсего 158 книг... Из 93 565 260 экземпляров книг и периодических изданий, посланных в Россию из-за границы в одно из десятилетий конца XIX века, было задержано всего 9 386... Цензура в Российской империи была скорее досадной помехой, чем барьером на пути свободного движения идей”***. В 1872 году царская цензура даже разрешает издать перевод “Капитала” К. Маркса.
Признаем: бюрократия нередко становилась тормозом для улучшений. Но в какой другой стране бюрократия лишена своих типичных недостатков, описанных еще Гоголем? (Заметим, однако, что разоблачительная пьеса Гоголя “Ревизор” была впервые поставлена в правление “реакционного” царя Николая I и заслужила его одобрение, тогда как в Германии она была запрещена до 1918 года.) При огромных размерах и многонациональном составе России централизованная бюрократическая система была необходима и неизбежна.
Тем не менее даже Пайпс признает, что число российских чиновников в “бюрократическом” XIX веке было “пропорционально раза в три-четыре меньше, чем в странах Западной Европы”*. Менделеев, пораженный посещением Лондона, приводит данные на 1906 год: полицейских в Лондоне на душу населения в 10 раз больше, чем в Петербурге; тогда же во Франции на государственном бюджете было 500 000 чиновников (не считая “выборных”), тогда как в гораздо большей России — только 340 000 (с “выборными”)**. Накануне Первой мировой войны в России было в семь раз меньше полицейских на душу населения, чем в Англии, в пять раз меньше, чем во Франции. Впрочем, и преступность в России была значительно меньшей, чем в Западной Европе (по данным “Британской энциклопедии” за 1911 год)*** :
Число осужденных в 1905—1906 годы
Страна Всего На 100 000 населения
Россия 114265 77
США 125181 132
Великобритания 183683 429
Германия (1904) 516976 853
Эта статистика в основном отражает преступность накануне указанных дат. В последующие годы число осужденных в России увеличилось вследствие революционных волнений, но для мирного времени приведенная картина показательна.
В ходе реформ часть казенной бюрократии постепенно заменялась земским самоуправлением, которое было воссоздано в 1864 году и особенно развилось в эпоху П. А. Столыпина. В компетенцию земств входили вопросы благоустройства, транспорта и строительства дорог, попечения о развитии местной промышленности, здравоохранения, социального обеспечения, народного просвещения, благотворительности, ветеринарной и противопожарной служб, мелиорации и прочие местные дела. Руководство осуществлялось выборными всесословными мини-парламентами — губернскими и уездными земскими собраниями, избиравшими свои исполнительные органы — земские управы. Все земские работы самофинансировались путем обложения налогами богатых владельцев (в 1913 году было собрано 375 млн рублей); крестьяне всем пользовались бесплатно. (Ничего подобного, например в демократической Франции, тогда не было.)
Активность земств дала поразительные результаты в области строи-тельства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, курсов сельских знаний, библиотек, больниц. Именно земства уже до революции “создали в царской России такую грандиозную систему социальной медицины, подобной которой не существует нигде”, — писал в эмиграции в 1926 году бывший революционер, затем “консервативный либерал” П. Б. Струве. Это подтверждал швейцарец Ф. Эрисман: “Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, так как осуществляла бесплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение”****.
Кроме земского самоуправления в России существовало церковное самоуправление, самоуправление крестьянских общин, а также других сословий: дворянства, купечества, мещан; традиционное казачье само-управление; самоуправление университетов и адвокатуры; эффективно действовали самоуправляющиеся кооперативы и артели во всех отраслях хозяйства, культурные и научные общества.
В ходе преобразований повышалась и общая правовая культура общества. Судебная реформа 1864 года сделала суд гласным и равным для всех сословий, с состязательной защитой и возможностью обжалования, с несменяемостью и независимостью судей. В особо важных случаях привлекались присяжные заседатели как общественная совесть (впрочем, эта форма суда не всегда была удачна, ибо истина не определяется голосованием. Так, нельзя одобрить оправдание присяжными террористки В. Засулич, стрелявшей в петербургского генерал-губернатора Трепова в 1878 году...).
В целом можно сказать, что благородные традиции русского суда были основаны на традиционном христианском разделении между грехом и грешником (бороться против первого, жалеть второго), что вызывало восхищение у многих иностранцев. Так, английский профессор Смайльс, проведший в России пять лет специально для изучения новой русской юриспруденции, писал: “Во всем мире и во все времена не было такого гуманного, культурного и беспристрастного суда, как русский. Суд присяжных с его традиционными правами подсудимого, с его неслыханной, кристальной человечностью существует только в России”*.
Экономическое, социальное и культурное развитие в России начала XX века подтверждали многие западные ученые. Так, и проф. Эдинбургского университета Чарльз Саролеа писал в своей работе “Правда о царизме”: “Одним из наиболее частых выпадов против Русской Монархии было утверждение, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрессивным правительством в Европе... Легко опровергнуть мнение, что русский народ отвергал царизм и что революция застала Россию в состоянии упадка, развала и истощения... Посетив Россию в 1909 году, я ожидал найти повсюду следы страданий после Японской войны и смуты 1905 года. Вместо этого я заметил чудесное восстановление, гигантскую земельную реформу... скачками растущую промышленность, приток капиталов в страну и т. д. ... Почему же произошла катастрофа?.. Почему Русская Монархия пала почти без борьбы?.. Она пала не потому, что отжила свой век. Она пала по чисто случайным причинам...”**.
Заключая этот обзор социально-экономического развития России, можно сказать, что в начале XX века у нее были шансы стать для всего мира воочию вселенским Третьим Римом в его современном варианте, сочетающем экономическое развитие, социальную справедливость и истинную веру. Многие современники-очевидцы также недоумевали, почему сокрушилась мощная Россия, и приводили доводы: если бы Царем была проведена такая-то реформа, если бы были арестованы такие-то революционеры и масоны-заговорщики, если бы в Петрограде нашелся один верный полк, если бы такой-то белый генерал пошел не налево, а направо... Если бы, наконец, западные демократии “вовремя рассмотрели суть большевизма”... Насколько же случайны были эти причины? Для удобства анализа разделим их на внутренние и внешние.
