Эксперт Эксперт - Эксперт № 35 (2014)
— Вопрос звучит несколько провокационно. Я скажу так: процентная политика ЦБ РФ в нынешнем году является достаточно проциклической, она тормозит инвестиции — последний резерв оживления экономики. Два предыдущих источника роста — экспорт и потребление — уже исчерпаны.
— А какие контрциклические меры экономической политики были бы сейчас уместны?
— Нужно открыть закрома Центрального банка. Начать печатать деньги и финансировать за счет них долгосрочные инвестпроекты.
— Крайне неожиданно звучат эти слова в устах старожила гайдаровской команды, приоритетом которой всегда считалась макроэкономическая стабильность.
— Сейчас угроза рецессии больше, чем угроза инфляции. Кроме того, нам надо развивать инфраструктуру — автодороги, железные дороги, региональную авиацию. Без этой базы никакого устойчивого экономического роста нам не добиться.
— Двумя руками «за». Но дьявол, как всегда, кроется в деталях. Если ВСМ Москва—Санкт-Петербург явно нужна, то необходимость железнодорожной трассы Якутск—Магадан уже куда менее очевидна. У нас отсутствует институт комплексной экспертизы инфраструктурных проектов, а без него мы рискуем закопать в землю эмиссионные деньги.
— Без всякой экспертизы понятно, что трасса Якутск— Магадан будет очень дорогой и неэффективной.
— А вот глава РЖД Владимир Якунин так не считает. К тому же эта дорога значится в утвержденной правительством «Стратегии развития железнодорожного транспорта на период до 2030 года».
— Магадан прекрасно снабжается по морю, население Колымы немногочисленно и не в состоянии обеспечить хоть сколько-нибудь значимый пассажиропоток. Я не предвижу и большого роста экономической активности в этом регионе.
— Но есть и менее очевидные примеры инфраструктурных проектов, которые требуют всесторонней экспертизы.
— Конечно. Скажем, есть альтернатива ВСМ Москва—Казань — это высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва—Краснодар, с потенциальными выходами на Адлер и Севастополь. На мой взгляд, этот так называемый южный ход гораздо эффективнее казанской трассы. Такая дорога дала бы колоссальный импульс роста для экономики воронежско-елецкой и ростовско-краснодарской агломераций. В то время как между Нижним Новгородом и Казанью и дальше до Екатеринбурга нет сопоставимых очагов экономической активности.
— А можно ли надежно прогнозировать потоки пассажиров и грузов по новой инфраструктуре?
— Редко когда такие прогнозы сбываются. Когда запускали «Сапсан», пассажиропоток между Москвой и Питером был сильно недооценен. Дело в том, что новая инфраструктура не просто перераспределяет имеющиеся, но и создает новые потоки людей и грузов, генерирует новую экономическую активность и повышает мобильность населения. Предвосхитить и количественно оценить такие эффекты способны лишь очень профессиональные экономгеографы и социологи.
— С экономгеографами у нас, похоже, не меньшая пустота, чем экономическая пустота между Нижним и Казанью.
— В противном случае все наши инфраструктурные решения будут суммой векторов лоббистских усилий заинтересованных групп. Так, сегодня решения о реконструкции и строительстве новых аэропортов принимаются или, точнее, пробиваются губернаторами пропорционально их лоббистской мощи.
— И все же принципы экспертизы инфраструктурных проектов хотя бы более или менее понятны. А вот правильно организовать эмиссию — это, на мой взгляд, куда более сложная задача. За двадцать с лишним лет политики «денежного зажима» специалистов вообще не осталось.
— В Центральном банке есть прекрасная модель для макропрогнозирования, хорошие специалисты, так что это чисто технический вопрос. Один из каналов такой эмиссии — покупка ЦБ облигаций ВЭБа, выпущенных для финансирования конкретных проектов. Инфляционный эффект от этого будет очень небольшой, и, самое главное, эти деньги точно не попадут на валютный рынок, так как в рамках проектного финансирования их прохождение заранее строго прописано по направлениям.
— Значит, дело только за политической волей?
— В контексте нынешнего резкого сужения доступа российских банков и компаний на зарубежные рынки капитала сама жизнь нас подталкивает к такому решению. Альтернатива — сваливание в полномасштабную рецессию, то есть самоподдерживающееся сжатие экономической активности. Мне кажется, уже этой осенью политическое решение о кардинальной смене парадигмы денежно-кредитной политики будет принято.
