Газета День Литературы - Газета День Литературы # 87 (2004 11)
Такие же "революционисты" набрасывались на того же Александра Исаевича в былые годы и в Америке, и в Советском Союзе. Они чувствовали чужесть его природной народности, его природного консерватизма. А народность всегда держится за землю, за Матрёну, за Ивана Денисовича в любой стране, в любые времена…
Мне искренне жаль, что так ещё и не прочитано по-настоящему в России его "Красное колесо". Сколько там ярких и интересных, чисто русских национальных характеров. Хочется мне еще при жизни Александра Исаевича уехать куда-нибудь на месяц со всеми томами солженицынской эпопеи под мышкой и не спеша перечитать заново, может быть, открыв для себя уже другой, подлинный смысл романа. Политика вся уже давно ушла в сторону, даже Столыпин и Ленин читаются в романе как яркие исторические характеры. Но главное всё-таки в этом десятитомном романе не в них или подобных им исторически узнаваемых персонажах. Главные-то герои и остались без внимания. Тот же Саня Лаженицын, тот же мудрый старик Павел Варсонофьев. Не до них нам всем было. Живую историю делали. Такое со своей страной сотворили, что пора уже и разбираться начинать.
А для этого не обойтись без литературы. Как другой наш нобелевский лауреат говорил: "За равнодушие к культуре общество, прежде всего, гражданскими свободами расплачивается. Сужение культурного кругозора — мать сужения кругозора политического…Ничто так не мостит дорогу тирании, как культурная самокастрация…".
Вот и надо нам вновь не спеша читать непрочитанные романы: и Леонида Леонова "Пирамиду", и Владимира Личутина "Раскол", и Александра Солженицына "Красное колесо"… Авось и поймём что-нибудь в трагической истории ХХ века.
Я считаю Александра Исаевича Солженицына русским национальным явлением еще и потому, что в герои-то свои он тоже выстраивает не высоколобую интеллигенцию (та и сама о себе и своих страданиях напишет), а людей народной судьбы, народного понимания, не обязательно простых крестьян Ивана Денисовича, или Матрёну, а ещё и врача (в "Раковом корпусе"), офицера (из романтической комедии "Пир победителей") или даже крупного советского промышленника (рассказ "На изломах") — всё из того же народного сословия.
Мне кажется, что у Александра Солженицына, достаточно хорошо знающего нашу интеллигенцию, есть к ней определенное недоверие из-за её излишней революционности и, как правило, антирелигиозности. Он ведь и себя не отделяет от неё. И на себя берет вину: "Да не в том ли заложена наша старая потеря, погубившая всех нас, что интеллигенция отвергла религиозную нравственность, избрав атеистический гуманизм…"
Сам когда-то в юности начинавший с романтических революционных утопий типа "Люби революцию", то есть пройдя и путь бунтаря, он сумел понять, что русскому народу для нормальной жизни необходимо подвижничество и служение, бескорыстие и отзывчивость, а не жестокие и сокрушительные ломки. Он выбрал путь русского народного консерватора и прошел этот путь до конца.
К тому же русский консерватизм, как и литературный консерватизм самого Солженицына, как не раз отмечалось, всегда открыт для нового. Разве сам роман "Красное колесо" не пример консервативного авангарда, где умело используется и документальная хроника и киномонтаж, и так называемые конспективные "обзорные" главы? Разве это не новаторство в русском традиционном романе? Конечно, можно назвать и его предшественников, того же Евгения Замятина или Джона Дос-Пассоса. Но я бы назвал ещё одного, чье влияние на творчество Александра Солженицына несомненно, это — Михаила Шолохова. И кстати, не только "тиходонские" следы можно нащупать в романах и повестях Солженицына. Им бы и быть близкими друг другу, увы, судьба развела. Жаль. Но так часто бывало в русской литературе. Примем как должное. Вспомнив хотя бы отношения Толстого и Тургенева, Достоевского и Гоголя, Маяковского и Есенина. Примиряет всех сама Россия, сама русская литература, которую, кстати, не в пример многим другим, Александр Исаевич знает блестяще.
Последние годы раскрылся Солженицын и как тонкий и вдумчивый критик. Почитайте его "Литературную коллекцию", его рецензии — одну за другой, он блестяще чувствует любой текст, он умело анализирует не только прозу, но и поэзию. Его критические статьи полезно читать молодым литераторам — вот она, настоящая школа литературного мастерства. Я жду не дождусь отдельно вышедшей книги всех его критических трудов по современной литературе. От поэзии Галича до прозы Леонова. Как критик он всегда подчеркнуто независим и внимателен. И у него просто нет общих слов, ни к чему не обязывающих предложений.
