Айрат Димиев - Классная Америка
Урок у него идет по следующему отлаженному плану. В самом начале он дает ученикам задание. Оно не сильно отличается у всех учителей школы и, как правило, заключается в том, ученики переписали определенные абзацы учебника к себе в тетрадки. Дав задание, мой коллега погружается в свой компьютер и не вылезает из него до самого конца урока, кроме как для того, чтобы дать пару раз дополнительные инструкции и прикрикнуть на нарушающих дисциплину.
В течение первого своего учебного года я раз двадцать наведывался к нему в класс во время урока по какому либо делу и неизменно заставал его за компьютером. Причем он пользовался не школьным компьютером, хотя тот и стоял рядом, а своим личным ноутбуком, который неизменно был подключен к интернету. При моем появлении он улыбался дежурной американской улыбкой и прикрывал крышечку ноутбука так, чтобы я не мог видеть, что на экране. Из этого следовало, что там все что угодно, но только не связанное с учебным процессом. Я строил различные предположения относительно того, чем он мог заниматься, начиная от операций в онлайне на фондовой бирже, кончая банальной порнографией или играми, но это так и осталось для меня загадкой. В любом случае мужик был очень далек от дел школьных.
Звездные войны на уроке химии
Должен заметить — все эти мои примеры из худшей школы. Давайте посмотрим, как обстоят дела в образцовом учебном заведении.
В школе, кроме меня, еще пять учителей химии, преподающих (вернее, преподававших до моего прихода) все возможные уровни этого предмета. По идее мы должны регулярно контактировать — обсуждать текущий материал и планы уроков на ближайшую перспективу. Директор школы требует, чтобы все учителя, ведущие один предмет, шли примерно в ногу. Поэтому в самом начале работы в этой школе я бегал за своими новыми коллегами, пытаясь призвать к обсуждению материала. Но мне никак не удавалось это сделать. Дальше общих слов дело не шло. Они упорно не хотели обсуждать это не только со мной, но и друг с другом. Где-то через месяц я наконец, понял, что каждый из них просто преподает то что хочет. Так им гораздо легче.
Я не очень переживал по поводу своих обычных классов. На них всем по большому счету наплевать. Но IВ-классы не давали мне покоя. Это визитная карточка школы, и поэтому они находятся под постоянным контролем администрации. Поэтому я беспокоился, что моя программа будет отличаться от той, что дает в своих классах мисс Гримм, ведущая тот же курс. Мисс Гримм — белая американка предпенсионного возраста. Имея огромный педагогический стаж, она слывет опытным педагогом. Будучи руководителем кафедры естественных дисциплин, держится она очень уверенно и разговаривает с коллегами достаточно надменно. Я сделал несколько попыток обсудить с ней учебную программу, но они не увенчались успехом по причине ее большой занятости. Единственное, что она сделала, — это взяла посмотреть одну из моих контрольных работ на рецензию. Свое заключение мисс Гримм сделала надменным и полным достоинства тоном, заявив, что мои задания слишком простые для IВ-класса. Я это проглотил и попросил ее контрольную посмотреть, каков же должен быть уровень требований. Свою контрольную она мне не показала. "Я очень сомневаюсь, — гордо заявила она мне, — что ваши студенты справятся с моей контрольной".
Я ходил за ней еще около месяца, пока наконец, не стал понимать, что коллега просто избегает разговора со мной на эту тему. Она категорически не хотела говорить мне, что конкретно преподает, какие дает задания и каковы критерии оценки знаний учеников. Потом я заметил, что она здорово отстает от утвержденной общешкольной программы. Так, например, она более двух месяцев сидела на вводной теме, которой по программе уделено менее двух недель. А чуть позже мне случайно попали в руки ее прошлогодние экзаменационные билеты. То, что я увидел, просто потрясло меня. В этих билетах не было никакой химии вообще. Там были какие-то околохимические вопросы, но только не сама химия как таковая. Человек, мало-мальски знакомый с предметом, никогда бы не составил таких вопросов.
Я заволновался. С одной стороны, я должен преподавать то же, что и она. С другой — преподавать эту ересь просто невозможно. Тогда я пошел к координатору IB-программы мистеру Мейллому и заявил, что объективно не могу преподавать то же, что и мисс Гримм. А потом добавил: "Мне кажется, она не до конца понимает тот предмет, что преподает". Он рассмеялся и ответил, что я не первый, от кого он это слышит, и разрешил мне преподавать по своему усмотрению без оглядки на других учителей. А очень скоро от кого-то из американских коллег я узнал, что мисс Гримм вообще не имеет химического образования. У нее всего лишь степень бакалавра то ли по географии, то ли еще по чему-то, столь же далекому от химии. И тут все стало на свои места.
