Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Ответ Вильсону («вторая нота Германии», как его часто называют) был послан 12 октября после консультаций кабинета с армейским руководством. Его подписал вместо канцлера статс-секретарь по иностранным делам Зольф. (Формально переписку вели не президент и канцлер, а от их лица министры иностранных дел Зольф и Лансинг.) Князь Макс занимался в это время выяснением отношений с рейхстагом, где социал-демократы требовали его отставки. Накануне французы опубликовали одно из старых (февраль 1918 года) писем Макса, адресованное князю Гогенлоэ, в котором автор высказывался в резких выражениях по поводу пацифистских взглядов своего адресата. Это дало социал-демократам основание усомниться в искренности канцлера. Трудно сказать, чего хотели добиться французы, публикуя это письмо, но внутренний кризис в Германии чуть было не разразился. Макс, правда, смог объясниться и сохранить пост канцлера. Новое письмо Вильсону начиналось с утверждения о том, что Германия принимает все изложенные 8 января условия американского президента, а также последующие дополнения к ним. В последнем абзаце послания говорилось, что кандидатура канцлера была поддержана абсолютным большинством депутатов рейхстага и он говорит «от имени германского правительства и германского народа». Это были обязательные части, содержавшие ответы на вопросы президента. Их ожидали, и немцы не могли обойти их стороной. Но главное в германском послании, его «изюминка», содержалось в двух средних абзацах. Во-первых, по настоянию армейского руководства в письме упоминалось о том, что германское правительство ожидает, чтобы правительства стран Антанты также приняли программу Вильсона. Этим пунктом Людендорф пытался подстраховаться от неожиданностей со стороны союзников США. Но самое интересное было в третьем абзаце. Там подтверждалась готовность эвакуировать войска с занимаемых территорий других стран, и президенту предлагалось созвать смешанную комиссию, которая рассмотрела бы детали вывода армии.
Подвох, содержавшийся в последнем предложении, был очевиден. Непонятно, на что рассчитывали немцы, прося Вильсона собрать «смешанную комиссию»? Разве что на неопытность и благие намерения американского президента. Смысл германского плана заключался в том, чтобы под аккомпанемент обсуждений и споров в комиссии получить возможность спокойно вывести армию из-под ударов, перегруппировать ее и занять выгодные для дальнейшего противостояния позиции. Война затянулась бы, а там, глядишь, и условия перемирия стали бы совсем другими. Хитрость, однако, не удалась. 14 октября последовал американский ответ, где говорилось, что «никакое решение не может быть одобрено правительством Соединенных Штатов, если только оно не обеспечивает и не гарантирует упрочения нынешнего военного превосходства армий Соединенных Штатов и их Союзников на суше». Поэтому американцы предлагали обсуждать вопросы вывода германских войск и военные аспекты перемирия с командующими союзных армий 119. Вильсон прикрывал последнюю лазейку для Верховного командования германской армии. В довершение всего президент обвинял германскую монархию в агрессивной сущности и предлагал немецкому народу «изменить это», то есть фактически призывал к отмене монархии. Понятно, почему Макс Баденский назвал это послание «ужасным документом», не оставлявшим ничего от той посреднической миссии, которую «провозгласил президент уже после вступления Америки в войну» 120.
Зато Союзники могли теперь успокоиться. Президент отдавал инициативу в руки военных. Лондонская The Times в редакционной статье от 16 октября с удовлетворением отмечала, что ответ Вильсона «ставил точку на идее дискуссии вокруг условий перемирия, а это — все, что требовалось» 121. Более того, Вильсон предоставлял возможность Антанте затронуть еще один важный вопрос, который был полностью обойден в «Четырнадцати пунктах» и дальнейших дополнениях — вопрос о германском флоте. В письме президента затрагивались вопросы жестокости действий Германии, как на суше, так и на море. На суше немцы часто опустошали местность, которую покидали их войска, увозя с собой все ценное имущество и взрывая железные дороги и оставляемые производственные мощности. На море германские подводные лодки, в противовес английской политике блокады, давно вели тотальную войну против всех судов противника, включая торговые и пассажирские. В новом письме президент предупреждал, что пока это не прекратится, Союзники не станут говорить с Германией о перемирии.
