Евгений Пискун - Николай Трошин
Николай потом часто вспоминал это прекрасное время, вспоминал своих учеников. По-разному сложились их судьбы. Некоторые продолжили свое образование в Москве и стали художниками профессионалами. Немалую роль в их творческой жизни сыграла лаборатория живописи, руководимая Николаем. Не терял он связи и со своими друзьями в Москве, с которыми учился у Машкова.
Однажды он получил приятное известие от своего московского друга молодого художника Василия Ефремова. Тот сообщал, что в мастерской Машкова побывал Луначарский, который отобрал несколько картин для музея. Среди них - три работы Николая. Конечно, молодому художнику это весьма польстило.
Не забывал он и своих рязанских друзей. Там его очень уважали, дорожили его мнением. Как-то двое его знакомых, убежденные левые, попросили его посмотреть их работы и высказать о них свое мнение. Он смотрел внимательно и доброжелательно, но после просмотра сказал, что ни ему, ни, вероятно, им самим неясно, чт( они хотели передать людям в своих работах. Ему показалось, что они просто заблудились в своем абстракционизме.
Среди его друзей были и такие, которые увлекались древнерусским деревянным зодчеством. Они путешествовали по старинным северным городам и привозили оттуда полные папки рисунков и акварелей. Потом они показывали свои находки Николаю, с трепетом ожидая его оценки. Его мнение было очень важно для них. В свою очередь, Николай был поражен их искренней любовью к народному творчеству.
Он был очень общителен, и все его любили. Но самым главным другом оставалась Ольга, с которой он продолжал переписываться. Она все еще училась в Москве у Машкова. В своих письмах она сообщала ему самое интересное обо всех новостях в мире современного искусства, о различных сдвигах "вправо" и "влево" в культурной жизни Москвы.. Вот одно из писем:
"Дорогой Коля! Получила от тебя долгожданное письмо. Ты стал писать реже. Я понимаю твое сильное увлечение театром, а твое новаторство (дирижерская палочка) просто меня поразило. Молодец, так держать! Но не забывай, что у тебя еще есть Ольга. Боже, как я люблю своего учителя Машкова! Это чародей и кудесник цвета - впрочем, ты это знаешь. Смотрела спектакль "Эрик XIV" А. Стриндберга в студии МХАТа. Михаил Чехов играл роль короля Эрика. Вахтангов показал борьбу двух начал, мертвого и живого, гибель деспотической монархии. Театр был полон, хотя и не отапливался. Многие сидели в шубах, валенках, шинелях, тулупах - в чем попало. Но какая атмосфера царила в театре! На этом заканчиваю. До свиданья, пиши. Твоя Ольга".
А вот еще одно письмо:
"Дорогой Коля, как ты поживаешь? Воображаю, как ты был рад встрече с этим маститым русским художником! Мне было очень лестно читать прекрасные малявинские слова о твоей творческой личности: "Силища у тебя громадная, только не растрать ее по пустякам, держись за рисунок". Про себя скажу, что учусь сейчас у Любови Поповой. Это так называемое беспредметное искусство, ну да об этом подробнее при встрече, это особый разговор. Вчера была на первом выступлении Дункан в Москве, в Большом театре, в день четырехлетнего юбилея Октябрьской революции. Был полный аншлаг. И вдруг на сцене, одетая в прозрачный хитон, с руками закованными как бы в кандалы, появляется Дункан под звуки "Славянского марша" М. Глинки. Она тяжело ступает босыми ногами по огромной сцене Большого театра. Затем в гневе и ярости разрывает сковывавшие ее кандалы, как бы символизируя освобождение людей от рабства. Я была счастлива, что увидела эту прославленную танцовщицу. А еще мне памятен вечер танца в Большом зале консерватории, когда молодой художник Юткевич расписал нагие тела танцующих зелеными треугольниками. Постановщики -яркие фигуры, новаторы танцев Касьян Голейзовскяй и Лев Лукин, музыка Александра Скрябина, Сергея Прокофьева, Клода Дебюсси. Очень скучаю, до скорого свиданья. Твоя Ольга".
Переписывались они около двух лет - все время, пока он находился в Рязани. Последнее письмо было грустное - Ольге пришлось временно покинуть Москву, учебу. Ее отца, известного специалиста-агронома, командировали на Украину налаживать разрушенный во время войны сахарный завод.
