Юрий Мухин - Отцы-командиры Часть I
Вторая причина, по которой мемуарист искажает факты — это или исполнение им политического заказа или если автор обосновывает какую-то свою идею. При этом, правда, вранья почти не бывает, просто автор говорит не все, а только то, что соответствует его линии. Было время, к примеру, когда все мемуаристы писали о выдающейся роли партии и политруков, теперь время забрасывать их грязью. Не устоял перед этим и Александр Захарович — десятилетия перестройки дали о себе знать. К этому не всегда можно относиться терпимо, но всегда нужно понимать, что автор живет не в вакууме, и редкий человек способен игнорировать то, что вещают СМИ и о чем болтает толпа.
У Лебединцева есть и еще один недостаток, характерный чуть ли не для 100% русских ветеранов: они, согласно русскому мировоззрению, пишут так, чтобы читатели их пожалели, то есть чаще рассказывают не о своих подвигах, а о своих потерях, начисто забывают все достоинства того времени и раздувают все недостатки, чтобы мы переполнились сочувствием к их тяжелой жизни. С этим тоже практически ничего нельзя поделать, но обязательно надо учитывать.
И наконец, что очень ценно, — мемуаристы вспоминают массу фактов, которые не имеют непосредственного отношения ни к ним лично, ни к отстаиваемым ими идеям. В этом случае ветерану легче сказать правду, нежели соврать. Ведь вранье — это работа, вранье нужно выдумать, да еще и так, чтобы оно не противоречило другим фактам, а правду нужно просто вспомнить. Хотя бывает и чистосердечное вранье, о котором юристы говорят: "Врет, как свидетель", - но к Лебединцеву, думаю, это не относится. У него цепкая память на детали бывшего полкового разведчика и опытного штабиста. Поэтому, думаю, что в подавляющем числе описанных Александром Захаровичем случаев все было так, как он и написал. А написал он то, о чем следовало бы написать уже давно.
Обо мне говорят, что я жесток к тем, кого критикую. На самом деле это не так, поскольку критикую мнение человека, а не его самого. А данный случай особый. Александр Захарович мне лично глубоко симпатичен, тем более, что его судьба похожа на судьбу моего отца. Правда, мой отец не собирался служить в армии ни до войны, ни после нее, но попал на фронт с самых первых дней, воевал и просто в пехоте, и сапером в стрелковой дивизии и полку, был четыре раза ранен, но до Победы дожил. Мой отец не написал воспоминаний, и тут есть и моя вина — я мог бы ему помочь, да поздно спохватился. Работая совместно с А.З. Лебединцевым, я в какой-то мере пытаюсь загладить эту свою вину перед своим отцом.
Часть I.
Жизнь до и во время войны
Глава 1.
Детство и юность
Любая кривая короче той прямой, на которой стоит начальник.
Солдатская мудрость
Родился я 18 сентября 1922 года в станице Исправной Баталпашинского отдела Кубанской казачьей области. Заселяться казаками «Кавказской Линии» она начала в 1856 году. Мои предки были выходцами из Моздока. Так об этом рассказывала бабушка по отцовской линии, которую привезли в эти края девочкой. Она еще помнила рассказы приходивших на Кубань на заработки косарей, поведавших о том, что царь в России крестьянам «волю объявил». В 1956 году я окончил курс наук Военной академии имени М.В. Фрунзе и это совпало со столетним юбилеем станицы. Проходило это торжество весьма скромно в те все еще бедные послевоенные годы. Единственное, чем я смог ознаменовать это событие, было то, что я нашел нашу хату, построенную сто лет назад, и успел ее сфотографировать на память потомкам. Сколько раз за столетие перекрывали соломенную крышу, установить было невозможно, но первозданный ее вид был таким же, как и век назад.
Истоки реки Кубань и ее притоков Большой и Малый Зеленчук начинаются с вечных ледников Главного Кавказского хребта недалеко от высочайшего горного массива Эльбруса. Перпендикулярно главному хребту на север отходят отроги гор, постепенно снижаясь и переходя в равнину На берегах рек в горах селились преимущественно горцы-мусульмане, занимавшиеся в основном скотоводством, а севернее на равнинных плато располагались казачьи станицы и хутора.
Коренными народностями здесь были карачаевцы, черкесы, абазины и ногайцы, хотя позднее появилось несколько греческих поселений. Русское население было перемешано с выходцами из Украины еще со времен Екатерины Великой. За многие годы совместного проживания русский и украинский языки так сильно смешались, что нашу речь в шутку стали именовать «перевертнем» В дореволюционные годы антагонизм между русскоязычным и коренным населением частично проявлялся в виде грабежей на дорогах, в которых были повинными обе стороны. Мой дед по линии отца — Кондрат, возвращаясь с базара, был убит на дороге с целью грабежа. Первоначально обнаружили его коней в одном из аулов, а через год, во время вспашки, был обнаружен и труп в борозде Виновных, конечно, не нашли.
