Андрей Манчук - Наследники Че Гевары
Здоровый вид большинства корейцев бросается в глаза при первом взгляде на жителей этой страны. Редкая красота — или, вернее, «утренняя свежесть» здешних женщин, имеет в своей основе общее физическое воспитание, отсутствие косметики и обязательный запрет на курение табака. Тем неприятней почти поголовное увлечение куревом среди мужского населения КНДР. Клубы табачного дыма — пожалуй, самое негативное впечатление Народной Кореи. С ним позволяет мириться разве что избавленный от автомобильных выхлопов воздух. У истоков этой привычки нечаянно стал Ким Чен Ир, публично демонстрировавший свои привычки заядлого курильщика. Впоследствии он официально отказался от сигарет, а власти КНДР попытались начать борьбу с массовым табакокурением. К сожалению, мы не заметили ее результатов. Хотя известные слова руководителя Кима верно замечают: «В XXI веке существует три типа дураков — те, кто курит, те, кто не любит музыку, и те, кто не умеет работать на компьютерах».
Система корейского здравоохранения внешне напоминает свой советский прототип. Нам приходилось видеть городскую больницу, куда подъезжали «скорые» и шли обычные пациенты. Она была очень похожа на наш отечественный районный медцентр. Двое солдат вносили в нее зубоврачебное кресло вполне современного вида — его почему-то привезли на весьма дорогом такси. Лечение в Народной Корее остается полностью бесплатным, хотя в стране наблюдается дефицит медикаментов. Местная медицина использует целый ряд традиционных методик, делая заметный акцент на фитотерапии. В аптеках Пхеньяна полно препаратов на основе женьшеня, а также лимонника, элеутерокока и прочих дальневосточных растений.
Тем не менее, главным фактором здравоохранения остается всеобщая физическая подготовка корейцев. Она прививается с детства, в многочисленных спорт-секциях, на школьных занятиях физкультурой — в рамках подготовки к военному всеобучу. На предприятиях КНДР практикуется получасовый перерыв для занятий производственной гимнастикой. Среди популярных видов спорта следует выделить атлетику, гимнастику и боевые искусства. Автора больше всего впечатлила азартная дворовая игра — нечто среднее между волейболом и тэйквондо. Ее участники ногами перебрасывали мяч через сетку, демонстрируя прекрасную пластику и реакцию.
Культ детей. Обыкновенное чудо. Монументальная хореография. Плакаты Пхеньяна. Неизвестный Микки-Маус.Главный культ этой страны — культ детей. Справедливо будет отметить: он имеет место и в южнокорейском обществе, с неизбежной поправкой на реалии капитализма. Детям КНДР позволено многое или почти все. Сами они отличаются непосредственностью и живым характером. Большие группы детей и подростков, взявшись за руки, — эта привычка нередко сохраняется на всю жизнь, — шумно носятся по пхеньянским улицам, распевая кореизованные «Катюшу» и «Подмосковные вечера». «Носатые» иностранцы — местный аналог словечка «гринго»; эта часть тела европейцев считается уродством у плосконосых жителей Кореи, — служат для них предметом здорового смеха.
Мы шли по одной из центральных улиц, заставленной особняками бывших посольств бывших социалистических стран. Десятки малышей в красных галстуках и синих костюмах гурьбой бежали навстречу — то ли в школу, то ли в один из пионерских дворцов. Они сжимали в руках чехлы музыкальных инструментов, папки с нотами, спортивные обручи и мячи. Один из пионеров задержался, чтобы посмотреть на нас, раскатал по лицу улыбку, щелкнул себя по носу и побежал дальше. Эти дети не будут просить у вас жвачку, как мои сверстники конца 80-х годов.
Многие недоумевают, куда девается эта раскованность примерно к двадцати годам, когда корейцы превращаются в дисциплинированных, сдержанных членов своих обществ. Не берусь говорить за незнакомый мне Юг, но полноценное, настоящее детство маленьких граждан КНДР служит диалектической предпосылкой к их полноценной зрелости. Оно позволяет вовремя взрослеть. Быть адекватными более чем серьезному положению, в котором находится сейчас их родина.
Именно дети лучше всего выражают собой культурное чудо народной Кореи. Эта страна делает упор на культурном развитии своих маленьких граждан. Она почти не уступает в этом почившему СССР, и, пожалуй, превосходит его опыт в некоторых специфических моментах.