Проблема германского флота волновала больше всех английское Адмиралтейство, что было понятно, учитывая довоенную гонку военно-морских вооружений между Англией и Германией. То, чего английским адмиралам не удалось сделать во время единственного крупного морского сражения в годы войны у берегов Ютландии в мае-июне 1916 года, они задумали достичь путем добавления морских требований к условиям перемирия. Вначале речь шла только о германских подлодках. Это было естественно, поскольку от их действий Союзники несли огромные потери. Правда, к октябрю 1918 года подводный флот Германии существенно снизил свою активность. Если в апреле 1917 года немецкие подлодки пустили ко дну торговые суда противников и нейтралов общим тоннажем 850 тысяч тонн, то в августе 1918 года эта цифра составила 280 тысяч тонн, а в октябре упала до 120 тысяч тонн 122. В подавляющем большинстве это были торговые суда, но 12 октября, буквально накануне появления второй ноты Вильсона, немцы подставились, зачем-то потопив пассажирский пароход Leinster, курсировавший между Англией и Ирландией. Погибли 450 пассажиров, среди которых оказались и американцы. Вильсон не на шутку разозлился, а британское Адмиралтейство получило отличный повод увеличить свои требования.
19 октября на заседании английского кабинета, рассматривавшего условия перемирия, пожаловал Первый морской лорд адмирал Уимисс и объявил о требованиях Адмиралтейства и командующего Большим флотом адмирала Битти. Последний требовал сдачи практически всего германского флота во главе с его флагманом, супердредноутом «Баден». Адмиралтейство требовало чуть меньше, и это, по мнению Уимисса, должно было убедить кабинет в умеренности требований морского ведомства. Кабинет был шокирован требованиями адмиралов. В начале октября в Париже Союзники говорили о сдаче Германией 60 подводных лодок. И все. Ее надводный флот должен был вернуться в домашние порты и оставаться там под наблюдением Союзников. Теперь британским адмиралам хотелось воспользоваться моментом и получить гораздо больше. «Это же означает униженную капитуляцию», — только и смог произнести Ллойд Джордж. Уимисс подтвердил. «Только нация, разбитая в пух и прах, согласится на такие требования», — возразил премьер-министр 123. Ллойд Джорджа поддержал британский главнокомандующий фельдмаршал Хейг, опасавшийся, что слишком жесткие морские требования заставят немцев отвергнуть все условия в целом. С этого момента начались дебаты, сначала только в английском кабинете, а затем и с участием Союзников, относительно требований британских адмиралов. Против чересчур завышенных требований выступали практически все, но Адмиралтейство упорно стояло на своем. Уимисс доказывал оппонентам, что флот противника за годы войны стал гораздо мощнее. Германия вступила в войну с 13 дредноутами, убеждал он сомневающихся, а сейчас, включая заложенные на верфях, у нее их уже 25. Такая же ситуация наблюдается и с другими типами кораблей. Германский флот будет оставаться постоянной угрозой для мира 124. В ответ британские адмиралы слышали со всех сторон, что войска не поймут, почему им надо будет сражаться и дальше лишь за то, чтобы лишить Германию флота, если немцы отвергнут такие требования. «Вам осталось только потребовать у кайзера его последние брюки», — негодовал Клемансо 125. Англичане настаивали уже не на интернировании, как вначале, а на передаче им германского флота. «Что намерены сделать Союзники с теми кораблями, которые они отнимут у Германии?» — поинтересовался полковник Хауз. «Они их поделят. Можете их утопить, если хотите», — неуверенно ответил Ллойд Джордж, явно уставший от домогательств своего Адмиралтейства 126. Британских адмиралов с оговорками поддерживали только их французские коллеги. Даже американский адмирал Бенсон, выполняя инструкцию своего президента, выступал против.