После ее отъезда долгое время от нее не было никаких вестей. И вдруг письмо, написанное незнакомым почерком. Писала мама Ольги Антонина Федоровна Дейнека. Оказалось, что по дороге Ольга заразилась сыпным тифом. Николая охватил ужас. Он хорошо знал, какая это страшная, опасная болезнь. Его тревожное ожидание было прервано письмом Ольги, в котором она рассказала обо всем подробно: ее постригли наголо, и она стала похожа на мальчика; а сейчас она носит на голове чепец XIX века и похожа на какое-то чучело. Но самое главное - она поправляется. Следующие письма были все более радостными и оптимистичными. Ольга писала, что серьезно увлеклась народным творчеством: с кистями и карандашами она обошла всю округу и собрала большой материал. Назвала свой труд она: "По селам и деревням Комарницкой волости" (Дмитровский уезд, ныне Курская область). Интересно и эмоционально она писала о том, что в деревнях ее преимущественно заинтересовала старинная крестьянская одежда, которую старики поневоле стали донашивать ( купить было нечего). Здесь и нички, и паневы матерей и бабушек, которые еще недавно лежали в сундуках. Ольга боялась, что пройдет немного времени, и исчезнут последние остатки говорящей старины, все сотрет культура городов. Она проделала огромную работу: зарисовывала одежду, узоры, вышивку полотенец (все это с подробными описаниями); записывала старинные песни и разговорную речь. И все это она делала от души, по велению сердца. Пройдет время, и эта работа получит весьма положительный отзыв доктора исторических наук Г. С. Масловой из Института этнографии имени Миклухо-Маклая. Эти письма очень радовали Николая и наполняли его чувством гордости за Ольгу.
Вообще в его жизни этот рязанский период был необыкновенно интересным: театральное творчество, художественная студия, разнообразные друзья, переписка с Ольгой - все это делало его жизнь наполненной и счастливой. Николай чувствовал себя в этой среде настолько свободно и уверенно, что как-то не заметил того, что они вместе с тетушкой в последнее время стали голодать. Шел 1922 год, и положение в стране оставалось очень тяжелым: еще пылали очаги гражданской войны, расплодились спекулянты и мародеры, промышленность стояла. Надо было что-то предпринять, чтобы не умереть с голоду, и тетя высказала одну идею. "Николай,- сказала она,- мы с тобой оба из крестьян, в Троицкой слободе у нас есть земля. Раньше я ее сдавала, а теперь давай начнем сами пахать. Хоть это и трудно, но не погибать же нам!" Николай принял предложение тетушки и обратился с просьбой о помощи в дирекцию красноармейского клуба, для которого делал театральные декорации. Просьбу удовлетворили - ему выделили лошадь с плугом, и дело пошло, он начал пахать. Постепенно дело наладилось, и Николай уже засеял поле рожью. Но случилось несчастье. В сильную жару он напился воды из какого-то водоема и через некоторое время заболел брюшным тифом. Потом целый месяц шла борьба за его жизнь. Но молодость победила, он выздоровел. А к тому времени подошла пора косить рожь. Вместе с тетушкой они собрали десять мешков зерна. Это было целое богатство, да еще они сдавали в покос душистое сено с заливных лугов Оки. Наконец-то тетушка смогла осуществить свою давнишнюю мечту - купить корову, благо корм для нее был. Но хлопот с коровой было много, Николаю самому приходилось ее доить. Иногда над ним посмеивались соседские бабы, но он не обращал на это внимания. Угроза голода исчезла, и он все чаще стал думать о Москве, о Машкове, об Ольге, которая к этому времени уже возвратилась с Украины.
ГЛАВА 4
Окончание учебы. Начало самостоятельной жизни.
Женитьба. Новые веяния в культурной жизни России
(1922-1930 гг.)
Творить искусство может лишь избранник,
Любить искусство - всякий человек.
Грюн
Николай возвратился в Москву. Здесь по-прежнему свирепствовали голод и холод, но его это не пугало, он чувствовал себя очень бодрым. И вот спустя почти два года он снова уверенной походкой идет по Мясницкой с рюкзаком, набитым красками, бумагой, этюдами. Он шагает по направлению к общежитию ВХУТЕМАСа, переполненный мыслями о предстоящей встрече с Машковым, Ольгой, друзьями. Остановился он у знакомых, а уже на следующее утро направился в мастерскую Машкова, которая находилась недалеко от общежития. Двери мастерской были распахнуты, и туда ручейком вливались молодые художники - у Машкова шел жаркий диспут. Когда Николай вошел, на него никто не обратил внимания - страсти были накалены до предела, посильнее чем в старые времена. Он стал прислушиваться к спорам. Скоро ему стало ясно, что Машков за время его отсутствия резко изменил свое направление в живописи, стал членом Ассоциации художников революционной России (АХРР) и начал работать в реалистическом стиле. Для Николая это был удар в спину. Он вышел так же незаметно, как и вошел. В голове все шло кругом, он был просто в отчаянии. А как же цвет - то, чему он так страстно учился у Машкова? А как же живописно-пластические искания, все то, к чему он так долго и упорно стремился? "Бросаю живопись",- подумал он. С такими мыслями он возвращался в общежитие. Никого не хотелось видеть, но все-таки он взял себя в руки и поднялся на второй этаж, где жила Ольга.