Всеобщее музыкальное образование бьет по ушам обилием мажорных и минорных звуков. Нас заверяли: музыкальный инструмент — от гитары и до баяна, будет лучшим подарком любой корейской семье. Выезжая домой, корейские дипломаты непременно стараются прихватить с собой пианино. Звуки живой музыки звучат в самых неожиданных местах. Проходя мимо жилого дома, я принял его за музыкальную школу — аккорды и гаммы раздавались из разных окон и на разных инструментах, а где-то на заднем фоне приятно звучала песня. Корейцы поют много, умело, с большой душой, и по разным поводам. В отличие от привыкших к застольной песне украинцев, они умеют петь правильно. Граждане этой страны хорошо знают мировую музыкальную и оперную классику. Их современная эстрада приятно удивляет ритмикой и мелодичностью — в ней есть что-то от нашего поп-фолка 70-х годов. Она не так уж сильно идеологизирована и пользуется неподдельной популярностью среди населения.
На выходные и праздники в парках Пхеньяна выступает множество самодеятельных коллективов. Мне удалось заснять поразительную реакцию публики — от молодежи и до глубоких стариков. Эти люди толпой окружили играющий ансамбль, и, усевшись прямо на асфальт, с огромным вниманием слушали исполнителей. Нигде, даже в концертных залах, я не видел такого серьезного отношения к музыке. При этом солисты вели себя просто — они выходили к людям, и начинали петь вместе с ними. Здесь не было звездного жлобства наших эстрадных примадонн.
Корейское кино регулярно демонстрировалось по телевизору в нашей гостинице. К слову, там можно было смотреть и новости российского НТВ, известного своими выпадами против Народной Кореи. Фильм, который как раз рекламировали великолепные афиши местных кинотеатров, выполненные в духе 50-х годов, рассказывал об истории антияпонской войны. Молодой политработник армии Ким Ир Сена попал в плен к корейским националистам, и, ценой своей жизни, поднял их на борьбу под знаменами Компартии. Это была современно снятая лента, хотя ее плакатный сюжет ничем не отличался от картин полувековой давности. Она напомнила мне добротные американские фильмы военных лет режиссуры Эдварда Дмитрика и его будущих коллег по «красной десятке». Такие картины по методикам Голливуда должны иметь здесь большой пропагандистский эффект.
Помимо военной темы, кино может рассказывать о конфликте поколений в северокорейском обществе, как это делает картина «Долг». Ее главный герой учится находить взаимопонимание с другими, более старшими членами Трудовой партии. Сюжет этой картины указывает на определенные противоречия в обществе и партийной среде КНДР, которые отнюдь не сводятся к возрастной проблеме. Косвенно он свидетельствует о тенденциях бюрократической косности, указывает на прослойку функционеров, которая встала «между вождем и его народом».
Популярен и фильм «Цветочница» — о юной подпольщице, снятый по хорошо известной здесь книге авторства Ким Ир Сена. Если быть точным, она написана «при участии вождя». Примерно до 60-х годов, и даже позже, в КНДР активно практиковалось анонимное и коллективное авторство во всех видах искусства.
И старший, и младший вождь всегда демонстрировали интерес к культурной тематике, а Ким Чен Ир уделяет ей подчеркнутое внимание. Ранее он курировал культурное направление в ЦК Трудовой партии. Руководитель Ким может лично заниматься режиссурой той или иной картины, и даже пробовать себя в роли оператора. Другим его увлечением является опера. «Море крови» — фантастически красивая постановка, которая впечатляет даже на видеозаписи, — служит вершиной того, что можно назвать «монументальной хореографией». Я не могу дать иного определения этому совершенно особому жанру, присущему только КНДР и берущему свое начало в московских парадах физкультурников 30-х годов. Мир знает его по постановкам ансамбля «Ариран», увековеченных в клипе «I want more» хаус-проекта «Faithless» (какие-то неведомые поклонники целый год крутили его на экранах киевского метро). Разработанные до мелочей в специальных учреждениях, вроде «НИИ национальной музыки и хореографии», отрепетированные до автоматизма, эти выступления представляют собой замечательное зрелище. Мы наблюдали за ним во дворце пионеров района Кванбок («Возрождение») — огромном здании, которое и размерами и архитектурой заметно превосходило Кымсусанскую резиденцию Ким Ир Сена.
Трехчасовая программа пионерских ансамблей разворачивалась на фоне постоянно меняющихся декораций, Танцы у точно воспроизведенных домиков родной деревни вождя чередовались с гимнастическими выступлениями, за которыми следовали музыкальные номера. В какой-то момент они слились в единый, целостный образ. Когда отзвучал финальный пионерский хор под огромным портретным изображением Ким Чен Ира, зрители на минуту замерли, завороженные этой феерией. Очень важно, что при всей нечеловеческой слаженности и точности, танцы детей не были механическим повторением заученных движений. Даже на фото вы можете видеть неподдельно живые лица маленьких артистов. В их выступлении была душа — или, вернее, duende Федерико Гарсиа Лорки.