Несомненная зоркость ума и опять же, возвращаясь к главному, взгляд глубоко народный, русский взгляд на прочитанное. Это как бы книги ХХ века, написанные самыми разными писателями, где и знаменитый Иосиф Бродский, и менее известный Феликс Светов, и ушедшие в прошлое наши писатели начала века Иван Шмелев или Борис Пильняк, книги, прочитанные самим русским народом. Народный взгляд, народная мудрость, народная и суровость ко всему неприемлемому.
Нравятся мне всегда и заголовки Солженицына. Всё из того же народного неуменьшающегося запаса. К примеру, его недавний ответ своим нынешним либеральным очернителям — "Потёмщики света не ищут". То ли народная поговорка, то ли сам писатель уже складывает свои пословицы, и всегда в самую точку.
А что до самих новых нападчиков и скоростных обличителей, то на все случаи жизни писатель сам же и ответил: "Кто прочёл мои книги — всем их совокупным духовным уровнем, тоном и содержанием заранее защищены от прилипания клевет…".
Пусть со всем старанием потёмщики роются в своей темноте, отыскивая новые пятна в русском народе. Как ещё можно сегодня напомнить миру о приближающемся 11 декабря юбилее русского классика? Иначе они не могут, а других на наше телевидение и в наши массовые СМИ не допускают. Значит, есть ещё в нас тот свет, которого они боятся. Есть этот свет и в творчестве, и в самой жизни Александра Исаевича Солженицына. Не случайно же Александр Солженицын оказался из тех писателей, что не дают никак опустить планку русской литературы как можно ниже, не дают миру забыть о ней. Пока жив Солженицын и его писательское слово, никто не может сказать, что писатель в России — дело частное. Некое хобби или некий бизнес для определенных людей. Нет, нет и нет. Русский писатель по-прежнему в центре внимания, ибо его слово необходимо его народу!
Дай Бог Александру Солженицыну новых книг и новых откровений. Дай Бог здоровья и многих лет жизни. От души поздравляю с юбилеем!
Игорь ШАФАРЕВИЧ ДОЛГИЕ ЛЕТА!
На собственном примере я хорошо чувствую, что подобное пожелание в наши годы не сулит особенно сладкого блага: прожить подольше далеко не в самой привлекательной части жизни.
Да, это так, но только если нет в груди духа, поднимающего над тяготами жизни, позволяющего не только их не страшиться, но смотреть на них откуда-то сверху. Но именно этот дух был главной чертой юбиляра с тех пор, как мы все его знаем: от его первых рассказов до последних книг. Во всех них он разгибался и освобождался от самых жестких пут, сковывающих мышление современного человека.
Поэтому я смело желаю Александру Исаевичу: ДОЛГИЕ ЛЕТА!
Александр БОБРОВ МУЗА НА РАСПУТЬЕ
"Поэзия в конце концов прекрасная
вещь — надо с этим согласиться..."
Федор ТЮТЧЕВ
В преддверие 200-летнего юбилея великого поэта и философа Тютчева в издательстве "Русь"-"Олимп" вышел альманах "Поэтический Олимп".
Сначала о названии, которое может кому-то показаться выспренним — "Поэтический Олимп". Откуда оно?
В Англии есть такая расхожая театральная шутка: "Гамлет — это вершина горы, склоны которой усеяны трупами актеров и режиссеров". Про мифический Олимп тем более можно иносказать, что это гора, которая усеяна трупами поэтов, критиков, издателей и редакторов. Тем не менее, мы выбрали для названия поэтического альманаха именно это высокое название, совпадающее с названием издательства, поскольку поэзия — это не столько олимпийская слава и взгляд свысока, сколько вечное восхождение, может быть, особенно трудное в наше время.
На Международной книжной ярмарке в Лейпциге, которая в последние годы совпадает с почти не отмечаемым у нас Всемирным днем поэзии — 21 марта по решению ЮНЕСКО, ко мне на стенде правительства Москвы подошел директор издательства "Олимп" Михаил Каминский и сказал: "Все-таки скучно без поэзии! Давай выпустим альманах наподобие "Дня поэзии", только составь с условием, что авторы закажут хоть по 5 экземпляров по себестоимости". Я согласился и предложил посвятить его 200-летию поэта и мыслителя Федора Тютчева и выпустить оперативно. "Конечно,— к Московской ярмарке в сентябре!". Слово было сказано и, как видит читатель, быстро претворилось в дело.
