Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
В конце мая, несмотря на груз сохранявшихся двусторонних проблем, сильные сомнения и личное внутреннее недоверие к Германии со стороны Муссолини и Чиано, итальянцы подписали с немцами Стальной пакт 117. Германия и Италия формально становились союзниками. Пакт состоял из семи статей и секретного дополнительного протокола. Уже в преамбуле к основному тексту объявлялось о незыблемости «на все времена» границы между двумя странами. Определяющей была 3-я статья пакта, в которой говорилось, что в случае вооруженного конфликта кого-либо из участников с третьей стороной, другая договаривающаяся держава окажет военную помощь союзнику. При этом не уточнялось, кто будет зачинщиком конфликта. То есть помощь оказывалась даже в случае агрессии, которую могли предпринять Германия или Италия против третьей страны. Участники пакта пристегивались, таким образом, к будущим военным авантюрам друг друга. Для Италии это было гораздо опаснее, поскольку через новый союз она могла быть вовлечена в общеевропейскую войну помимо своей воли. Правда, на предшествовавших заключению союза переговорах Чиано специально оговаривал, что Италия желает сохранить мирные отношения с Англией и вообще не хотела бы воевать в течение как минимум трех лет 118. Риббентроп обещал учесть итальянские пожелания, но в тексте пакта эти моменты никак отражены не были. Шансов избежать участия в европейской войне у Италии практически не оставалось. Разве что воспользоваться лазейкой о необходимости взаимных консультаций перед началом военных действий и повторить опыт 1914 года, когда на начальном этапе войны Италия объявила о своем нейтралитете, сославшись на то, что с ней не проконсультировались. Что касается секретного протокола, то он обязывал Германию и Италию создать специальные комиссии по военным вопросам и координировать военные экономики двух стран, а также вести совместную пропаганду, направленную против вероятных противников.
Интересно, что в то самое время, когда Муссолини пытался оговорить с Германией сохранение мира и дружбы с Англией в случае германо-английской войны, на Британских островах появился план упреждающей войны с Италией. Он предусматривал немедленное нанесение удара по итальянскому флоту в случае начала боевых действий с Германией. Инициировали и разрабатывали его в английском Адмиралтействе. Адмиралы предполагали таким шагом сразу же лишить Германию союзницы и заставить перебросить часть своих сил на южное направление. Но Первый морской лорд Роджер Бэкхауз, главный сторонник превентивного удара по итальянскому флоту, вскоре умер, а сменивший его в июле 1939 года адмирал Дадли Паунд выступил против такого плана 119. Он считал, что Англия не может сконцентрировать достаточное для разгрома итальянского флота количество кораблей в Средиземном море, поскольку оставит тогда беззащитными перед угрозой японского нападения свои тихоокеанские владения. Британский флот уже не мог, как раньше, одновременно доминировать во всех уголках земного шара. Приходилось распылять силы между защитой собственно Британии и ее Империи.
Стальной пакт окончательно определил расстановку сил в случае возникновения большой войны в Европе. Основное противостояние наметилось между Англией и Германией. К ним, как к лидерам враждебных блоков, примыкали более слабые союзники — соответственно, Франция и Италия. Правда, Муссолини с неизменной напыщенностью всюду заявлял, что с Францией он справится и без помощи Германии, но это были пустые слова. Гитлер, не желая лишний раз травмировать чувства своего союзника, делал вид, что охотно верит подобным заявлениям дуче, но строил свои дальнейшие планы с учетом того, что воевать в союзе с Италией придется против двух главных Западных демократий. Разница в политике Германии и Англии весной-летом 1939 года состояла в том, что Гитлер точно знал, чего он добивается, тогда как Чемберлен абстрактно выступал за сохранение европейского мира и поддержание статус-кво. Однако ситуация в Европе постоянно менялась, и никакого статус-кво не существовало в принципе. Гитлер последовательно шел к своим целям, а Чемберлен действовал необдуманно и импульсивно, нарушая вековые традиции британской политики и раздавая направо и налево британские гарантии.
