Литагент «Эксмо» - Россия – страна поэтов

Как жаль, – им не случилось встретиться, —
Двум гениям, двум узникам судьбы.
А время, словно ветряная мельница,
Перемололо пересуд толпы.

Четыре года меж двумя дуэлями,
Две жизни взлетов, счастья и невзгод…
Быть может, небесами было велено,
Чтоб одинаков был у них исход.

Как жаль, – им не случилось встретиться
Еще при жизни и до встречи книг.
И до сих пор Земля на Небо сердится,
Что так оно жестоко было к ним.

Но в Небесах их души побратались,
Лишь в Небесах – не в жизни и не в снах.
А на Земле не дождалась их старость,
И в этом тоже есть особый знак.

Россия – страна поэтов.
Великих на все века.
И нам дорога при этом
Каждая их строка.

Россия – страна поэтов.
Настырных и молодых,
Чей дар нам пока неведом,
Но кто оседлал свой стих.

Россия – страна талантов.
Души золотой запас.
И в мире, враждой объятом,
Таланты спасают нас.

В Железноводск пришла весна,
Скорей похожая на осень.
Я все дела свои забросил.
И нас дорога понесла.

Висели тучи низко-низко.
Ручей под шинами пропел.
Фонарь, как вялая редиска,
В тумане медленном алел.

На повороте у дороги
Стоял обычный старый дом.
И сердце замерло в тревоге,
Как будто жил я в доме том.

Звенели женщины посудой.
Кому-то было недосуг.
…В то утро Лермонтов отсюда
Верхом помчался на Машук.

Над Машуком гроза, – как в день дуэли.
Природа свой переживает путч.
Но гром ушел, и дали просветлели.
И небо вдруг очистилось от туч.

У обелиска, где портрет поэта,
Четыре грифа сторожат покой.
И ветви дуба к небесам воздеты,
Как будто это царь, а не изгой.

Спускаюсь вниз по каменной дороге,
Которой он поднялся на Машук.
И думаю с пристрастием о Боге,
В то утро Богу было недосуг.

Иначе все б сложилось по-другому.
Не стал бы горьким символом Машук.
И всадники б спустились мирно к дому,
Чтобы продолжить прерванный досуг.

Но не всегда мы властны в наших бедах.
И Сатана, как прежде, правит бал…
А Лермонтов так грустен на портретах,
Как будто все заранее он знал.

Бал только начался… Выстраивались пары.
Но Пушкин обходил их стороной.
Какой-то чин – нахохленный и старый —
Любезно говорил с его женой.

Сверкали люстры и горели свечи.
Там у окна поэта ожидал
Тот, кто давно просил его о встрече.
Он передал – пусть явится на бал.

Не жалуя балы… Он поневоле
Туда являлся ради Натали.
Она играла в высшем свете роли,
Что только настораживать могли.

Сегодня он явился для другого.
Загадочный певец «Бородина»
Просил о встрече…

Пушкин вспомнил снова,
Что Муза та была ему мила.

Но все пришлось перенести на завтра.
Наверно, по причине срочных дел…
И Пушкины уехали внезапно.

До Черной речки оставался день…

Жизнь кончается нежданно.
Преждевременно всегда.
Лишь была бы не бездарна.
И тогда не в счет года.

Жизнь кончается нежданно.
Все у смерти под пятой.
На костер восходит Жанна,
Чтоб продолжить страшный бой.

Не царица, не богиня, —
Образ в синем свете глаз —
Жанна д’Арк – святое имя.
Совесть мира, Божий глас.

Жизнь кончается нежданно.
И грядущее подчас
Так туманно и обманно,
Что оно не греет нас.

Кто мог знать, что в вихре жизни
Гений вдруг прервет свой бег
И у Черной речки брызнет
Кровь его на белый снег?

Жизнь кончается нежданно.
Боль в душе или успех,
Поздно все пришло иль рано, —
Клясть ее – великий грех.

Кто-то лично сводит счеты
С нашей бренной суетой.
То ли бедностью измотан,
То ли с лета сбит бедой.

Жизнь кончается нежданно.
Жду в последнем вираже:
На земле – небесной манны,
Счастья райского – в душе.

Кто мог знать, что у подножья
Им воспетой же горы
Юный Лермонтов не сможет
Не принять чужой игры.

Потому что не был трусом,
Рисковать привык собой.
И считал – поэтам русским
Стыдно торг вести с судьбой.

Кто мог знать, что в «Англетере»
В час отчаянья и бед,
В жизнь свою уже не веря,
С ней порвет другой поэт.

Жизнь кончается нежданно.
И в любые времена, —
Зла она или желанна, —
Но у всех она одна.

Поэзия жива своим уставом.
И если к тридцати не генерал,
Хотя тебя и числят комсоставом,
Но ты как будто чей-то чин украл.

Не важно, поздно начал или рано,
Не все зависит от надежд твоих.
Вот тот мальчишка – в чине капитана,
А этот, старец, ходит в рядовых.

Пусть ничего исправить ты не вправе,
А может, и не надо исправлять.
Одни идут годами к трудной славе,
Другим всего-то перейти тетрадь.

Вся грусть земли поручена стихам.
И потому строка моя печальна,
Когда посвящена родным холмам
Или глазам твоим исповедальным.

Вся грусть земли поручена стихам.
И это поручение от Бога
Исполнит бесконечная дорога,
Которой мы восходим в Божий храм.

Нас много – поручителей Его.
И потому не оборвется слово,
В котором грусть обрящет торжество,
И мир тем словом будет околдован.

Вся грусть земли поручена стихам.
И все надежды тоже им поручат,
Когда нас жизнь отчаяньем измучит
И вознесемся мы к иным верхам.

Он прислал ей весточку в Тарханы,
Что приедет, как решит дела.

…Бричка подкатила спозаранок,
И усадьба мигом ожила.

Он вошел в мундире при погонах.
Сбросил на ходу дорожный плащ.
Покрестился в угол на иконы:
«Бабушка, ну что ты…
Да не плачь…»

«Мишенька…» Прильнула со слезами.
«Господи, уж как ты услужил…»
Он в объятьях на мгновенье замер
И по залу бабку закружил.

«Погоди… – она запричитала. —
Упаду ведь… Слышишь, погоди…»

А душа от счастья трепетала,
И тревога пряталась в груди.

Сколько дней горючих миновало
С той поры, как почивал он здесь…

Стол ломился… Уж она-то знала,
Как с дороги любит внук поесть.

Он наполнил рюмки, встал неспешно.
Замер в стойке – словно на плацу.
«За тебя…»
И полыхнула нежность
По его печальному лицу.

Жизнь ее, надежда и отрада!
Только что над ним прошла гроза…

Светит возле образа лампада.
И светились радостью глаза.

Лермонтов не знал, что эта встреча
Будет, как последнее «Прощай!»

Опускался на Тарханы вечер,
Затаив незримую печаль.