И Гарин - Пророки и поэты
О доброжелательности и терпимости Шекспира свидетельствует теплота человеческих отношений актеров "Глобуса" и уважение к драматургу: среди сыновей актеров было слишком много Уильямов, и "нетрудно сообразить, кто был их крестным отцом".
Судя по тому, что его герои не знают покоя, их создатель был человеком активным, действенным и подвижным. Временами он был неистов и впадал в преувеличения. Он мог позволить себе соленую шутку или даже непристойность-эту постоянную спутницу всех великих людей.
В "Генрихе VIII" мы видим Шекспира-националиста и шовиниста, разглагольствующего о несокрушимости и величии Британии, но следует помнить, что слова эти сказаны в разгар войны с Испанией за мировое владычество.
Шекспира интересовала проблема власти, политики и общественные взаимоотношения людей. Но мы не найдем в его пьесах выражения политических взглядов. "Ни один герой его драм не выполняет никакого гражданского долга для блага общества и не имеет об этом ни малейшего представления".
Видимо, он не очень-то полагался на реформаторство, находя единственной защитой от социального зла индивидуальную трезвость и свободу. Его первое и последнее слово о парламенте было: "Купи себе стеклянные глаза и делай вид, как негодяй-политик, что видишь то, чего не видишь ты".
Попытки представить Шекспира выразителем партийных интересов - вигом, протестантом, папистом - обедняют поэта. Т. С. Элиот вообще отрицал наличие у Страстного Пилигрима политического мировоззрения, считая, что он ценил лишь то, что выигрышно для сцены. В отличие от мыслителя и философа Данте, считал Элиот, Шекспир просто великий поэт. Нет! Шекспир - великий мыслитель и философ-экзистенциалист, человек совершенно определенных политических убеждений, но - вне партий, вне политических групп, сам по себе.
Как и Гете, он был "другом существующего порядка" и, потрясая копьем, больше всего остерегался потрясать основы. Как и Гете, он "слишком рано стал учтивым"...
Шекспир был человеком не просто законопослушным, но и верноподданным. Он ладил с цензурой и безапелляционно выполнял ее капризы. Он считал крайне опасным возбуждать чернь, и в его творчестве нельзя найти даже намеков на критику власти. Все бунтарские речи он вкладывал в уста безумцев или злодеев. Шекспир не желал перемен, всегда чреватых насилием и хаосом. В "Троиле и Крессиде", "Гамлете", "Мере за меру", "Макбете" он наглядно изобразил, к чему ведут перемены.
С Жаном Боденом, Т. Элиотом, Д. Чиком и Р. Краули Шекспира сближает отрицательное отношение к демократии, революции, плебсу. Возражения Элиота Томасу Мору весьма похожи на аргументы шекспировских персонажей-архиепископа Кентерберийского, Улисса и Менения Агриппы. И там, и здесь-исторические примеры государственного хаоса и упадка, вызванного охлократией. Все они были поборниками меритократии-правления лучших, а перу Д. Чика принадлежал один из первых антиреволюционных трактатов, включенных Холиншедом в свои хроники.
Шекспир вполне мог бы подписаться под правительственной "проповедью против неповиновения и преднамеренного мятежа", обнародованной в 1569 году, под словами этой проповеди: "Восстать - значит добавить еще один грех к прежним, еще не искупленным... Мятеж приводит англичан к тому, что они начинают грабить, уничтожать, сжигать в Англии англичан, убивают своих соседей и родственников, соотечественников, творят зло и бесчинства хуже любых чужеземных врагов..."
"Кориолан" - не "драма о классовой борьбе" и не "страшное разоблачение имущих классов", а выражение страха землевладельца Шекспира перед мятежными разбойниками, угрожавшими состоятельным людям грабежами. Прав Э.Петтет, а не М.Абар.
Исповедуя идеологию абсолютизма. Шекспир считал монархию идеальным видом государственного устройства и сословный строй - промыслом Божьим.
Все воды моря бурного не смоют
Елей с помазанного короля;
Не свергнет человеческое слово
Наместника, поставленного Богом.
Как может подданный судить монарха?
.....................................
Правитель, вождь, наместник, им избранный,
Помазанный, венчанный, полновластный,
Судим ли будет подданным и низшим?
Шекспиру нравилось вращаться среди "высших". Он был человеком Саутгемптонов и своим творчеством поддерживал их идеологию. Некоторые свои шедевры он писал по заказу вельможных друзей для их возлюбленных.
