Самуэль Чавкин - Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга
Из той скудной информации, которую всеми правдами и неправдами удалось выудить у тюремного персонала, можно предположить, что эксперимент оказался неудачным. Состояние здоровья заключенного чиканос, которому в момент операции было 25 лет, значительно ухудшилось. Его недовольство приняло буйную форму, и поэтому в течение многих лет ему пришлось томиться в камере одиночного заключения. Другой заключенный, который, по словам тюремщиков, вел себя лучше всех, а потому и был отпущен на свободу под честное слово, в конечном итоге очутился в тюрьме штата Монтана, куда попал за кражу со взломом. О судьбе третьего почти ничего не известно.
Три года спустя, несмотря на неудачный исход операций, тюремные власти в Вейкавилле и руководство Калифорнийского университета в медицинском центре в Сан-Франциско решили продолжить психохирургические эксперименты. Как было сказано в секретном письме Р. К. Прокьюнира, директора Управления исправительных учреждений штата Калифорния, предполагаемый эксперимент имел целью подвергнуть «буйного заключенного нейрохирургическому... лечению». В письме далее говорилось, что «предполагается подвергнуть заключенного хирургическим и диагностическим процедурам для определения местонахождения тех участков головного мозга, которые могли быть повреждены ранее и которые, возможно, связаны с эпизодическими проявлениями буйства». И далее: «Если местонахождение таких участков будет определено и если будет найдено подтверждение того, что они действительно вызывают агрессивную реакцию, то в таком случае на этих предварительно установленных участках мозга будет произведена нейрохирургическая операция»[124].
Согласно письменному показанию под присягой, кандидатом на психохирургическую операцию был назван «25-летний (т. е. более взрослый и зрелый, чем остальные) заключенный. Он не скрывал своей агрессивности и все время обрабатывал других заключенных, стремясь убедить их в том, что, как он считал, тюремное начальство и персонал угнетают всех заключенных, а черных особенно. Он хорошо владел приемами каратэ, а материалы его дела свидетельствовали о том, что, находясь в другом исправительном учреждении, он обучал этим приемам товарищей по камере... [Он] был одним из 18 человек, организовавших временное прекращение работ, а затем и всеобщую забастовку, длившуюся несколько дней... Он поддерживал постоянные контакты со своими друзьями и адвокатами за пределами тюрьмы, которые поощряли его деятельность и снабжали литературой, направленной против [существующего в Америке.— Ред.] общества. В мае он устроил пожар, чтобы тем самым подтвердить свои политические взгляды»[125].
Когда планы проведения операции были преданы огласке, целый ряд общественных деятелей, психиатров и активистов движения за гражданские права черных и чиканос организовали широкую кампанию протеста, в результате которой тюремные власти в Вейкавилле были вынуждены отказаться от своих намерений. Таким образом, проведение психохирургического эксперимента было сорвано.
Стремясь найти наиболее эффективные средства поддержания надлежащей тюремной дисциплины, различные пенитенциарные учреждения по всей Америке лихорадочно экспериментируют с целым рядом других видов «отвращающей терапии», таких, как использование медикаментов, вызывающих рвоту, помещение заключенных в карцер (камеру одиночного заключения) и электрошок.
Все эти методы не считаются карательными по своему характеру. Их обычно называют «исправительными» или даже «лечебными». Заключенного могут на много дней привязать цепями к железной кровати или заставить валяться в своих же собственных нечистотах—ведь все это делается ему же на пользу, это всего лишь временный период перевоспитания, который только ускорит его возвращение к нормальной жизни.
Поэтому, когда хирурги в Вейкавилле погружали электроды глубоко в мозг упомянутых выше трех заключенных, чтобы определить местонахождение пучка поврежденных, по их мнению, нервных клеток, а затем подводили к этим электродам достаточно высокое напряжение, чтобы разрушить эти клетки, они делали это, стремясь лишь помочь заключенным, а не наказать их.
Несмотря на то что существующий в большинстве тюрем режим вынести чрезвычайно трудно (как бы ни старался даже тот заключенный, который осознал свою вину и искренне хочет исправиться), несмотря на бесконечную серию тюремных бунтов, которые, на мой взгляд, лишь подтверждают обоснованность жалоб заключенных, власти озабочены главным образом тем, как заставить заключенных соблюдать установленный режим, а не тем, как его смягчить.