За его гарантиями в любом случае ничего не стояло. Реально Англия никак не могла помочь тем странам, которым она их предоставляла. Даже в случае Польши, которая с апреля 1939 года виделась большинству европейских политиков следующей жертвой Германии. Своими гарантиями Чемберлен думал остановить Гитлера, убедить его в том, что Англия будет воевать на стороне очередного объекта германской агрессии и тем самым сдержать его. Возможно, Чемберлен помнил упреки в том, что твердое заявление Британии о готовности сражаться остановило бы Германию в июле 1914 года и предотвратило бы Первую мировую войну. О таком мотиве позже вспоминал Галифакс 120. Но ситуация была совершенно иной. Да и фюрер уже не боялся. После ликвидации Чехословакии, прошедшей без каких-либо последствий, все в Германии были убеждены, что «ни один британский солдат не будет мобилизован в случае германо-польского конфликта» 121. Немцев не напугал даже ограниченный английский призыв в армию, который прошел в апреле и позволил несколько увеличить численность сухопутных сил Британии — беспрецедентный для страны шаг в условиях мирного времени.
Надо сказать, что ко времени подписания Стального пакта на карте Европы произошло еще одно изменение. 24 марта 1939 года литовская Клайпеда снова стала немецким Мемелем. Эта акция прошла без особых осложнений. Мемель, крупный торговый порт на Балтийском море, был основан рыцарями Тевтонского ордена еще в XIII веке и до окончания Первой мировой войны всегда принадлежал немцам. Затем город стал предметом борьбы между Литвой и Антантой (Англией и Францией), которая передала его под управление Лиги Наций. В 1924 году литовцы добились вхождения Мемельского края в состав своего государства, но по национальному составу, языку и культуре город, несмотря на все попытки Литвы ассимилировать его население, продолжал оставаться немецким. Гитлер никогда не скрывал своих планов вернуть Мемель в состав Германии, а после того как Англия и Франция согласились на передачу Судетской области Рейху, у них не осталось веских оснований возражать против аналогичного решения проблемы Мемеля. Единожды отдав приоритет праву наций на самоопределение, англичане и французы развязали Гитлеру руки в перекраивании европейских границ. Нацисты, естественно, каждый раз этим пользовались. «Самоопределение народов, которое после мировой войны должно было лечь в основу формирования новых европейских границ, — заявил глава мемельских нацистов Эрнст Нойманн, выступая в местном ландтаге 15 марта, — было грубо нарушено отторжением территории Мемеля от Германского рейха... Предоставленный Мемелю автономный статут, текст которого предполагал соблюдение традиционных прав и культуры местных жителей, постоянно нарушался литовским правительством по самым основным положениям... Все, абсолютно все было направлено на разрушение германской расы, на ликвидацию ее прав и экономическое разорение» 122.
Тактика нацистов осталась прежней, уже опробованной в Австрии и Чехословакии — создание местных отделений НСДАП, требования о «воссоединении» с Германией и подрывная работа. «Мы (литовцы), чтобы устранить всякий повод к недовольству немцев, пошли им навстречу во всем и даже больше, — жаловался в начале марта 1939 года литовский посланник в Берлине Казис Скирпа советскому полпреду А. Ф. Мерекалову. — В Мемельской области немцы полные хозяева, имеют свои охранные и штурмовые отряды и т. д. Что мы можем сделать, такая маленькая страна, после мюнхенской истории мы должны быть готовы ко всему» 123. Литовцы, как до них австрийцы и чехи, пробовали запрещать деятельность прогерманских организаций, арестовывать их лидеров. Тогда немецкие газеты начинали трубить о преследованиях немцев в Мемельланде, и на помощь «притесняемому» населению приходили набравшиеся опыта в таких вопросах дипломаты Третьего рейха со своими угрозами и ультиматумами. Все шло по хорошо отработанной схеме. 20 марта Риббентроп принял министра иностранных дел Литвы Юозаса Урбшиса и объяснил ему, что дальнейшие события могут развиваться по двум сценариям: «первый стал бы дружественным урегулированием». При таком решении «проблемы, которые терзают германо-литовские отношения, исчезнут раз и навсегда». Если же Литва не согласится на такой вариант и упустит время, пригрозил Риббентроп, он не знает, что последует. Литовцам должно быть понятно, что «если в Мемеле вспыхнет восстание и начнется стрельба, Германия не сможет спокойно наблюдать за этим. Фюрер будет действовать молниеносно, и ситуация выскользнет из рук политиков и будет решаться военными методами» 124.
