Леонид Мартынов - Загадки звездных островов. Книга 3
Среди гостей у Шолохова был поэт Феликс Чуев, в прошлом авиатор. Он быстро сошелся с Гагариным. В память о встрече в Вешенской поэт написал стихотворение «Встреча на Дону»:
Простота у великих людей
есть особая степень величья,
если та простота без затей,
не наиграна и привычна.
Мы летели на Дон…
Небольшого росточка
нас встречал человече —
седые усы.
Ну конечно же, он,
ну конечно же, точно —
самый главный казак
на великой Руси!
— Никогда не забуду! —
воскликнул болгарин
(мы с друзьями глядели донские ноля). —
Это что за народ!
Космонавт — так Гагарин,
а писатель — так Шолохов!
Вот так земля!
…..
На VIII Всемирном фестивале молодежи, проходившем в Хельсинки, первая девушка фестиваля, или «королева красоты», как именовали ее журналисты, очаровательная кубинская студентка торжественно вручила Гагарину большой яркий букет цветов. И вот держит Юрий тяжелый букет в руках, а зал долго аплодирует и скандирует: «Га-га-рин! Сла-ва!» Наверное, от волнения на лице Юрия выступил румянец. Видимо, ему не хочется благодарить девушку какими-то стертыми банальными словами. И когда смолкли овации, он говорит:
— Вот я держу в руках этот тяжелый букет. Он великолепен. В этом букете много очаровательных цветов. Вместе эти цветы чудесны. Но обладают они и еще одним качеством. Можно выделить из букета один цветок, другой, третий и убедиться в том, что они красивы и неповторимы, совсем как девушки, присутствующие на нашем карнавале…
Веселый шум прокатился по залу, а когда смолк, Гагарин продолжил:
— Я космонавт. Как и всякий космонавт, я мечтаю о новом старте. Мы — люди сложной, требующей воли и выдержки профессии. Для космонавта очень ответственный этап в его полете — приземление. И я бы очень хотел, чтобы в новом полете местом приземления у меня была степь, на которой росли бы такие чудесные цветы…
* * *Гагарин действительно не мыслил свою жизнь без полетов. Спустя две недели после своего космического старта Юрий сказал: «На этом полете не хочется точку ставить. Понравилось летать в космос. Мечтаю побывать на Луне, Марсе. В общем, полетать по-настоящему».
«А что дальше?» — этот вопрос не раз задавал он себе после полета. Его товарищи готовились к новым стартам. Чем же заниматься ему? И он решил посоветоваться с Сергеем Павловичем:
— Может быть, еще раз слетать в космос?
— Согласен, но только с более сложным заданием, чем первое. Потребуются новые знания, время, для этого надо учиться. Лучше всего — академия имени Жуковского, — посоветовал Сергей Павлович.
Юрий хорошо понимал, что будущие космические исследования и испытания новых кораблей потребуют от космонавтов серьезной научной и инженерной подготовки. Поэтому предложение Королева совпадало с его собственным стремлением к продолжению образования.
1 сентября 1961 года Гагарин и ряд его товарищей по отряду космонавтов стали слушателями академии имени профессора Н. Е. Жуковского, старейшей кузницы авиационных кадров.
Руководитель дипломного проекта Гагарина Сергей Михайлович Белоцерковский вспоминает, что, когда его в середине 1965 года назначили заместителем начальника академии по учебной и научной работе, одной из первоочередных задач, которые поставил перед ним В. И. Волков, возглавлявший тогда академию, было завершение космонавтами инженерного образования. Надо было, в частности, решить вопрос о теме их дипломной работы. Каждый из космонавтов получал при этом свой самостоятельный раздел, который тщательно увязывался с разделами, разрабатывающимися его товарищами. Такой подход позволял осуществить глубокую разработку комплексной темы — создать проект современного летательного аппарата.
«Уже при детальном обсуждении, — вспоминает Белоцерковский, — как-то естественно и незаметно особое место занял космонавт № 1. Решающая роль принадлежала ему, например, в распределении дипломников по руководителям: он составил и принес готовые, тщательно продуманные предложения. Не скрою, мне было очень приятно, когда Гагарин вместе с Николаевым пришли ко мне с просьбой взять руководство ими при выполнении дипломных работ и добавили: «А может быть, и дальше». Увы, это удалось осуществить только частично: первым соискателем академии среди космонавтов должен был стать Юрий Алексеевич. Внезапная гибель его перечеркнула наши планы. Его «дублер» по учебе Андриян Григорьевич в 1975 году успешно защитил диссертацию, став первым космонавтом — кандидатом наук, подготовленным академией».
