Андрей Манчук - Наследники Че Гевары
Последнее, вероятно, является главным отличием между ближневосточными и постсоветскими коммунистами. Ливанские левые остаются полноценным и независимым субъектом политического процесса в специфической обстановке своей страны — в то время, как наши отечественные собственники брэнда «компартия» давно согласились на роль сателлитов различных группировок буржуазии. Враги наших народов больше не боятся этих «коммунистов».
Сирия Асадов. Машина времени. На Голанских высотах. В кольце врагов. Мысли на горе Касьюн.«Добро пожаловать в Сирию Асадов». За этой надписью на КПП начинается такая близкая для Ливана и такая не похожая на него страна. Песчаные, каменистые холмы с живописными деревнями. Сторожевые башни и линии окопов. Средиземноморские тучи пытаются преодолеть горный барьер — метет мокрый снег, эхо разносит гром, кривой клинок радуги входит в желтое тело пустыни. Большие портреты Хафеза Аса-да, основателя династии, его сыновей — действующего президента Башара, и старшего сына Басиля, погибшего в автокатастрофе, — то и дело встречают нас на обочине. Напротив некоторых сооружений стоят таблички: «Военный объект. Фотографировать запрещено». Это почти все следы цензуры, которые нам пришлось увидеть в асадовской Сирии — если не брать в расчет оккупированные Голаны.
Великий город Дамаск в древнем оазисе у горы Касьюн представляет собой полную противоположность приморскому Бейруту. Улицы и проспекты Дамаска просторны — кроме тысячелетних улочек в районе мечети Омейядов. На них чисто, дорожное движение организовано и упорядочено. Здесь нет бешеных цен на землю, а потому нет и многоэтажных высоток, подобных бейрутским башням. Сотни минаретов свободно возвышаются над пятимиллионной столицей — вечером они все как один горят холодным изумруд-но-зеленым огнем. Сирия заслуженно славится низким уровнем криминалитета, а цены на основные товары и продукты питания выгодно отличаются от ливанской дороговизны. В Дамаске не видно кричащей бедности палестинских лагерей и шиитских гетто Ливана. Бедные окраины выглядят более пристойно — по крайней мере, на них не лежит печать нищеты.
Молодежь сирийской столицы одета по-европейски, женщины-суннитки, как правило, носят хиджабы. В городе много бедуинов в просторных халатах и пестрых платках-хатта. Это излюбленное украшение европейской левой тусовки, которое так дурацки смотрится на отечественных неформалах, оказалось весьма народной одеждой. Хатта (или же куфии) носят провинциалы, а также совсем бедные люди, нередко преклонных лет. Красно-белая расцветка платков характерна для сирийских и иорданских племен, палестинцы носят бело-черные куфии, шииты — их сине-белую или зеленую разновидность. Публика, которая покупает платки на местной толкучке, заставляет вспомнить торговлю кашкетами-картузами на местечковом украинском рынке. Те же самые социальные типажи.
Вокруг много вооруженных солдат с красными погонами на зеленых мундирах, похожих на советскую военную форму. Бронзовые и гранитные памятники также напоминают советские монументы. Множество внешних и глубоко внутренних, сущностных особенностей Сирии роднят ее с Советским Союзом поздней, горбачевской эпохи — машина времени как будто доставила нас обратно в восьмидесятые. Высшее сирийское руководство, многие люди из которого прошли через советские вузы, годами воспроизводило политическую и административную систему своего главного воен-но-политического союзника — с поправкой на особенность местных условий. Экономическая система страны представляет собой государственный капитализм с достаточно жестким контролем над банковским и энергетическим сектором, над внешней торговлей и ведущими отраслями национального производства. Правящая партия Арабского социалистического возрождения (Хизб БААС) образует коалицию с рядом зависимых организаций, включая Коммунистическую партию Сирии (Халеда Багдаша). В настоящий момент этот режим находится в крайне сложном положении — баасистам приходится противостоять как внешнему давлению империализма, гак и внутренним исламистским движениям.
