Леонид Мартынов - Загадки звездных островов. Книга 3
— Что, Юрушка, бога там в небе видал? — спросила его старушка.
— Не видел, — ответил Юрий.
— А меня ты, Юрушка, небось забыл? — сказала она, и все вокруг замерли в ожидании ответа.
— Как же можно вас забыть, Вера Дмитриевна? — с улыбкой ответил Гагарин. — Я да и все школьники сорок третьего вспоминают вас с благодарностью. — Это была В. Д. Клюквина, в доме которой на третий день по освобождении Клушина от фашистов начала заниматься школа: 9 марта 1943 года.
Земляк Гагарина Юрий Простаков рассказывает: «Как-то, помнится, раздался звонок: он предложил поохотиться вместе. В шесть утра мне с ружьем и собакой нужно было прибыть к назначенному месту. Там, мол, будет ждать машина. Она быстро домчала меня до охотничьего хозяйства. У охотничьего домика уже стоял Юрий Алексеевич:
— Зарю, пожалуй, проспали? — улыбался он.
Пошли к озеру. С высокого берега оно просматривалось почти все. Было оно в утренней дымке, покрытое тростниковыми островами, в протоках которых плавали утки. Долго всматривался Гагарин в озерную гладь, молчал, видимо, думал о чем-то. И вдруг мы заметили проплывающих уток.
— Смотри, смотри, какой красавец, — показывая на селезня, зашептал Гагарин, — а с ним аж четыре невесты! И не боятся же, канальи, — громко, с удивлением проговорил он. В это время утки поднялись на крыло. «Ну, что же он медлит, — подумал я, глядя на Юрия Алексеевича, — ведь стрелять же надо». А он, гляжу, стоит и улыбается.
— Грешно, — говорит, — стрелять в такую красоту…
Вот так мы «поохотились»…
Последний раз Юрий побывал в родном Гжатске в декабре 1967 года.
«Мы вышли подышать воздухом, — вспоминает один из земляков Гагарина — С. Д. Казаков. — Был мороз, снег. И разговорились мы с Юрием Алексеевичем о Гжатске. К тому времени уже похорошел город. Во многом благодаря заботе Гагарина… И вот в этот вечер поделился со мной Юрий Алексеевич своей мечтой: «Хочу, чтобы Гжатск наш помолодел, чтобы стал чистым, зеленым, цвели цветы по всем улицам».
Эти слова оказались как бы его завещанием.
Шефство над родиной космонавта принял Всесоюзный студенческий отряд. Летом 1971 года, в год 10-летия гагаринского полета, в город приехали первые студенческие отряды. 104 человека строили поликлинику, типографию, жилой дом. Отремонтировали школу, в которой учился Гагарин, и подарили школьникам библиотеку. В центре города заложили фундамент памятника первому космонавту.
Потом шефство Ленинского комсомола над городом станет круглогодичным. Рабочие и студенческие отряды передавали теперь город друг другу как эстафету.
Одна из улиц города Гагарина, бывшего Гжатска, названа в честь трагически погибшего Бориса Бахтина — члена Бюро ЦК ВЛКСМ, лауреата премии Ленинского комсомола, первого комиссара гагаринского студенческого отряда.
Его биография начиналась на Магнитке. В двадцать лет он провел свою первую плавку…
На первой же утренней линейке комиссар сказал отряду: «Не каждому, как Юрию Гагарину, выпадает счастье быть первопроходцем. Но мы начинаем сегодня строить город его имени, и каждый из нас может считать себя первопроходцем. За нами придут другие… Но мы кладем первые кирпичи…»
Каждый год у памятника Юрию Гагарину в торжественном строю застывают бойцы интернационального студенческого отряда, приехавшие строить город со всех концов страны. Начинается очередной трудовой семестр.
И когда первая лопата в первый день семестра взрежет землю, когда ляжет на фундамент первый кирпич или пойдет наверх первая балка перекрытия, здесь обязательно кто-то крикнет: «Поехали!»
* * *Буквально поток поздравлений и приглашений из разных стран хлынул после 12 апреля 1961 года в адрес Юрия Гагарина. Людям Земли полюбился улыбающийся русский паренек, которого они увидели на экранах телевизоров и первых полосах газет. Более чем триста городов нашей страны и за рубежом провозгласили его своим почетным гражданином.
Гагарин был гостем в разных уголках Земли. Миллионы людей видели его добрую обаятельную улыбку, слышали от него слова о нашей Родине. Для многих он открывал нашу страну, по нему судили о советском народе.
В Манчестере к Н. П. Каманину, в то время руководителю подготовки советских космонавтов, сопровождавшему Гагарина в поездке по Англии, подошел пожилой человек и спросил: «Сэр, у вас все такие, как этот?»
