Геннадий Герасимов - Общество потребления: мифы и реальность.
Можно добавить аргумент об экономической обоснованности астрологии в обществе потребления. Прочитав упоминавшееся выше письмо ученых, редактор первой по тиражу нью-йоркской газеты «Дейли ньюс» вознес руки к небу: «Отменить рубрику «Что говорят сегодня ваши звезды?» Вы шутите. Из-за нее же люди и газету-то покупают!»
Так что все продолжается по-прежнему. По данным общественных опросов, проводимых известной фирмой Гэлаппа, более 32 миллионов американцев, составляющих около 22 процентов взрослого населения страны, верят в астрологию. Да и как не поверить, если в справочнике «Полный астролог», выпущенном научным издательством «Макгроу-хилл», дается такой конкретный пример:
«На карте рождения Карла Маркса позиция планеты Уран в зените с созвездием Стрельца наделила его гуманным инстинктом, который толкнул его на поиски нового социального порядка» [104].
Еще один растущий феномен в рассматриваемой сейчас стороне общества потребления — бурный рост псевдорелигиозных сект. Журнал «Ньюсуик» сообщает:
«Они ютятся в темных подвалах Нью-Йорка и Сан-Франциско, поклоняясь дьяволу. Они терпеливо ждут второго пришествия или обшаривают глазами небо в поисках космического корабля, который принесет им новую эру. Некоторые практикуют полигамию в изолированных от мира горных общинах. Десятки тысяч покинули свои семьи, друзей, отказались от образования, карьеры… Три миллиона американцев исповедуют три тысячи религиозных и иных культов…» [105].
Как говорил упоминавшийся епископ Моор, в эпоху экономической и политической неуверенности резко вырос интерес к иррациональному…
Верное наблюдение нью-йоркского епископа представляется все ж таки неполным. Наука и техника не несут ответственности за перечисляемые им энергетический кризис, инфляцию, войны. Здесь Моор неправ. Ответственность несет общество. Чувство разочарования в науке и технике, будто бы обещавших решить все проблемы, является сублимацией, вытеснением подлинного разочарования в возможностях самого капиталистического общества решать встающие перед ним проблемы. Так, помогут колдуны или кудесники?
Знакомый набор капиталистических бед, усугубляясь, повышает их психологическую цену. Бессилие правительства с ними справиться, равно как и идеологическое бессилие ученых — приказчиков по части рецептов для спасения (экономистов сравнивают с астрологами по точности прогнозов), разочарование в жизни на почве собственного бессилия, что-либо в ней переменить — все это распространяет в обществе волну отчаяния. И как психологическая защитная реакция — широкая внутренняя эмиграция, уход в себя, шлифовка-полировка собственного «я». Или, наоборот, выход в астральные дали да богоискательство.
Еще одна статья о «последней моде в области социальных болезней — нарциссизме».
Отмечая этот феномен, Кристофер Лэш пишет в упоминавшейся книге о «культуре нарциссизма»:
«Потеряв всякую надежду сколько-либо значащим образом улучшить свои жизни,, люди убедили себя в том, что значение имеет только их психическое усовершенствование: установление контакта с собственными чувствами, погружение в мудрость Востока, уроки балета или танца живота, преодоление «страха перед удовольствиями». Сами по себе безобидные, эти искания, поднятые на уровень программы и обернутые в риторические высказывания насчет аутентичности, означают уход от политики» [106].
Аналогичную мысль высказывает Гарри Штейн в журнале «Нью таймс». Сконцентрировав внимание на самом себе, замечает он, «вы освободите свою голову от таких лишних забот, как состояние национальной экономики или перспективы международного мира».
Нарциссизм и солипсизм — прежде всего болезнь так называемых средних классов, их реакция на пустоту существования. Те, кого каждодневно заботит пустота желудка, заполняют существование поисками пропитания. Но порой и их затягивают подобные увлечения — к спокойствию власть имущих. Эдвин Шур в книге «Ловушка самопознания: увлечение собою вместо социальной перемены» подчеркивает, что когда в кружки психотерапии записываются бедняки, то тем самым «бедняков только отвлекают от более срочной задачи защиты их подлинных коллективных интересов».