Шекспиру нравилось вращаться среди знати, но, зная цену ей и себе, он не мог не приобрести комплексов. Шут Шекспира - не случайно глас природы, мудрости, проницательности, бытия. Шут - сам Шекспир, подсознательное выражение роли безродного провинциала среди знати.
Да, это правда: где я не бывал,
Пред кем шута не корчил площадного,
Как дешево богатство продавал!...
В сонете 111-м сказано еще определенней:
О, как ты прав, судьбу мою браня,
Виновницу дурных моих деяний,
Богиню, осудившую меня
Зависеть от публичных подаяний!
Сознавал это Лебедь Эйвона или нет, но фрейдизм работал. Все гении-юродивые, и юродивые по одной причине: стоя неизмеримо выше сильных мира сего и сознавая их ничтожество и свое превосходство, все они так или иначе чувствуют себя шекспировскими шутами, никого не пускающими себе в душу, бросающими выстраданную правду в лицо королям и царям.
Клоун и шут - два разных шекспировских персонажа: клоун - простолюдин, дурак, деревенщина, глупец, swain, простофиля; шут - высмеиватель, остроумец, глубокомысленный созерцатель, "прячущий ум в засаде". "Горький шут" короля Лира - пророк, психолог, alter ego автора, мудрец, избравший своим оружием иронию, сарказм и насмешку.
Он хорошо играет дурака,
Такую роль глупец не одолеет...
Нужно много сметки,
Чтобы искусством этим овладеть.
Вся глупость умника раскрыта будет
Случайной шутовской остротой.
Буффонада, юродство, безумие, шутовство - шекспировские способы просветления. Шуту доверено говорить правду Лиру, сам Лир прозревает, впав в безумие, в сошедший с ума Офелии просыпается мудрость пророчицы, сомнамбулические состояния леди Макбет или безумие Алонзо - просветление, пробуждение, ясность.
Шекспир прожил жизнь под маской. Он никогда не писал пьес на современные темы и никогда не высказывался о современности. Самые сокровенные мысли он вкладывал в уста шутов.
Он не был чудаком, "рассеянным гением", изгоем или человеком не от мира сего. В этом отношении он стоит в одном ряду с Данте, Гете или Толстым. Он с равным талантом писал великие пьесы и устраивал собственную жизнь. Неудивительно, что друзья считали его дипломатом и использовали в случаях, требующих осмотрительности и осторожности.
Видимо, он боялся нищеты и неустанно "возводил свою крепость", которая ему так и не понадобилась. Он не был расточительным человеком, как о том судачила молва, и, обладая, помимо прочих достоинств, талантом предпринимателя, умело вкладывал капиталы. По одной из версий, он давал деньги в рост. Тирады против злата, вложенные Бардом в уста Тимона Афинского, никак не соответствовали житейской практике человека, постоянно заботившегося об умножении состояния. Вряд ли стоит расценивать это как непоследовательность гения. Гений прежде всего человек, максимальная концентрация человеческого, а Шекспир-человек, зарабатывающий свой хлеб даже не в поте лица своего, а за счет собственной шагреневой кожи-жизни.
Шейлока он извлек из собственных необъятных карманов. Сын
ростовщика и торговца солодом, он и сам был ростовщик и торговец
зерном, попридержавший десять мер зерна во время голодных бунтов. Те
самые личности разных исповеданий, о которых говорит Четтл Фальстаф и
которые засвидетельствовали его безупречность в делах, - они все были,
без сомнения, его должники. Он подал в суд на одного из своих
собратьев-актеров за несколько мешков солода и взыскивал людского мяса
фунт в проценты за всякую занятую деньгу. А как бы еще конюх (по Обри)
и помощник суфлера сумел так быстро разбогатеть?
ТАЙНЫ
Шекспир не отличался пуританством, снобизмом и ханжеством: многие его пьесы направлены против квакерского лицемерия. Дошедшие до нас истории представляют его обворожительным, остроумным волокитой, большим поклонником женских прелестей, не упускавшим легкой добычи, - читайте Шоу, Джойса и нашего Домбровского. Судя по всему, он никогда не подавлял вспыхнувших в нем порывов.
Только филистеры могут возмущаться при мысли о том, что кипение
молодой крови приводило иногда Шекспира к поступкам безрассудным или
предосудительным.
Все, чем я жил, я кинул всем ветрам,
И старую любовь сквернил я новой.
И не твоим устам меня карать:
Они осквернены такой же ложью,
Как и мои, когда, как алчный тать,
Я похищал добро чужого ложа.
Но мне ль судить тебя за прегрешенья?
Я сам грешил не два, а двадцать раз...