Гагарин не умел быть официальным. Его приглашали в гости рабочие и короли, фермеры и президенты, различные форумы и целые континенты. И со всеми: обремененными должностями взрослыми или беззаботными детьми — он оставался самим собой. Полным высокого достоинства, непосредственности, дружелюбия, теплого юмора.
Как и всякий человек, Гагарин мог быть то веселым и общительным, то сосредоточенным и задумчивым, а порой и грустным. Но никогда, несмотря на занятость, Юрий не уединялся, не отгораживался от друзей и коллег. Наделенный кипучей энергией, он всегда находился в центре внимания и притягивал к себе обитателей Звездного: инструкторов, преподавателей, будущих инженеров, исследователей и пилотов космических кораблей.
Однажды отмечали день рождения Алексея Леонова — первого человека, вышедшего в открытый космос. Лишь Гагарина пока не было: задерживался на работе. Спустя час он пришел. Вошел тихо, стараясь остаться незамеченным. Но тамада Борис Волынов разгадал его маневр и, подмигнув друзьям, спросил:
— Традиции нарушать не будем?
— Нет, разумеется!
— Ребята, простите, у меня причины уважительные! — взмолился Гагарин.
Кое-кто из приглашенных не совсем понимал, о чем идет речь. Думали, что Юрию предстоит выпить штрафную стопку. Но они ошиблись. Николаев вывел Гагарина из комнаты, а вскоре из ванной послышался плеск воды и фырканье.
— Макни его как следует! Чтобы впредь не опаздывал! — весело крикнул из-за стола Леонов.
Через несколько минут у стола появились улыбающиеся Андриян и Юрий с легким румянцем на щеках. Волосы Гагарина были мокрыми. Традиция не была нарушена: всякий, кто опаздывал к торжеству друзей, обязан был принять холодный душ. Никакие оправдания в учет не принимались.
Такова «штрафная» у космонавтов.
* * *Как-то в личной беседе Гагарин сказал: «Я был подготовлен к испытанию космосом, но не был подготовлен к испытанию морем человеческих глаз. А оно оказалось непростым. Первое время мне было очень трудно выступать, говорить. Я ужасно уставал. Потом я поборол это чувство робости…»
А выступать Гагарину приходилось много: с речами, со статьями в печати… И здесь раскрылся еще один пласт его способностей. Необходимость заставила его подружиться с бумагой и пером. Нельзя утверждать, что эта дружба перешла в любовь, но, во всяком случае, он нечасто отказывался от хлопотных для своей напряженной жизни просьб написать что-то или дать интервью.
Но не любил, когда из него пытались сделать свадебного генерала. В таких случаях отшучивался: «Я пока полковник».
В январе 1966 года Гагарину неожиданно дали поручение быть представителем ЦК ВЛКСМ (а Юрий был членом ЦК ВЛКСМ) на областной комсомольской конференции у своих земляков в Смоленске. Тяжелое это было время для Юрия. Неделю назад, 14 января, внезапно умер Сергей Павлович Королев, а 18-го проводили его в последний путь.
Представитель ЦК ВЛКСМ должен выступить и высказаться о работе областной организации, причем отразить не только свою точку зрения. Многого ждут делегаты от такого авторитетного выступающего.
Времени Юрию для подготовки почти не оставалось, и заготовки для выступления ему сделали. Прочитал Гагарин речь, встал из-за стола и сказал: «С этим выступать не буду! Не для меня написано».
До открытия конференции оставалась одна ночь. Гагарин успокоил присутствующих, сказал без затей, простодушно: «Чего бояться-то?.. Поработаем… Глаза боятся, руки делают. Мозоли не набьем». И снял китель, приготовившись к работе…
А 30 января «Комсомольская правда» на первой полосе дала отчет о смоленской конференции в виде беседы с Ю. А. Гагариным:
«— Юрий Алексеевич! Вы гость смолян.
— Не совсем так. Я сам из Смоленска. На родине я не чувствую себя гостем… Да и на конференции меня втянули в работу.
— Понравилась ли вам конференция? Какие качества земляков-комсомольцев вас особенно радуют?
— Ход конференции, лишенной той парадности, которая еще почему-то порой считается у нас показателем хорошего тона. Обстановка была такая, что хотелось работать. Мне как бы по-свойски сказали: «Давай, Юра, подключайся!» Меня затронул за живое тот серьезный разговор, который вели ребята не трескуче, не выпаливая заученные речи о процентах и надоях… Меня радует удивительно трогательная и глубокая любовь к своему краю, гордость за героическое прошлое и настоящее Смоленщины. Земляки, с которыми я встречался в эти дни, четко видят цель в жизни, не хлопают и не брюзжат.