Светский характер сирийского общества имеет своеобразные предпосылки. Правящая «львиная» семья Асадов («лев» — так переводится с арабского эта фамилия), происходящая из города Латакии, принадлежит к секте алавитов. Приверженцы этой конфессии — странного симбиоза шиитского ислама, гностического христианства и зороастризма, — сохраняющие веру в переселение мужских душ и молящиеся по ночам в куполообразных зданиях на холмах, пользуются давней антипатией суннитского большинства. Алавиты традиционно отвергают внешнюю обрядность ислама. После Второй мировой многие из них стали активными участниками демократических революционных движений левого толка, среди которых позднее выделилась пан-арабистская БААС. Представители этой конфессии составляют ядро офицерского корпуса, который то и дело участвует в подавлении выступлений местного филиала «Братьев-мусульман». Впрочем, алавитское влияние на сирийскую политику не так велико. Семья Асадов происходит из касты «непосвященных» — низшей ступени в этой своеобразной конфессии, а потому президенты Хафез и Башар зачастую демонстративно дистанцировались от ее адептов, подчеркивая светский, надконфессиональный статус своего режима.
Популярность Асадов весьма велика. Помимо официальных памятников покойному президенту-отцу и его старшему сыну, десантнику Басилю (президент Башар запрещает возводить монументы в свою честь), в народе весьма популярны лубочные рисунки всех трех членов Семьи, с надписью «С львами — до конца». Обычно они размещены на заднем стекле местных авто. (Меткий ливанский анекдот рассказывает о сирийском шпионе в Израиле, разоблаченном после того, как он наклеил на свой автомобиль фото Ариэля Шарона и двух его сыновей). Асадов поддерживают многочисленные конфессиональные меньшинства, включая шиитов и христиан, которые очень дорожат светской терпимостью этого режима, а также палестинцы, традиционно опирающиеся на поддержку БААС. Фигура президента Башара — имеющего репутацию умного, образованного человека, который несколько смягчил полувоенный режим отца, и, вместе с тем, сохранил основные принципы его политической линии в отношении Израиля и США, никак не тянет на образ кровавого диктатора. Тем не менее угроза внутренних выступлений, инспирированных империализмом, угрожает этой стране в той же мере, что и открытое внешнее вторжение по иракскому образцу. Именно потому руководителей из БААС так интересовал отрицательный опыт украинской оранжевой «революции».
По приезде нас проводят в кабинет к товарищу Малику. Его официальная должность звучит просто и со вкусом: «Член высшего руководства Революционного Союза молодежи». Товарищ Малик отвечает за внешние связи этой огромной организации, очень напоминающей наш доперестроечный ВЛКСМ. Он хорошо говорит по-русски — однако наш разговор переводит товарищ Бассам, член РСМ, некогда учившийся в Киеве. Сирийские друзья специально вызвали его в Дамаск из приморской Латакии.
В тот же день мы отправляемся в крупнейший палестинский лагерь на территории Сирийской Арабской Республики. Он представляет собой обычный жилой квартал Дамаска — не лучше и не хуже соседних районов. В отличие от Ливана, местное законодательство полностью уравнивает палестинцев в правах с сирийскими гражданами. В местном офисе Демократического фронта освобождения Палестины собрались активисты различных палестинских движений. Молодые ребята с безупречным английским показывают нам хорошо оборудованный компьютерный класс, кинозал и большую библиотеку. Сирия заслуженно считается одним из главных координационных центров палестинского сопротивления, что и является одной из причин острой конфронтации с администрацией Джорджа Буша.
Окна нашей гостиницы выходят на гору Касьюн, бронзовый памятник Хафезу Асаду, белокаменную мечеть и двор современной школы. Большая стена делит его на мужскую и женскую части. По утрам дети выстраиваются на линейки, выполняя утреннюю зарядку под быструю арабскую музыку и пение муэдзина. Девочки-школьницы поголовно носят хиджабы, обычные в этом чисто суннитском, безалкогольном районе. Именно они являются завсегдатаями местных интернет-клубов, которые отличает необыкновенно качественная и дешевая связь. Платки-хиджабы, нередко с политизированной палестинской символикой, украшают головы манекенов в магазинах модной одежды. В христианских кварталах их заменяет подчеркнуто европейский стиль и распущенные волосы местных красавиц. Нарушение этих культурных границ не поощряется, но и не вызывает агрессивной реакции.
Рассказ о достопримечательностях Дамаска выходит за рамки этих записок. Их центром можно считать Мавзолей Саладдина — скромное белое здание невдалеке от входа в грандиозную мечеть Омейядов. Традиция этого человека, положившего конец «Крестовым походам» — средневековому изданию «антитеррористических операций» наших дней, вдохновляет немалое число современных сирийцев. Рядом, поперек крытых улочек знаменитого рынка Хамидия, развешены дацзыбао за подписью президента Башара Асада с проклятьями в адрес израильского и американского империализма.