Из-за своей занятости Гагарину приходилось туго, но он не жаловался, а старался не отстать от товарищей по отряду. Даже в заграничные командировки (а побывать ему довелось в 28 странах) брал с собой конспекты, чтобы при малейшей возможности готовиться к экзаменам и зачетам. Предстать не подготовленным перед глазами преподавателя ему не позволяла совесть.
С. М. Белоцерковский рассказал, что во время обсуждения тем дипломных проектов у кого-то из космонавтов, кажется у Поповича, возникла счастливая мысль — обсудить итоги наметок с С. П. Королевым. Сергей Павлович принял космонавтов тепло и сердечно. Замысел, общая тема ему в целом понравились, он их одобрил, но сделал целый ряд интересных замечаний. И высказал одно суждение, которое не раз потом вспоминали и космонавты и преподаватели: «Покажите им, как тяжело быть в нашей «шкуре». Это очень важно. «Шкуру» космонавта они почувствовали, а «шкуру» конструктора нет. А им надо хорошо понимать, чувствовать и трудности космонавта, и трудности конструктора».
И как напутствие прозвучали слова Главного конструктора: «Смелый, искусный летчик и космонавт. Грамотный, думающий инженер. Это то, что нужно. И не останавливаться на этом — космонавты на переднем крае новой научной проблемы!»
После этой встречи окончательно были распределены темы между дипломниками. И хотя еще шли обычные учебные занятия, космонавты уже начали расчеты.
Дипломная работа — не реальный проект, но и она позволяет дать общую оценку идеи, выявить ее плюсы и минусы. А комплексный диплом хорош тем, что в нем летательный аппарат рассматривается не односторонне, а многопланово. Но этим он и труден. Чтобы состыковать отдельные дипломные работы в единое исследование, а части летательного аппарата в единую конструкцию, пришлось изрядно потрудиться. В этом процессе стыковки в единый комплекс всегда участвовал дипломник № 1. Так называл первого космонавта Сергей Михайлович.
«Своим умением широко видеть проблему, деловитостью и четкостью он поражал нас всех, — вспоминает Белоцерковский. — А его доброжелательность и контактность, такт и юмор помогали в самые трудные моменты».
Гагарин «конструировал» и «облетывал» свой летательный аппарат, широко используя имевшуюся тогда вычислительную технику — цифровую и аналоговую. Использование ЭВМ не только интенсифицировало исследования, но и позволило глубже подойти к проблеме, найти «узкие» места ее. Эту задачу он решал вместе с А. Г. Николаевым.
Гагарин побывал и в «шкуре» конструктора, и в «шкуре» космонавта. На специальном стенде-тренажере моделировались предпосадочный маневр и посадка самолета. «Полет» воспроизводился с помощью аналоговой электронной машины, причем в уравнения динамики полета вводились только что полученные характеристики компоновки разрабатываемого космонавтами летательного аппарата.
«И вот почти две недели по нескольку раз в день разыгрываются с вариациями похожие сцены, — рассказывает руководитель дипломного проекта Гагарина. — Идет упорный поиск — как улучшить компоновку. Результаты анализируются, и «конструктор» Гагарин, принимая решение, восклицает:
— Ладно, хватит, пусть летает на таком аппарате. Что, космонавты зря учатся, тренируются? За что им деньги платят?
Потом отправляется на испытательный стенд, вводит с помощью лаборантов новые данные в вычислительную машину и начинает проигрывать посадку.
— Кто создал этот «утюг»? О чем думают конструкторы, что они умеют? За что им деньги платят?
Нередко после таких столкновений Гагарина-конструктора и Гагарина-космонавта Юрий Алексеевич валился в кресло своего рабочего кабинета, шутливо изображая отсутствие сил:
— Ну и ситуация, тут не соскучишься! Дай хоть немного отдохнуть от этой бесконечной круговерти!»
Потом снова напряженная работа, в которую так умел полностью погрузиться первый космонавт. И так день за днем, пока наконец общими усилиями «конструктора» Гагарина и «летчика-космонавта» Гагарина в спорах с консультантами и руководителем дипломной работы не были найдены и обоснованы приемлемые компромиссные решения. Фактически в своем дипломе Гагарин испробовал методы, которые затем применялись в системе автоматизированного проектирования самолетов. Сейчас подобного рода системы автоматического проектирования называют САПР.