Эти общественные, а точнее, антиобщественные настроения Америки и в значительной степени вообще Запада 70-х годов социологи предлагают обобщить под единый терминологический зонтик. Американцы вообще обожают терминологическую звонкость. Начиная со ссылки на слова в Декларации независимости о праве человека на стремление к счастью, они предлагают далее выбор: «движение самосознания», «новая сознательность», «новая алхимия» и даже «революция сознания». Но лучше всех обобщил это явление Чарлз Фэйр, который назвал свою книгу о рассказанных в этой главе несуразицах «Новая чепуха».
Похоже, «чепуха» сохраняет силу.
Американский кентавр
В Соединенных Штатах, разумеется, живут и американцы, но человеку, который в Америку попадает впервые, может показаться, что там прежде всего живут автомобили. В районе Лос-Анджелеса так и есть: там автомашин вдвое больше, чем людей. Считается, что города строятся для людей, но в Соединенных Штатах половина городской территории так или иначе принадлежит автомобилям. Даже улицы бывают без тротуаров.
Уинстон Черчилль как-то пошутил, что худшей катастрофой в истории человечества было изобретение автомобиля. Применительно к Америке в этой шутке есть большая доля правды.
Как отмечалось, само зарождение общества массового потребления датируют появлением фордовского конвейера и быстро спрыгивающих с него друг за другом автомашин, которых становится все больше и больше. Вот ступени насыщения, а потом и перенасыщения страны автомобилями: в 1920 году 1 автомобиль приходился на 13 человек, в 1930 — на 51 /2 ; далее пропорция менялась следующим образом: в 1950— 1 : 33 /4 ; в 1960 — 1 : 3; в 1970 — 1 : 21 /4 .
Насыщение, как видим, подошло к границе здравого смысла.
И вот уже машины требуют для себя «жизненного пространства». Падают широкими просеками леса, уступая место бетонным полосам. Полосы эти рассекают поля, пробиваются через горы и смело, как завоеватели, входят в города, ломая все, встречающееся на их пути. Въезд почти в любой американский крупный город — это продолжение автострады над уже начавшимися жилыми кварталами с пронумерованными съездами через каждые полкилометра-километр. Пропустишь съезды — рискуешь выскочить снова в чистое поле. Иногда, впрочем, ведущая в город автострада разменивается полностью на съезды и кончается какой-нибудь заштатной окраинной улочкой.
В Америке города можно рассматривать и как перекрестки автострад. И наоборот, на перекрестках автострад возникают, порой на голом месте, — которое, кстати, обычно дешевле, чем обжитое, — промышленные и торговые предприятия, а также и новые города.
Карта автомобильных дорог Соединенных Штатов — это схема кровеносной системы страны, со своими «артериями», федеральными дорогами, и «капиллярами», дорогами графств. Вдоль и поперек, от океана до океана и от канадской до мексиканской границы, пересекают страну «межштатные» федеральные автострады. Тем, что ведут с севера на юг, даны двузначные номера, оканчивающиеся на 5, например, всем известная дорога 95 от канадской границы через Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон и далее на юг на курорты Флориды. Тем дорогам, что ведут с запада на восток, даны номера, оканчивающиеся на 0. Например, по автостраде 80 можно, никуда не сворачивая, за неделю, а сломя голову и дней за пять добраться от Нью-Йорка до Сан-Франциско.
Помимо таких многополосных технических чудес, вызывающих восхищение теми, кто их строил, а также своим однообразным совершенством опасную сонливость у водителей за долгие часы езды, вся территория страны испещрена очень хорошими, добротными дорогами штатного и местного значения. Лишь один из благотворных результатов — ликвидация потерь сельскохозяйственной продукции по причине бездорожья. Их нет. Это означает также доставку товаров и продукции на грузовиках по маршруту «от двери до двери», т. е. без перевалок.
И когда говорят — автомобиль создал Америку, надо согласиться с уточнением: автомобиль и автомобильные дороги.
Рабочие у конвейера завода Форда или Крайслера, наверное, самая малая часть американцев, которых автомобиль кормит. В 1974 году каждый шестой американец был обязан автомобилю своими средствами существования. Тысячи ими торгуют, новыми и подержанными, тысячи следят за состоянием их автомобильного здоровья, тысячи их кормят, работая на бензозаправочных станциях. Страховые агенты, дорожная полиция, автомобильные воры и гоняющиеся за ними сыщики, дежурные при въездах в туннели, на мосты, на штатные автострады, взимающие плату за проезд, репортеры на вертолетах, сообщающие водителям по радио, как объехать очередную пробку в результате очередной аварии.