— Далеко не факт. Даже кризис 2009 года ни на йоту не изменил денежную политику. Точнее, изменил: вместо эмиссии под покупку валюты ЦБ взял на вооружение концепцию инфляционного таргетирования, в рамках которой и обменный курс, и денежная масса не целевые, а побочные, эндогенные переменные.
— Кризис 2009 года — это был такой легкий испуг, на самом деле. К тому времени, когда лица, принимающие решения, готовы были осознать необходимость смены парадигмы, все уже рассосалось.
— По вашим ощущениям, сейчас будет другая ситуация?
— Совершенно! Жизнь под санкциями потребует нестандартных решений. Здесь есть тонкий момент: стоит ли Центральному банку использовать свои резервы на рефинансирование внешних долгов наших банков и корпораций, подобно тому как это было сделано осенью 2008 года. Я считаю, что, если нужна какая-то помощь, пускай Центральный банк помогает рублями, а компании сами решают вопрос покупки валюты на рынке для закрытия своих долгов. Не надо тратить валютные резервы на затыкание дыр.
— Шесть лет назад у решения рефинансировать международными резервами внешние долги рыночных игроков был серьезный мотив — избежать уступки иностранцам контроля над крупными корпорациями и банками. Сегодня вам такой риск кажется несущественным?
— В том-то и дело, что сегодня активы никуда не уйдут — степень обременения внешних займов акциями существенно меньше. Девальвация рубля в начале года и торможение в экономике привели к заметному улучшению платежного баланса, так что наши банки и компании вполне могут, не напрягая внутренний валютный баланс, купить валюту на рынке для обслуживания долга.
— Макроэкономически это разумно. Другое дело, что лоббистские силы могут опять воспроизвести «эскимо» 2008 года.
— Надо бережнее относиться к накопленным резервам. Такой подарок, как кратный рост цен на нефть в 2004–2008 годах, мы в ближайшее десятилетие вряд ли получим.
— Как вы вообще относитесь к институту бюджетных фондов, к «бюджетному правилу»?
— Весьма позитивно. Единственный упрек: надо было использовать накопленные средства Фонда национального благосостояния для капитализации пенсионной системы. Сегодня будущее нашей пенсионной системы выглядит совершенно незавидным. У нас опять произойдет то, что произошло в 1990-е годы: сжатие шкалы пенсий до уровня, близкого к прожиточному минимуму, никакой реальной дифференциации пенсий не будет. Сейчас на самом деле тоже ситуация неважная: человек мало работал — получает четыре тысячи, много — 12 тысяч. Ни та ни другая сумма не соответствует принципам социальной справедливости.
Перипетии лет минувших
— В одном из летних интервью «Эху Москвы» ваш соратник по московско-ленинградской экономической школе Андрей Илларионов хвастался, что именно он еще в начале 2001 года выдвинул идею создания стабилизационного фонда. Тогдашние премьер Касьянов и министры экономики и финансов Греф и Кудрин были категорически против, а президент Путин, по словам Илларионова, горячо поддержал идею и буквально заставил Кудрина в 2003 году принять решение о создании фонда с 1 января 2004 года. Насколько правдива эта версия событий?
— Илларионов был активным лоббистом идеи стабфонда, но основная заслуга в его создании все же принадлежит Алексею Кудрину.
— А вы с Илларионовым сейчас как-то общаетесь?
— Я очень редко вижусь с ним, да Андрей и нечасто бывает в России. Раньше у нас были хорошие отношения, но после той критики, которую развернул Илларионов в адрес Гайдара, мое отношение к нему изменилось. Он мог бы это делать при жизни Егора Тимуровича, никто не мешал. А сейчас столь жесткие и не во всем справедливые «наезды» на бывшего коллегу и соратника — это выходит за рамки приличий.
— В вашей вкусной мемуарной статье, посвященной истории московско-ленинградской экономической школы, старожилом ленинградского крыла которой вы являетесь, есть любопытный эпизод. На одном из семинаров школы в 1987 году Виталий Найшуль изложил концепцию приватизации с использованием ваучеров, которая вызвала категорически негативную реакцию Чубайса. Не вспомните, что не понравилось тогда Анатолию Борисовичу?
