Ларс Триер - Ларс фон Триер. Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом
Иногда нам приходилось идти на хитрость, чтобы заставить их сделать то, что нам было нужно. Мы давали им описание сцены, и они ставили свет так, как им было привычнее. Потом мы говорили, что все должно выглядеть иначе, все неправильно, придется переделывать. Это повторялось раз за разом, и многие просто выходили из себя. Мы работали с тем же осветителем, что и на «Картинах освобождения»: он время от времени подрабатывал на съемках игровых фильмов. Он все время хотел использовать голубой неоновый свет. Он считал, что так будет лучше, учитывая, что основной тон, проходящий через весь фильм, — желтый. А мне казалось, что это самое безобразное, что только можно придумать. Так что я все время убирал этот убийственный свет. Помню, как он вышел из себя и разбил лампы в знак протеста.
Время от времени продюсер вызывал нас на разбор полетов с целью примирения. Он полагал, что надо проговаривать проблемы вслух. Однако многие в съемочной группе считали, что мы аргументировали нашу точку зрения чересчур категорично.
Хочу вернуться к теме освещения и озвучки. В моей ранней короткометражке «Ноктюрн» мы использовали монохромный свет с сильными фильтрами, когда все полутона исчезают. Мы отправились в компанию, которая продает лампы, и нам рассказали о натриевых лампах, которые существуют в двух вариантах — высокого и низкого давления. Первые были полностью монохромными, вторые давали более широкий спектр передачи цветов. Так что мы использовали в фильме эти лампы вместо обычных прожекторов. Единственная проблема заключалась в том, что они боялись воды. Взрывались постоянно, потому что фильм от начала до конца пропитан водой. Общие планы снимались на чернобелую пленку, которая потом колорировалась, потому что мы не могли полностью осветить большие съемочные площадки одними натриевыми лампами. Но для всех крупных планов задействованы натриевые лампы. У них к тому же есть преимущество — можно использовать синий или какой-нибудь другой свет и достичь определенных цветовых эффектов, то есть модулировать желтый, добавляя к нему оттенки другого цвета. По-моему, в датском кинематографе никто не пытался так экспериментировать с освещением до того, как мы сняли «Преступный элемент». Это было интересно, но ужасно тяжело!
Здорово было, что результат этих экспериментов можно увидеть сразу. Натриевые лампы приглушали или полностью подавляли все другие цвета. Так что мы двигались по съемочной площадке в монохромном освещении. Незабываемое впечатление! Кроме того, во время съемок постоянно звучала музыка Вагнера, — весь звукоряд записывался потом отдельно. Это было круто!
Мы плавали в резиновой лодке по сточным водам. В подземелье было большое пустое помещение вроде запруды, которое мы хотели заполнить водой. Но вода туда вылилась из канализации, так что нам пришлось для начала отфильтровать дерьмо. Помню, что помогать снимать эти сцены согласились только мои старые друзья по киноинституту. Профессиональная съемочная группа сидела снаружи и загорала на солнышке. Оке Сандгерн, который учился вместе со мной в киноинституте, был помощником режиссера, Том Эллинг и еще кто-то из съемочной группы сидели внизу по уши в дерьме и снимали. Это было потрясающе. Сегодня такой натуры, которую мы использовали в фильме, уже почти не осталось.
В «Преступном элементе» ты создал гипнотическую атмосферу... Это ощущается с самого начала, например в сцене с умирающей лошадью или в видах Каира в прологе.
Да, это были очень странные, суггестивные кадры, среди прочего можно увидеть парашют, висящий за окном. Насколько я помню, эти кадры были засняты на восьмимиллиметровую пленку архитектором-гомосексу-алистом, который вскоре после этого умер от СПИДа. Да, «Преступный элемент» от начала до конца был безумным проектом.
Фильм называется «ТЫ Element of Crime* — с определенным артиклем. Ты вкладывал в это какой-то особый смысл?
Название отсылает к книге, которую написал Осборн, один из главных героев фильма. Книга называется «The Element of Crime», там выдвигается тезис, что преступление возникает в некой стихии, в определенном месте, своеобразном «очаге инфекции» для преступления, где оно, как бактерия, может расти и распространяться при определенной температуре и в определенной среде. Например, в жидкости. Точно так же преступление может возникнуть в некой среде, которая в данном случае представлена обстановкой фильма. «Преступный элемент» — это сама природа, которая повсюду вторгается и влияет на человеческую мораль.