Жители станиц занимались главным образом хлебопашеством и одновременно животноводством на горных пастбищах, выращивали на полях пшеницу, кукурузу, подсолнечник, гречиху, просо, ячмень, овес и другие злаки. Хорошо вызревали корнеплоды (картофель, свекла) и тыквы. На приусадебных огородах росли огурцы, помидоры, капуста и прочие овощи. Животноводство было тоже многоотраслевым: лошади, крупный рогатый скот, овцы, козы, домашняя птица. Природные условия были хорошие, так как близость гор благоприятствует регулярным осадкам, однако нередко бывал и градобой. На приусадебных участках произрастали практически все фруктовые деревья. В ближайших горных отрогах, покрытых лесными массивами, было много калины, кизила, терна, малины, грибов и черемши. В реках и прудах вылавливали форель, усачей, голавлей и другую рыбу горных водоемов. Лесные массивы обеспечивали население строительными материалами и долгие годы топливом.
Обрабатываемые земельные наделы выделялись только на мужское казачье население независимо от возраста Иногородние жители не получали землю, а арендовали ее у безлошадных и нерадивых казаков или у правления станичного атамана. Согласно веками сложившейся казачьей общности и укладу, оброке них не взимался. Все выращенное оставалось собственностью хозяина, но за это казак обязан был содержать строевого коня, седло, всю походную амуницию всадника на случай призыва на службу, на войну и на учебные сборы
Следует отметить, что натуральность хозяйства проявлялась и в том, что многое из производимого шло в переработку внутри самого двора. Все хозяйства высаживали коноплю, мочили ее, сушили, теребили, потом пряли и ткали полотно для нижнего и постельного белья. Шерсть овец также прялась и шла на сукно, вязание платков и шалей для женщин и чулок на всю семью. Из нее изготовлялись валенки, бурки и кошма. Шкуры животных шли на выделку кож и овчин. Почти всеми этими промыслами занимались иногородние. Они были мастерами на все руки и порой жили богаче, чем казаки, бесплатно владевшие землей. Из иногородних состояли артели строителей, кровельщиков, стекольщиков, плотников, портных. Они также были машинистами, мельниками, масло — и сыроделами. Профессии передавались из рода в род. Когда я в последние годы жизни матери поинтересовался у нее, а что же умели делать казаки, то она ответила: «На коне джигитовать, лозу на скаку шашкой рубить, землю пахать, сено косить, за скотом ухаживать». На первый взгляд и это не мало, но все это умели делать и иногородние мужчины, но, кроме того, они ведь были и хорошими мастеровыми...
Считалось обязательным казачонку хоть две зимы походить в школу, чтобы умел со службы написать письмо родным. Девочкам из казачьих семей посещать школу было излишним. Их уделом было ведение хозяйства и присмотр за младшими детьми. Дети иногородних семей посещали церковно-приходскую школу, и в ней учились и девчонки из их семей, хотя обучение в этой школе было для всех платным.
Десятилетиями сложившийся быт казачьих станиц оставался неизменным, так как далее базара на удаление 50–60 верст никто не выезжал. Если служивый попадал в свой полк, то и там, кроме казармы да летних лагерей, ничего не видел. Все семьи жили примитивно, замкнуто и совершенно не стремились улучшать свою жизнь и быт нововведениями. Только в начале двадцатого столетия наиболее зажиточные хозяева в складчину или на паях начали строить на реке мельницы, покупать паромолотилки, строить маслодельни и сыроварни. Выделка кож, валяной обуви производилась кустарями-иногородними. Механиками, кочегарами и мастерами тоже обычно были представители иногородних. Казак скорее мог выбиться в унтер-офицеры на службе, чем овладеть мало-мальски сложной профессией мастерового.
Так жили мои земляки десятилетиями. Участвовали в войнах, трудились на полях и фермах. Напивались на свадьбах и во время праздников, были участниками кулачных боев на Масленицу. В полемику не вступали, учиться не хотели, довольствовались тем, что имели. Состояние хозяйства зависело не столько от ума, сколько от усердия в поле, на ферме и приусадебном хозяйстве. Семьи были многодетными. Считалось удачным, если было больше мальчишек, так как земельный надел нарезался на двор из расчета числа мужского пола в хозяйстве. После женитьбы сына отец не спешил отделять молодых на собственное «дело», а придерживал в своем дворе, обучая сына и сноху «уму-разуму». Это приумножало доход общего хозяйства. Именно такие хозяйства после революции в стране стали именоваться кулацкими. Как правило, в таких семьях присмотр за детьми осуществляли бабушки, а снохи трудились в поле или на кошарах от зари до зари, зимой и летом.