Стараясь делать свою работу грамотно и честно, постепенно среди студентов я снискал авторитет как знающий свое дело учитель химии. Те из них, кто был заинтересован в предмете, старались попасть в мой класс. Остальных мисс Гримм вполне устраивала, так как, по их словам, в классе они ничего не делали, приятно проводя время. Я уже привык к такому положению вещей, как вдруг в этом году произошло интереснейшее событие, из чего стало ясно, что доля учеников, понимающих, что происходит на уроках химии, не так уж мала.
Бывшая выпускница нашей школы Alexandra Weise на страницах региональной газеты Houston Chronicle поделилась впечатлениями от уроков мисс Гримм. Автор не называет имени своего учителя, но из текста сразу становится ясно, про какого именно учителя химии данная статья. Статья называется А breakdown of teacher' s worth. Просто процитирую отдельные моменты.
"… Мы надолго запомним наши уроки химии в М.В. Lаmаr HS. Мы обсуждали политические вопросы, оттачивали свое мастерство в пародировании завучей школы, играли в игры и, наконец, мирно засыпали, когда действие дневной нормы антидепрессантов заканчивалось. Невероятно, как много химии мы могли бы выучить в течение нашего 90 минутного урока, если бы учитель действительно присутствовал в классе.
Не поймите меня неверно, учитель значился в наших расписаниях, но мы очень быстро поняли, сколь неоднозначно может быть это понятие. Профессионал, получающий зарплату за преподавание химии, занималась реальным обучением не более 13 минут в течение каждого урока. Если, конечно, чтение вслух ответов на вопросы домашнего задания может быть рассмотрено как учебный процесс…
… Каждый свой день она начинала с того, что исчезала сразу после отмечания посещаемости и возвращалась в класс через полчаса с пакетиком чипсов, кока-колой и конфетами из ближайшего магазина. Вернувшись, она погружалась в свою электронную почту (и иногда даже одаривала нас последними циркулирующими в Сети шутками). После этого перемещалась в коридор пообщаться с коллегой. Несомненно, они обсуждали, как внедрить последние революционные теории образования в свое преподавание. Возвращалась учительница в класс за 15 минут до завершения урока, так как это было время для ежедневного обсуждения избранных моментов кинофильма "Звездные войн".
Я должна признать, что мои уроки химии не были сплошным разочарованием. Я была очень заинтересована тем, почему Qui-Gon Jinn должен быть быть кремирован, вместо того чтобы раствориться в сиянии подобно Yoda.
Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, почему за столько лет руководство дистрикта не осознало, что происходило и до сих пор происходит на уроках этой учительницы".
По идее после этой статьи директор школы или руководство дистрикта должны были начать служебное расследование. Дело даже не в рассказе о «Звездных войнах» и безделье на уроке — это в порядке вещей. А вот оставление класса является грубейшим нарушением трудовой дисциплины. Мы не имеем права отлучиться из класса во время урока даже в туалет, не найдя для себя на это время какую-либо замену. Студентов нельзя оставлять без присмотра.
Что же вы думаете? Администрация школы отреагировала на эту статью номинированием нашей уважаемой мисс Гримм на звание учителя года… Почему? Да потому, что она всех устраивает. Как я уже упоминал ранее, многим студентам и их родителям глубоко наплевать на знания по химии. На ее уроках за приятное времяпровождение они получают хорошие отметки. Что еще нужно? Вот эта категория и заявила, что вполне довольна уроками своего учителя.
Самое печальное то, что мисс Гримм не исключение… Складывается впечатление, что многие американские учителя не только не могут, но и просто не хотят что-либо делать в классе. И действительно, для этого нет никакой мотивации. Зарплата учителя никак не связана с результатами его труда. Ты можешь быть прекрасным учителем или же с чего не делать, деньги одни и те же.
Время от времени я устраиваю среди своих студентов анкетирование. Среди прочих — вопрос о том, что им нравится и что не нравится в моем классе. Это помогает мне лучше понять их потребности, проблемы и ожидания. Американские студенты очень открыты к такому диалогу и пишут прямо все что думают. Не нравятся им совершенно разные вещи — начиная от температуры в классе и заканчивая тем, что я задаю мало домашней работы. А вот в том, что нравится, они все поразительно сходятся. Даже студентам обычных классов нравится то, что я действительно учу их своему предмету. Некоторые пишут, что я единственный учитель, который точно знает предмет, может его объяснить, и что в моем классе они чему-то научились. Признаться, я был очень удивлен, когда в первый раз обнаружил такие признания. Это говорит о том, что большинство студентов учиться все-таки хотят и с удовольствием бы учились, если бы их чему-либо учили.