В начале «Преступного элемента» мы слышим голос за кадром, который говорит: «Европа стала для тебя навязчивой идеей». «Преступный элемент» — это первая часть трилогии, которую продолжают «Эпидемия* и «Европа*. Однако ты, кажется, ставишь знак равенства между Европой и Германией.
Для датчанина все так и есть. Если поглядеть вниз на Европу, то первой в глаза бросается Германия. Если смотреть из Дании, то Германия — это то же самое, что Европа, хотя это и неверный взгляд. Ведь есть еще большая страна под названием Франция и еще одна, похожая на сапог, которая зовется Италией, но их с датского горизонта куда сложнее разглядеть.
В первой сцене фильма, которую можно рассматривать как своего рода пролог, египетский психиатр говорит главному герою Фишеру: «Ты не можешь вспомнить, войти в зону памяти», и поэтому, продолжает он, мы решили попробовать гипноз. Создается впечатление, что тебя интересуют сверхъестественные явления. В центральной сцене «Эпидемии» проводится весьма неожиданный гипнотический сеанс над молодой женщиной, а в «Европе» нас ведет сквозь события фильма гипнотический голос Макса фон Сюдова.
Да, на мой взгляд, гипноз — это страшно интересно, а кино — средство, наделенное гипнотическим эффектом.
Ты сам пробовал подвергнуться гипнозу?
Нет, но я пробовал внушение. Разумеется, я боюсь отдаться гипнозу, поскольку он заставляет человека потерять над собой контроль. Зато сам я как-то пытался гипнотизировать других.
Кого же? Своих актеров?
Да, с актерами я это проделывал неоднократно. В «Эпидемии» снимался чернокожий актер Майкл Гел-тинг, который играл пастора. (В «Королевстве» у него
тоже маленькая роль.) В одной из сцен фильма он должен был стоять в реке, почти по горло в воде, и произносить длинный монолог. Он очень волновался, что забудет свои реплики. Так что я загипнотизировал его, внушив ему, что стоять по горло в воде будет очень приятно и что контакт с водой поможет ему вспомнить текст. И это сработало. От гипноза ему стало легче, и он сыграл сцену без всяких затруднений.
Ты еще говорил, что Дрейер обычно гипнотизировал своих актеров.
Да, я знаю об этом от Баарда Ове, который играл одну из главных ролей в «Гертруде» и снимался у меня в «Королевстве». Дрейер обычно произносил литургию на неизвестном языке, который Баард Ове считал ивритом. И это вполне вероятно, поскольку Дрейер изучил иврит при работе над сценарием своего фильма об Иисусе . Кроме того, именно в «Гертруде» совершенно гипнотическое настроение. Восхитительная картина, которую в Дании терпеть не могли. Один из моих самых любимых фильмов.
«О чам эта история?» — спрашивает все тот же голос за кадром в начале «Преступного элемента». Так в чем же суть этой истории? О чем этот фильм, с твоей точки зрения?
«Преступный элемент» — это попытка создать современный фильм-нуар, но фильм-нуар в цвете. Что, по-моему, очень рискованно, так как все могло получиться излишне цветистым. Я пытался этого избежать за счет цветового решения и выбора места действия. Ведь действие происходит в Европе, где природа вот-вот возьмет верх.
То есть «Слово» (1955), лауреат главного приза Венецианского кинофестиваля.
Я давно не видел этого фильма, так что... О чем фильм? Ну, что я могу сказать... В нем есть криминальная интрига и пара неявных идей по поводу изменения личности...
Этот фильм по стилю и содержанию напоминает мне «Мистера Аркадина» Орсона Уэллса. Ты смотрел его ?
Нет.
Это один из малоизвестных фильмов Уэллса европейского периода. Он сам был продюсером картины, у него не хватало денег, чтобы ее закончить, и между делом он брался за роли в чужих фильмах, чтобы финансировать свой проект.
Фильм — своего рода «Гражданин Кейн» для бедных, где сам Уэллс играет главную роль властного и начисто лишенного совести мистера Аркадина, который нанимает частного детектива для разоблачения крупного мошенника — этим мошенником в итоге оказывается он сам. Фильм описывает расследование, которое ведет к неожиданной развязке и разоблачению, как в «Преступном элементе»-. Здесь происходит та же смена личности и перенос вины, что и в твоем фильме.