Интересно отметить, что даже Джон Митчелл, занимавший пост министра юстиции в правительстве Никсона, сетовал на то, что «состояние тюрем в США очень близко к постыдному для американского народа. Ни одно цивилизованное общество не должно с этим мириться»[126]. По данным ООН, после Турции тюрьмы в США — самые худшие на Западе[127]. Не проходит и месяца, чтобы в той или иной американской тюрьме не произошел какой-нибудь серьезный инцидент. И в этом нет ничего удивительного, учитывая то, что тюрьмы невероятно переполнены, а заключенные совершенно ничем не занимаются, что неизбежно приводит к взрывам, подобным тому, который произошел в тюрьме в Аттике.
Согласно исследованию состояния тюрем в стране, проведенному Американским союзом борьбы за гражданские свободы, даже в федеральных пенитенциарных учреждениях, которые считаются лучшими в Америке (а в США насчитывается более 4 тыс. тюрем, разбросанных по всей стране), лишь 26% заключенных выполняют ту или иную работу. Выступая с показаниями перед правительственной комиссией, изучавшей вопрос о проведении опытов на заключенных, представитель этого союза заявил, что заключенные живут в «шумных, грязных, переполненных и темных камерах. Они лишены возможности уединиться, окружены враждебно настроенными охранниками и живут в постоянном страхе, что на них будет совершено нападение»[128].
Время от времени иски, предъявляемые от имени заключенных, заставляют суды предписывать тюремным надзирателям не злоупотреблять своим положением. Недавно было вынесено беспрецедентное судебное постановление, предписывающее губернатору штата Алабама Джорджу С. Уоллесу и тюремным властям штата перестроить работу своих пенитенциарных учреждений в течение ближайших нескольких месяцев, в противном случае они будут немедленно закрыты. Это постановление было вынесено федеральным судьей Фрэнком М. Джонсоном, который отметил, что заключенные алабамских тюрем «подвергаются жестокому и необычному наказанию», запрещенному 8-й поправкой к конституции США. Беспрецедентно также и то, что вина за недовольство заключенных была возложена непосредственно на администрацию тюрем и власти штата, а не на какие-то внешние силы, на которые часто сваливают всю вину за беспорядки в тюрьмах[129].
Алабама не единственный штат, уличенный в нарушении конституционных прав заключенных. Начиная с 1970 г. федеральные суды предъявили аналогичные обвинения штатам Арканзас, Мэриленд, Миссисипи и Массачусетс. В своей книге «Тюремный бизнес» Джессика Митфорд представила документальный материал, убедительно показывающий, что жестокость по отношению к сидящим под замком обитателям тюрем — это не какое-то «необычное наказание», а скорее вполне обычное явление, наблюдаемое в большинстве пенитенциарных учреждений Америки[130].
Однако вместо того, чтобы использовать имеющиеся ресурсы на разработку программ, направленных на улучшение условий, которые, как выразился судья Джонсон, ведут к «безудержному насилию и атмосфере джунглей»[131], федеральное правительство и власти штатов большую часть имеющихся в их распоряжении средств тратят на мероприятия, имеющие своей целью заставить заключенного смириться с теми условиями, в которых его вынуждают жить. Более 90% тюремного бюджета расходуется на обеспечение надежной охраны и контроля. При этом не жалеют ни сил, ни средств для разработки программ модификации поведения человека, подвергающих заключенного тем надругательствам и издевательствам, о которых говорили судья Джонсон и бывший министр юстиции Митчелл.
В течение последнего десятилетия происходил постепенный переход от традиционных теорий и взглядов на перевоспитание к убеждению, что именно в модификации поведения следует искать ответ на все вопросы, связанные с тюремными проблемами. По сути дела, речь идет об отказе от подготовки заключенного к поискам законных способов зарабатывать себе на жизнь по выходе из тюрьмы и о взятии на вооружение концепции о необходимости полностью изменить его индивидуальность, сделав из него послушного, безропотного и лишенного всяких желаний человека.
